Чтение 17–й страницы книги ~Мастер собак~

- Ноль второй, ноль третий, я ноль четвертый, - забубнил наверху высунувшийся в люк Зигмунд. - Отойти дальше от цели! Пять метров от цели до борта! Отойти, и все внимание на руки, на руки все внимание!

Сзади раздалось недовольное рычание - Джареф с Султаном, отпихивая друг друга, старались занять место по центру багажного отсека, чтобы лучше видеть, что творится впереди.

- Ф-фу-у-у! - заорал Хунта так страшно, что у Крота заложило уши, а в багажнике наступила мертвая тишина.

Машины Фила и Крюгера медленно разошлись в стороны. Крот, не сводя с фигуры глаз, пригнулся и ткнул пальцем клавишу рации на центральной консоли.

- Доктор, я Крот! - позвал он.

- Крот, я Доктор! - отозвалась рация неожиданно чисто и звонко. - Десять минут еще, мальчики! Десять минут продержитесь!

- Десять минут, Крот - да! - сенс отпустил клавишу и, по-прежнему глядя только вперед, запустил руку в пепельницу. Казалось, что гладкое ухоженное лицо Крота с каждой минутой худеет - глаза западали, скулы все сильнее натягивали кожу, у основания челюстей ходили желваки.

Хунта свободной рукой вытянул из кармана сигарету и ткнул ее Кроту под нос. Тот молча ухватил сигарету зубами и щелкнул зажигалкой.

Впереди показалась насыпь кольцевой автодороги. Под насыпью стояли еще два "Рэйнджа". Чтобы не слепить загонщиков, на машинах оставили только габаритные огни. Охотники высыпали наружу и сейчас щурились навстречу приближающимся фарам. Глаза собак превратились в круглые ярко-зеленые фонари.

- Ноль второй, ноль третий, к повороту! - приказал Зигмунд. - Внимание! До маневра тридцать...

- Танкист х...ев! - прорычал Хунта, выпячивая губу и осторожно пробуя ее языком. - Роммель долбаны-ый!

- Пять! - заорал Зигмунд. - Три! Два! Раз! Да-а-а!

Моторы взревели, машины рванули вперед, две навстречу третьей, с двух сторон охватывая ковыляющее существо широким полукругом. Оставляя добычу по правому борту, Хунта пристроился в хвост Филу, и едва тот начал круто забирать вправо, дал по тормозам и развернул джип. За кормой пронесся Крюгер, завершая левый поворот. Теперь все три "Рэйнджа", сохраняя прежний боевой порядок, оказались к цели носом.

- Вторая, стой! - рявкнул Зигмунд. Машины группы Два послушно замерли. Словно повинуясь той же команде, остановилась добыча.

Ничего уже в ней не было от прежнего Боцмана, крикуна и балагура, человека редкой личной храбрости и широкой души. Так, обмылок.

- Глаза вытекли... - сообщила рация голосом Фила. - Почему у них всегда глаза вытекают?

- Поверить не могу, что он Петровича убил, - отозвался в эфире Крюгер. - Вот, пытаюсь к нему относиться, как к твари, а не могу.

- Привыкнешь, - сказал наверху Зигмунд. - Все, мужики, забыли. Боцмана уже нет. Это просто еще одна тварь. Это она Боцмана съела. И Петровича тоже она.

- Сука ты, - сказал Крюгер спокойно. Будто диагноз поставил.

Тварь стояла, медленно поводя головой из стороны в сторону. Крот поморщился и сжал ладонями виски.

- С-с-скан-нирует? - поинтересовался Хунта участливо. Губа у него пухла на глазах.

- Слабенько, - пробормотал Крот. - Но противно. Будто, знаешь, по ушам веником.

- Н-ны з-знаю, - хмыкнул Хунта. - С-сыпогом быв-вало, а ву-ввеником - не-а.

- И ты сука, - заключил Крюгер.

Тварь начала разворачиваться спиной - поняла, наверное, что обойти машины ей все равно не дадут.

- В-втырая! - объявил Хунта. - Я гывырить ным-мыгу. С-сытаршый - Кх-хрюгер.

- Есть! - отозвался Крюгер. - Зигмунд, команду!

- Вторая, стой! - ожил мгновенно Зигмунд. - Порядок движения прежний. Начинаем на счет "да". Следим за руками! Повторяю, если кто забыл: пистолет у него на поясе справа, подвешен под курткой рукоятью вниз. Ноль третий, это твоя сторона, будь внимателен.

- Эй, Зигги! - позвал с дальнего кордона Абрам. - Смотри, не пукни!

- Заткнись, мудак! - приказал Крюгер. - Он делом занят, не то, что ты.

Тварь постепенно удалялась. Руки ее болтались, как плети, но не было никакой гарантии, что они вдруг не оживут. До обреза за спиной она не дотянется, но пистолет вытащить может вполне. А у любого охотника всегда в стволе патрон. Снять предохранитель и на курок нажать - дело нехитрое.

- Второй раз за всю историю, - пробормотал Крот. - Второй, да?

Хунта кивнул. После случая с Вальтером из Трешки твари, наверное, решили, что зомбировать охотников прямо на расчистке непродуктивно. Видимо, для превращения человека в полноценную тварь нужно время. Пока что прошло максимум полчаса - и вот, пожалуйста, едва ползет, руки поднять не может. Но все равно страшно.

"Неужели это Боцман? Нет! Зигги прав, это просто тварь, злобная тупая деревяшка, убившая Боцмана. И Петровича, который пошел за техниками, оставив Боцмана одного караулить дырку. Нельзя было так поступать, да обстановка безмятежная спровоцировала. Большой зал под землей, никаких углов, дырка - как на ладони. Накрылись бы там и техники вместе с Петровичем, если бы не Крот. Молодчина. Только Петрович из-под земли высунулся, а Крот как закричит: "Хоп! Боцману плохо!". И Петрович обратно нырнул. За ним Китаец бросился с тремя двойками, но опоздал. Влетают они в этот зал проклятый, а там кровищи по щиколотку и навстречу что-то лезет такое, смутно знакомое. Порвали бы его в клочья, но Китаец, умница, первым взял себя в руки и заорал: "Доктора!". Хорошо, у ребят на это имя рефлекс - с врачом не спутают. Ухватили собак за шкирки и начали отступать, подманивая тварь к выходу. А та про дырку будто забыла, идет, как привязанная. В точности, как тогда Вальтер..." Хунта, совсем еще зеленый, стажировался в Трешке, когда это случилось. Но, увидев то, во что превратился Боцман, прокусил губу, чтобы не закричать.

- Вторая, к маневру! - скомандовал Зигмунд. - Три! Два! Раз! Да-а-а!

Хунта нажал на газ. Машины тронулись.

- Сейчас тебя Доктор на молекулы разложит, - пообещал Крот твари. - Все про тебя узнаем. Только не сдохни раньше времени.

Зигмунд присел и оказался внутри машины.

- Как ты думаешь, - спросил он Крота, - сможет Доктор выяснить, как это получилось?

- Надеюсь, - сказал Крот, не оборачиваясь. - А то я второго такого раза не переживу.

- Тыжжело? - посочувствовал Хунта.

- Кышшмарно, - передразнил его Крот. - Вот сколько знаю вас, братцы-охотнички, столько и удивляюсь, какие же вы уроды бесчувственные. Все понимаю - только принять не могу. Знаю, что вы именно такими и должны быть, иначе охоты не получится, и нас всех съедят. Знаю, но страшно мне с вами... Чисто по-человечески страшно, понимаете, мужики? Как вы можете так...

- А ты не сука, Крот! - восхитился по радио Крюгер.

- Ты к нам несправедлив, - покачал головой Зигмунд и снова высунулся в люк.

- Знаю, - согласился Крот. - Но... Но очень хочется.

- Ноль второй, ноль третий, не сближаться! - крикнул Зигмунд. - Направление держать!

- Флотоводец! - сказал Хунта почти нормальным голосом. Словно выругался. - Адмыр-рал Нельсон!

Впереди, у дальнего кордона, наконец-то возник и начал плясать по сугробам отсвет фар.

*****

Собаки отечественных пород не любят,

когда их заставляют по неизвестной им

причине перемещаться с удобного для них

места.

В тактический класс набилось человек шестьдесят. По двое на одном стуле, на партах, подоконниках, а то и на полу в проходах уселись бойцы из всех групп. Здесь была в полном составе Двойка - всклокоченная, небритая и с воспаленными глазами. Почти вся Трешка, кроме тех, кто заступил на стационарные посты и не мог отлучиться с места - свежая, отоспавшаяся, но тоже хмурая. Пятеро ветеранов из Четверки, во главе с Винни, оставив молодежь под началом Гоблина, пристроились ближе к дверям и синхронно покачивались, давая пройти в класс подтягивающуюся группу Раз, сегодня резервную.

Мастер стоял у окна, глядя через тонированные стекла прямо на холодное февральское солнце. Ногти на правой руке он уже обгрыз, и теперь сосредоточенно занимался левой. Всей спиной он чувствовал, как в дверях, будто сердце, пульсирует управление группы Фо, пропуская все новых людей.

- Андрюша, - тихо позвал Мэкс заслонившего дверной проем Винни. - Да пройди ты, ради Бога, вперед! Сил нет смотреть, как вы там дергаетесь...

- И без того уже тошно, - поддержал его Батя.

Винни громко засопел и толкнул грудью своих бойцов, стоящих впереди. "Деды" из Четверки неловко расползлись по классу, поминутно цепляясь амуницией за сидящих охотников и бормоча извинения. Им быстро нашли места, и класс снова затих.

Вошел Ветер, кивнул Бате и сполз по косяку спиной, усаживаясь в дверях на корточки.

- В Первой - все, - сказал Батя. - Лебедь на выезде.

- Во Второй все, - доложил Крюгер. Отсутствие Саймона он отмечать не стал. Саймон ушел спать. Его и не звали. Он давно уже не охотник.

- В Третьей все, - сказал Мэкс. - Пять человек - наряд, двое больны.

- В Четвертой незаконно отсутствующих нет, - прогудел Винни.

Мастер вынул палец изо рта и озадаченно посмотрел на изгрызенный ноготь.

- Кто у тебя болен? - спросил он Мэкса, поворачиваясь к классу лицом.

- Нильс и Геббельс.

- Со следующей недели старшим групп обеспечить выход на дежурство полными составами, - ровным голосом приказал Мастер. - Если кому не хватает - возьмете у Винни. Сами там согласуете, кого вам нужно.

- Могу выделить две полноценных двойки и пять раз по одному, - неохотно сообщил Винни. - Кроме Левши, Кота и Рэмбо. Этих не просите, не отдам. А остальных хоть всех забирайте. Век бы их не видать...

- Кому он нужен, твой Рэмбо, - пробормотал себе под нос Мэкс. - Его на ходу ветром сдувает.

- Вот, и не бери, - огрызнулся Винни. - Нечего ему делать в твоей инвалидной команде.

Мэкс, выпятив челюсть, обернулся было к Винни с явным намерением затеять склоку на пустом месте, но наткнулся на холодный взгляд Севы, сидевшего у в ногах у старшего с обрезом между колен.

- Погасни, Максаков, - произнес Сева спокойно, но неприязненно. - Задолбал.

- Генофонд! - высказался Мэкс в адрес Четверки, отворачиваясь и вытаскивая сигареты. - Банк козлиных яйцеклеток!

- Не кури здесь, Мэкс, - попросил Крюгер.

Мэкс сжал кулак и демонстративно уронил на пол плоскую, как бумажный лист, пачку.

- Извините! - с вызовом прорычал он. - У меня истерика!

- У всех истерика, - сказал мягко Горец, кладя руку Мэксу на плечо. - Всем нехорошо.

Мэкс дернулся, стряхивая руку, и насупился, опустив глаза.

- Я продолжу, с вашего позволения, - сказал Мастер, на протяжении всей перепалки хранивший, казалось, ледяное спокойствие. - В тренировочные дни присутствие также стопроцентное. Ясно? Чтобы были все до одного. Кроме тяжелобольных, которых, слава Богу, у нас не бывает. Дальше. Резерву с сегодняшнего дня запрещаю покидать "зону сорок пять". Вот так, господа охотники.

Класс сдержанно загудел. "Зона сорок пять" на карте города была отмечена жирной красной чертой весьма прихотливых очертаний. От этой черты ты за сорок пять минут доедешь на машине до Школы. Поправка на дорожные условия - десять минут. Граница зоны огибала все места потенциальных серьезных пробок, а вместе с ними, разумеется, большинство заведений, куда можно пригласить девушку. Жить в зоне охотники были, в общем, согласны, благо жилье халявное, но вот сидеть в зоне сиднем - это вам фигушки.

- Всем бойцам резервных групп, - продолжил Мастер, - запрещается выходить на улицу... - тут он сделал эффектную паузу. Класс замер, приоткрыв рты и вытаращив глаза, - без пейджера и легкого оружия.

Охотники судорожно вдохнули и облегченно заерзали.

- Ну ты, барин, задачи ставишь... - протянул кто-то из задних рядов.

Мастер внимательно оглядел собравшихся и поднял указательный палец, требуя внимания.

- И также с сегодняшнего дня, - сказал он, ставя ударение на каждом слове, - вводится дополнительный пейджинговый код общего вызова. Аварийный код, господа. Не какие-нибудь вшивые "три шестерки", а три ноля.

Народ приуныл. До охотников постепенно доходило, что пахнет жареным. Код "три шестерки" означал атаку тварей на периметр Школы. Представить что-нибудь страшнее невозможно. Все, собравшиеся в тактическом классе, знали, в каком сложном положении оказалась Школа. Но даже умнейшие из ветеранов несли в голове тяжкий груз стереотипов - как-никак, самый молодой из них был на охоте уже три года. Они привыкли относиться к миру с чисто охотничьих позиций, и такой сложности бытия им хватало под завязку. Они жили в постоянном стрессе, даже притерпелись к нему. Но теперь перед ними вставала новая проблема - выживания в светлое время суток.

На словах они были круты и грозились свернуть шею кому угодно. Но когда дошло до конфликта с вышестоящей инстанцией - Штабом, - люди призадумались. Идти против Штаба означало вести сразу на два фронта настоящую войну.

Мастер сжал зубы. "Минимум треть из них бессознательно считает меня главным виновником этой конфронтации. Им объяснили, что в Штаб пролезли твари. Им говорили, что нужно просто-напросто спасаться. Но все равно самым виноватым получается Мастер, который вскрыл нарыв - и сделал больно.

Сейчас, потрясенные гибелью товарищей, они наиболее податливы. Очень больно говорить с ними в такой момент, но иначе не получится. Отдышавшись, они могут упереться. А так я их тепленькими возьму. До чего же тяжело быть бездушной сволочью... Я очень уважал Петровича - недаром мы с ним столько грызлись. А Боцмана, обалдуя, просто любил".

- Каждый сейчас получит у Горца батарейку, - продолжил Мастер. - Поставит ее в свой пейджер, в гнездо резервной батареи. Получив сигнал "три ноля", достанет ее, вскроет - Горец вам покажет, как, - и вынет бумажку с расписанием команд. Там четыре сценария, в зависимости от того, чем занимается группа в момент получения команды - дежурство, отдых, тренаж или резерв. По соответствующей модели вы и будете действовать. Бумажку немедленно по прочтении уничтожить. Проще всего съесть...

- Ни х...я себе! - восхитился давешний голос сзади.

- Без команды батарейку не вскрывать. Расписание уничтожить немедленно по команде "сто одиннадцать". Ясно? Повторяю. Получил код "три ноля" - достал план и действуешь по нему. Получил "сто одиннадцать" - план уничтожить, не читая.

- Ну, бля, приплыли! - объявил все тот же голос.

- Значит так, Белый, - сказал Мэкс словоохотливому бойцу, не оборачиваясь. - Еще одно слово, и с зарплатой за февраль можешь проститься.

- И патроны отнимем, - пообещал Лысый, тоже не отводя взгляда от Мастера.

- Вы все поняли, Дети? - спросил Мастер.

Класс впал в глубокое раздумье. Сзади тихо шептались. В углу поднял руку Фил. Мастер кивнул ему.

- Что будут делать молодые по аварийному сигналу? Я в том смысле... - замялся Фил. - Ну, с ними же должен кто-то быть...

- Для молодых отдельный план. Одинаковый для всех. Они тоже получат батарейки. Но у вас там планы индивидуальные. У них один.

Люди замерли. И в наступившей тишине Сева одними губами, почти шепотом, пробормотал:

- Ты хочешь ими прикрыться... Живой щит...

Мастер посмотрел на ошарашенного своим открытием Севу, потом снова обвел взглядом класс и произнес:

- Наверное, это неважно. В случае неудачи вы все погибнете. Останусь только я.

Он сунул руки в карманы и, перешагнув через сидящего на полу Ветра, вышел за дверь.

Класс молчал. Горец грузно поднялся с чемоданчика, на котором сидел, протолкался к кафедре, грохнул "дипломат" на столешницу, звонко щелкнул замками и сказал:

- Подходим по одному, согласно номерам. Группа Раз, я вас жду.

Батя, кряхтя, встал и подошел к Горцу.

- Суставы болят, - пожаловался он, протягивая руку. - Колени. Ты потом меня посмотришь, ладно?

Генерал выдвинул ящик письменного стола и положил руку на холодную рукоять. Пистолет по инструкции полагалось хранить в сейфе, но последние несколько месяцев Генерал старался держать его поближе. И каждый раз, когда полуденное солнце начинало разъедать мозг, и становилось не по себе - трогал, гладил, сжимал в ладони спокойный дружелюбный металл.

Дюжина патронов в обойме мягко светилась оранжевым. Каждая порошинка так и просила искры. Пули легонько кусали пальцы. Только капсюли были спокойны в холодной готовности выполнить свою миссию. Самая мужественная деталь в патроне - капсюль-воспламенитель.

Пистолет медленно просыпался, чувствуя хозяйскую руку. Пока он еще не чувствовал приказа к действию, но на всякий случай тихонько пошевеливал стальными членами, стряхивая дремоту.

Генерал облизнул пересохшие губы. Жалюзи на окнах были опущены, но даже сквозь них зимнее солнце обжигало морозом. По виску сбежала холодная капля. Генерал поежился и крепче сжал рукоять. Курок пистолета сам собой дрогнул и медленно начал сдвигаться назад, от бойка. Миллиметр за миллиметром он тянулся к точке боевого взвода. Спусковой крючок скользнул вперед.

За стеной референт Генерала судорожно вцепился белыми пальцами в край стола. На шее его вздулись жилы. Зрение туманилось, в воздухе словно повис голубоватый туман, и где-то сбоку, на самом краю взгляда, сгустился ужас. На него достаточно было только посмотреть - и он растаял бы, но не хватало сил шевельнуть глазами. В рот обильно хлынула слюна, но не было сил глотнуть. Человек захрипел, до боли напрягая мышцы.

В кабинете Генерал дрался за смерть. Все, что в нем еще оставалось человеческого, страстно желало приставить ствол к виску и с радостным стоном освобождения выстрелить. Убить, уничтожить эмоции, терзающие душу. Избавиться наконец от боязни солнца и открытых пространств, от этого постоянного озноба и гнилого привкуса во рту, от моментов полного затемнения рассудка, когда приходишь в себя и не можешь вспомнить, чем ты занимался несколько часов. Генерал уже четко знал свою миссию. Это раньше он метался, не понимая, что нужно делать и как себя вести, делал глупости, совершал досадные промахи. Теперь он осознал задачу и целенаправленно решал ее. Но, видимо, были нюансы, даже от него сокрытые, и в назначенные часы мозг засыпал, а тело начинало работать самостоятельно. И это было невыносимо. Генерал мучительно хотел стать цельным, подчиниться без остатка чистой и прекрасной силе, поработившей его. Но это оказалось невозможно, и он, тяжко страдая, искал от боли избавления, выбирая по привычке человеческий путь.

Человек в Генерале уже не боролся с тварью. Наоборот, он хотел помочь, искал выход. А раздираемая на части тварь пыталась выжить. Человек хотел выручить - и, используя ресурсы твари, взводил курок. Тварь, оттирая человека, поспешно возводила стену на пути солнечных лучей. По щекам Генерала текли слезы, тело покрыл холодный пот.

Референт за стеной, потеряв сознание, упал лицом на клавиши своего компьютера.

Курок щелкнул, встав на взвод. Рука потянула оружие из ящика. Тварь включила все резервы, и лицо Генерала страшно перекосилось. Он зарычал - перед его глазами вдруг отчетливо проступило невыносимо яркое пятно на краю стола - след последнего визита Мастера. Убийца! Убийца! Жестокий, холодный, расчетливый, хитрый... Ужас, крадущийся по пятам. Невозможно поверить, что через несколько дней он исчезнет. Скоро прилетит тот, другой, которого боятся даже люди. И раз его проклятые защитники точно знают правду о нас - знает и он. Нельзя допустить встречи. Старший все младшему расскажет. И младший даже может завербовать старшего в помощники. Тогда - конец. В людском исчислении - тысячи, а может, даже миллионы лет пустоты и бестелесности. Небытия. Пока на Земле снова не появятся Те, Кто Откроет Дверь. Их не осталось больше нигде и, наверное, уже не будет. А здесь таких много, им только нужно дать в руки власть. И тогда великое свершится, и Путь будет чист. Но случится ли так? И как горько, что судьбы мира сошлись в руках именно того человека, которого так трудно убрать с дороги. Сколько потеряно времени! Почему я так поздно очнулся? Ну чуточку раньше бы, пока мальчишка еще ни о чем не догадался... О, как горько, как больно, больно же! Мне больно!

Издалека, из глубины здания, спешил на помощь друг. Спасибо, верный товарищ, но ты не успеешь. Я не могу больше так. Мне плохо здесь. И если суждено проиграть, так пусть я лучше не увижу нашего поражения... Генерал приставил ствол к виску, со стоном выдохнул и мягко потянул спуск.

В тишине кабинета раздался звонкий щелчок. С душераздирающим криком сорвавшегося в пропасть, Генерал врезался лицом в зеленое сукно письменного стола.

Молодежь Четверки на тренировочной площадке с упоением играла в снежки. Гоблин сидел на буме и копался в поясной аптечке, пытаясь разобраться, отчего заедает пружину в крышке. Время от времени он бросал взгляд в сторону Боя, который, согнувшись пополам, с хрустом выгрызал ледышки между пальцев. "Постоянно следи за собакой, контролируй, проверяй. Чуть зазевался - она уже кого-то ест, и виноват в этом ты. Как только завел опасную псину - делай выбор, кем хочешь быть в глазах людей. Хочешь, чтоб считали мужиком - следи за зверем. Обоих зауважают. Хочешь выглядеть уродом - расслабляйся. Застрелят когда-нибудь. Кого-нибудь".

Бой оторвался от выставленной "пистолетом" задней лапы и потянул носом воздух. К Гоблину вразвалочку, засунув руки за пояс, шел Рэмбо. В Школе средний рост охотника был сто восемьдесят пять, и кличку свою Рэмбо схлопотал именно по этой причине. Он до среднего роста не дотянул верных пятнадцать сантиметров. Из-за этого же, наверное, пес у него был как шелковый. Не дрессированный, а просто задрюченный. Винни даже сделал Рэмбо по этому поводу выговор. Мол, негоже из кавказской овчарки выбивать тягу к инициативе. Эта сволочная порода тем и хороша, что может работать без оглядки на человека.

Сейчас рэмбовский Шах топал в двух метрах позади хозяина, охраняя его со спины. Многие в Школе, подметив такую манеру у Кармы, сочли ее полезной и старались воспитать у своих псов. Все обломались - но только не Рэмбо.

Бой смерил гостей презрительным взглядом и снова вернулся к своей лапе. Рэмбо прислонился к буму рядом с Гоблином и махнул Шаху - садись.

- Что-то будет? - спросил он Гоблина, указывая подбородком в сторону Школы.

Гоблин кивнул. За полтора года охоты он успел привыкнуть к тому, что в Школе траурных церемоний не бывает. Может быть, потому что зачастую нечего хоронить. Или из-за Мастера, который, по слухам, в принципе не одобряет массовые ритуалы. И сейчас он "дедов" явно не на поминки собрал.

- Угробит он нас всех, - сказал Рэмбо задумчиво. - Чует моя жопа, дело пахнет керосином. Не пора ли нам в отставку, а? Пока не поздно...

- Не дури. Что ты будешь делать там... - Гоблин показал. - За забором? Колбасный цех охранять? Вместе с чайниками из Второй Школы...

- Не знаю, - признался Рэмбо. - Но я буду живой. Очень полезно для здоровья.

- Ну, это-то ненадолго. Придут твари и съедят. Ты же знаешь расчеты - за пятнадцать-двадцать лет они выедают весь континент.