Лениных глаз. По временам перед взором явственно проступала стайка моховиков
на сухой вересковой поляне, отчетливо тянуло запахом костра и дымящего
шашлыка.
В таком настроении немудрено пропустить сигнал, который, если честно,
давно уже все на свете считают невозможным и единственно перед которым, тем
не менее, заранее содрогаются. Однако Дмитрий не пропустил. Черт его знает,
о чем в этот момент размышлял рыжий негр, но, можно ручаться, отреагировал
он не на сигнал, а лишь на внезапную тревогу, источаемую занинской спиной.
Да, собственно, сигнала и не было. Ни звукового. Ни светового. Был какой-то
сбой в узоре кривых, прогалы в колонке цифр, нарушение примелькавшейся
симметрии -- та микроскопическая фальшь, которую капельмейстер уловит и в
стоголосом слаженном хоре. И которую Занин уловил, гуляя по аппаратной и
глядя не в сторону дисплея, а на пританцовывающего Кена.
Стиснуло сердце. Бешеные колки натянули нервы.
За пультом Кен очутился первым, но это не имело значения: в те тридцать
секунд, которые положены компьютеру на перепроверки, вмешаться в его
действия все равно нельзя. Дмитрий приближался к пульту медленно, точно
прикованный к ядру. К земному ядру. Необъяснимо: с орбиты исчезла одна из
стационарных, привязанных к местности ядерных бомб. Не взорвалась, не упала
на материк или в океан, не ушла в бесконечный космос, а просто-напросто
пропала, испарилась, скрылась в четвертом измерении или в черной дыре. Ни
теплового, ни радиационного следа, ни вспышки излучения -- ничего!
Ученые и военные в чудеса не верят. Они привыкли иметь дело с
материальными силами, с вещественными явлениями. То, что произошло, не могло
быть предусмотрено программой Паритета. Во-первых, осиротевший лазер выйдет
из режима слежения и примется описывать все расширяющиеся круги, полосуя на
боевой мощности любые попадающиеся объекты -- вплоть до ядерных бомб.
Во-вторых, утратив одну сдерживающую единицу, потерпевшая сторона обязана
ответить на нападение немедленным ударом. Хотя никакого нападения и не было.
Тем не менее, бомба пропала. Пострадал паритет. Рушились надежды
человечества.
Огненно-рыжие букли Кена стали дыбом. Словно факел. Словно комнатный
атомный гриб. Неужели негр за две недели ничего не понял? Неужели думает,
русские специально слямзили с орбиты их бомбу, чтобы внезапно и необратимо
добиться военного превосходства? Не хотел бы Дмитрий быть на месте
напарника. Ибо не мог придумать за него никакого хода. Что бы ни предпринял
сейчас рыжий негр, что бы ни удумали их генералы, "восточный сектор"
автоматически опередит противника на шаг-два. Силы мира были настолько
уравновешены, что лишь чудо могло поколебать чашу весов. Чудо в этот раз
сыграло на стороне русских... Наверное, сейчас в бешеном темпе ищут выхода
компьютеры, эфир захлебывается аварийными сигналами, одни готовятся к концу
света, другие молятся, третьи сыплют проклятия. А в ком-то, возможно,
взыграла психология смертника, рассекречена команда на подрыв всех бомб,
запущен часовой механизм ядерной катастрофы. Одно неразумное движение -- и
ливни радиации хлынут на незащищенную Землю. Оказывается, нет ничего проще,
чем уложить в братскую могилу бедное человечество!
-- Лазрап! -- Занин сжал черное плечо Кена и почувствовал, как
отчуждающе затвердели под пальцами мускулы рыжего стража Паритета --Без
паники, парень. Ты ж понимаешь... Мы...
Он махнул рукой. И латинскими буквами, без шифровки и сокращений выдал
дисплею команду на самоликвидацию лазера.
Конечно, мнение Дмитрия Занина -- одно из семи. Остальные ничего о нем
не узнают, каждый вахтенный обязан принять решение самостоятельно, словно от
него одного зависит спасение человечества. Вполне может быть, помимо их
разъятых по планете семи пядей во лбу существует таинственный непорочный
некто с правом вето на любые решения. И этот Верховный Неизвестный...
Впрочем, случайные люди в службу Паритета не попадают, можно не глядя
поручиться за здравый смысл любого соотечественника. Да и за напарников
заодно -- в итоге голосования Занин почему-то не сомневался.
Дожидаясь равновесия на пульте, Дмитрий с запасом набрал в грудь
воздуха... Военные изобретут очередную красивую формулировку насчет более
низкого уровня противостояния. Но слово "противостояние", увы, так и
останется для них второстепенным.
Цифирь и символы на экране сомкнули стройные ряды, утверждая
восстановленную симметрию. Дмитрий дружески пихнул Кена локтем в бок. Кен в
ответ сверкнул неотразимой улыбкой...
Как вдруг снова разверзлась в ближнем космосе черная дыра и поглотила с
орбиты сначала спутник-шпион. А следом, через крохотный промежуток времени,
еще один бомбовый стационар.
Как и у белокожих рыжих, кожа негра обладала повышенной
чувствительностью. Черное лицо Кена посерело до цвета выключенного
компьютера.
2
Большая и -- не исключено! -- лучшая половина человечества не любит
понедельников. Леон Эстебаньо Пассос к этой половине явно не принадлежал:
лично он терпеть не мог вторники. Особенно те из них, на которые падало
дежурство в лаборатории. У всех творческий день, все набираются свежих
впечатлений, а ты с глубокомысленным видом слоняешься меж приборов и как
спасения ждешь случайного видеовызова. Но звонки редки: за долгие годы к
нерушимому графику приучены и знакомые, и начальство.
По мнению Леона, особого смысла в дежурстве нет. Лабораторные опыты
контролирует компьютер. Рыбки и водоросли в аквариуме на экобалансе,
хозяйского глаза не требуют. Торчать приходится лишь из-за пресловутого "А
вдруг?". Техника-техникой, не устает повторять шеф, но без догляду и с ней
случаются казусы. А когда не везет, то и в собственном носу пальцем на
гвоздик напорешься!
Леон обошел помещения. Для разминки погонял по экрану койота с клеткой.
Упустил всего семь мышат, приличный результат для ускоренного темпа. В этой
игре Леон прочно держит в лаборатории второе место. А первого, пока здесь
трудится лаборантка Тэй, ему не видать как... как свадьбы собственных
родителей. Ну да ведь с Тэй не потягаешься, за ней три поколения пианистов,
да и у самой не руки, а музыкальные манипуляторы!
Дзенькнул таймер над магнитной бутылью Клейна. Ох, и забот у шефа с
этой игрушкой! Подойдет, возьмет себя за лацканы куртки и думает, думает...
Потом разведет руками, сморщится, как огород пеона во время засухи. И
отправляется на поиски нестандартной идейки. Потому что с помощью
стандартных не в силах объяснить руководству института, куда девается
энергия целой электростанции. Толстые шины с гроздьями контактов опоясывают
пустоту -- самой букли (вольное сокращение от "Бутыль Клейна магнитная,
электронотребляюшая"), естественно, не видать. Однако невидимость не мешает
бутыли заглатывать прорву электричества. И до насыщения, похоже, далеко.
Когда кому-то взбрело в голову дать на бутыль ток и обнаружилось, что тело с
односторонней поверхностью ухитряется накапливать нешуточный потенциал, шеф
сразу же возмечтал о новом аккумуляторе потрясающей емкости. Увы, мечта его
не спешит осуществиться: магнитная сестра ленты Мебиуса бездонна, как
дырявый карман бедняка. Решай здесь Леон, он бы давно уж приостановился и
слегка поболтал бутылочку возле уха -- не плеснет ли что-нибудь через край?
Ну, да если очень хочешь, случай найдешь. Хоть вот сейчас, пока нет шефа.
Поменял полюса -- и пузырись, голубушка, показывай, чего накопила. Импульс
можно поставить полсекунды. А то и па шесть ноликов короче. За
двухмиллионную долю секунды вряд ли что случится. Решено. Пробуем.
Вокруг незримого бутылочного горла висит кольцо заряженной пыли. Чтобы
внести свою научную лепту, Леон подбил лаборантку Тэй использовать буклю в
качестве пылесоса. Шеф почему-то обиделся. Странный человек. Леон Эстебаньо
Пассос никогда бы и ни за что на Тэй не обиделся.
Он оконтурил бутыль голограммой. Творил голограмму Витус Биксич. Букля
у него получилась в виде акулы с вытянутым круглогубым рылом и поджатым,
вросшим в брюхо хвостом. На ядовитые цвета Витус не поскупился. Особенно
неприглядны вздутия шкуры, в которые впиваются отнюдь не воображаемые
контакты высоковольтных шин.
-- Буты, буты, бутылочка, раздутые бока! -- замурлыкал Леон, переключая
управление установки. Пылевое облачко, потерявшееся на фоне яркого
изображения акульего рыла, взволновалось и рассеялось. Пошел!
На невообразимый миг поменялись полюса обмоток. Раздался негромкий
хлопок. И из лаборатории умыкнуло стол шефа вместе с киб-секретарем и
видеофоном.
Леон растерянно поскреб в затылке. Десяток рабочих мест в помещении,
так нет, невидимка польстился на руководящее. Экспериментатор проследил
направление бутылочной оси...
М-да. Хорошо, самого шефа в этот момент не принесло, пропал бы заодно
со столом. Интересно, куда?
Леон дотянулся до ближайшего видеофона, набрал "время". Аппарат
безмолвствовал. Ясное дело, видеофонный ввод только у шефа. Кто бы мог
предусмотреть такое вот буклино хобби -- исчезатель мебели? А если не только
мебели?! Чистенько работает, собака, даже кучки пепла на полу не оставила...
Подражая начальству, Леон свирепо поморщился. Выставил на опустевший
пятачок лаборатории урну. Придвинул кресло шефа (семь бед -- один ответ!).
Положил на сиденье пробирку с кристаллами сахара, катушку проволоки. На
выбор. Пусть трескает, что понравится. Прикинул на дисплее площадь захвата.
Чуть сузил круглый акулий рот. Дал отрицательное снижение жерла. И шарахнул.
Световых эффектов не последовало. Хлопок -- предметы исчезли. Лишь урна не
поместилась в уменьшенном секторе "обстрела" и осталась стоять столбиком.
На какой-то момент Леоном овладел азарт. Он навел буклю на Витусов
стол. Раз -- пропал со стойки халат. Два -- растаяла стойка. Три --
испарился забытый Бистичем журнал. Э-э, чьи это уши торчат из букета нашей
обаятельной лаборанточки? Какой нахал посмел дарить чужой девушке цветы?
Поберегите усы, сеньор даритель! И подарок свой заберите, нечего тут!
Букет со стола Тэй не исчез. Зато исчез старинный фарфоровый изолятор с
подоконника. Направление то же самое, расстояние подальше. Как до места
шефа. Или до стойки Бистича.
Журавлев Владимир
Контровский Владимир
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Куликов Роман
Прозоров Александр