Чтение 17–й страницы книги ~Фирменный поезд "Фомич"~

оставлять двух испуганных женщин. Да что мне, собственно, до них? Одна со
своим мужем, другая тоже себя в обиду не даст. Да и Степан Матвеевич
сидит, хоть отвернулся, хоть и бьется наверняка над своими надуманными
проблемами, а все равно потихонечку бдит, чтобы не смели эти два типа
хамить женщинам или еще кому.

- Снизойдите до того, чтобы нагнуться. Оно, впрочем, и необязательно
нагибаться. Но все же. Хотя можно обратить внимание и издали. Ну и что вы
перед собой видите?

Я невольно нагнулся. Макет Марградского универмага был сделан
удивительно точно, потрясающе точно. Я даже заметил стекло, треснувшее и
скрепленное деревянной накладкой.

- Приглядитесь, приглядитесь, может, что и увидите, - сказал Валерий
Михайлович.

- Да, действительно. Эту деревянную накладку я помню. Не далее как
десять дней назад ее видел.

- Да только ли в накладке дело? Неверие-то свое, неверие откиньте. Вы
ведь заранее уверены, что этого не может быть.

- Чего? - спросил я и тут же увидел, остолбенел, молнией пронеслось: да
как же я раньше-то этого не заметил? Ведь в глаза, в глаза бросается.

- Ну что? - спросил Валерий Михайлович.

Ответить я ему ничего не смог, потому что в нем, в этом макете (через
стекло все было отчетливо видно), ходили люди, маленькие, не больше
мизинца, что-то говорили, покупали, смотрели, требовали, просто стояли,
ждали. Это были самые настоящие люди, только уменьшенные в размерах. Так
вот в чем дело! Никакой это был не макет! Это было что-то другое. Но что,
я все еще не знал.

Наверное, какое-то восклицание вырвалось у меня, потому что вдруг рядом
с моим лицом оказались лица Тоси и Зинаиды Павловны.

- Милочка ты моя! - только и сказала Зинаида Павловна.

А Тося ничего не сказала, даже свое вечное "ах, как это интересно!".

- Понимаете теперь? - спросил Валерий Михайлович.

- Ничего не понимаю, - ответил я. - Невозможная вещь!

- Ха-ха! Очень даже возможная. Я об этом универмаге давно слышал, да
все не особенно верил. А вот теперь как увидел, так и подумал, что эту
игрушечку нельзя из рук выпускать.

- Я первый, - робко напомнил Семен.

- Извольте, извольте. Вы первый и есть. Я второй. Зинаида Павловна, как
женщине вам говорю, хотите быть третьей?

- Ах, оставьте меня! Ни третьей, ни сто третьей не хочу быть. Да и
детей надо идти посмотреть. Жарко-то как для детей. Ведь мучаются,
бедняжки. И вентиляция, как назло, не работает. Пропустите, милочка.

Это относилось к Тосе, которая как-то непонятно, неестественно
посторонилась. Зинаида Павловна пошла по коридору.

- Дура! - убежденно сказал Семен.

- Семка, - тихо прошептала Тося, но от этого шепота даже у меня мороз
по спине прошел. А вот Семен сейчас, видно, был защищен какой-то
непробиваемой броней. Он и на жену-то свою никакого внимания не обращал.
Словно не до нее ему сейчас было.

- Степан Матвеевич, - тихо позвал я, - посмотрите, что здесь.

Степан Матвеевич очнулся. Значит, он опять весь уходил в свои гипотезы
и планы спасения поезда, которому, кстати, пока ничего и не угрожало. В
этом я сейчас был уверен.

- Вот вы про бабусю... - начал он.

- Да вы посмотрите, посмотрите сначала, - поторопил я его, но тихим
голосом, потому что мне не хотелось привлекать внимание пассажиров к
нашему купе.

- Бабуся ведь неспроста... - продолжил он, но все же приподнялся,
шагнул вперед и нагнулся, как только что я.

Я ожидал испуга, удивления, хоть какого-то восклицания, хоть какого-то
проявления взвинченных чувств. Но ничего такого со Степаном Матвеевичем не
произошло. Он выпрямился и сказал мне:

- Я уже начал об этом догадываться.

- О чем? Об этом магазине?

- Да, и о нем тоже...

- Не понимаю, Степан Матвеевич.

- Сам пока не все понимаю. Тут думать надо. Тут разгадка где-то близко.

- Ну, пошли-поехали, - усмехнулся Валерий Михайлович. - Записать вас в
очередь? - обратился он к Степану Матвеевичу.

- Вот оно что... А ну-ка пошли, Артем, в тамбур к Ивану.

- И я с вами, - попросилась Тося.

Семен даже не удивился словам своей жены. Мешала она ему сейчас. Он
только рукой махнул: иди, мол, куда хочешь, тут все равно не бабьего ума
дело. Только охи да вздохи!

- Идеалисты, - сказал Валерий Михайлович. - Вам бы все с чистенькими
ручками, чистенькими мыслями. Вам бы не испачкаться. Другие пусть за вас
все делают. Другие ассенизаторы, а вы, видишь ли...

- Ей-богу, не вытерплю, - сказал я. - Пошли, Тося.

- И лучше, и лучше, - засуетился Семен. - Простыночкой, простыночкой
завесим, чтобы никто не лез. У нас тут, может, человек больной лежит. Вот
мы и завесились. И никто ничего не скажет, потому что человек перегрелся,
головка разбо...

- Хватит, друг мой Семен, - остановил его Валерий Михайлович. -
Простыночку навесь, да и полезай.

Мы дошли до последнего купе. Я пропустил вперед Тосю и Степана
Матвеевича, а сам немного задержался. Сын мой лежал на нижней полке и
спал. Тут же сидели Зинаида Павловна и Инга. А напротив - Света и Клава.

А Клава-то, Клава... Что делалось с этой студенткой! Лицо ее, прежде
угристое, слегка землистого оттенка, теперь было чистым и свежим. И
некрасивая горбинка носа, кажется, исчезла. И какое-то достоинство от
сознания собственной красоты отчетливо проявлялось во всей ее фигуре,
позе, движениях.

- Что там еще? - спросила Инга.

Я вкратце рассказал и про магазин, и про Тосю.

Инга посмотрела на меня как-то странно. И во взгляде ее было что-то,
что мне не понравилось: какой-то испуг, что ли, или недоверие, только не
ко мне, а вообще. Короче, она что-то знала или просто догадывалась, так
что подготавливать ее вовсе не было смысла. Она и сама могла кое-что
объяснить.

- Пошли, - вдруг сказала она.

Солнце уже не жгло через стекла. Оно клонилось к закату, хотя жара от
этого и не становилась слабее.

Тося смотрела в северное окно. Напротив нее стоял Степан Матвеевич. А
Иван чуть в сторонке, но ближе к Граммовесову.

- Вот, - сказал я. - Познакомьтесь. Инга - Таисия Дмитриевна.

- Да просто Тося, - сказала женщина.

- Угу, просто Тося. А это моя жена, Инга.

Они подали друг другу руки, но ничего при этом не сказали.

В Иване что-то ломалось, бродило, корежило его душу, хотя он старался
казаться спокойным. Но только я его уже хорошо знал. Настолько хорошо,
будто всю жизнь прожил с ним бок о бок.

- Ну ладно, - сказал он. - Что играть в прятки? Дело в том, что
Усть-Манска не будет.

- Как не будет? - Это вырвалось у Тоси совершенно машинально. - Нам
ведь сходить... - И осеклась. Ведь вовсе и не надо было им с Семеном
теперь сходить в Усть-Манске. Раздумал Семен, да и дело какое-то у него
появилось. - И пусть не будет... Все равно.

- Я, - продолжал Иван, - изъездил всю Сибирь вдоль и поперек. Пригороды
Усть-Манска уже должны были начаться. Поселки и платформы, куда ходят
пригородные электрички. Но только ничего этого нет.

Нет, Тося не испугалась. Она, кажется, просто ничего не поняла, не
расслышала, потому что что-то искала сейчас в своей душе, в потемках, без
всякого света впереди, да и не зная даже, что же ей нужно. Инга слегка
прикусила нижнюю губу.

- Дело в том, Инга и Тося, - сказал я, - что наш поезд, как
предполагают Степан Матвеевич и Иван, попал в другую реальность, которая
во многом похожа на нашу. А как вернуться назад, мы не знаем.

Инга, как мне показалось, облегченно вздохнула. Вот как! Значит, чужая
реальность ее вовсе не очень и страшит. Или она еще не совсем поняла, что
произошло?

- Скорее всего и не другая реальность, - сказал Иван, - а
нуль-упаковка.

- Да, - поддержал его Степан Матвеевич.

О, бог мой! У них уже было другое предположение. У них уже не другая
реальность, а нуль-упаковка! Ну конечно, нуль-упаковка! Тут и бабуся, и ее
чемоданы, и рюкзак, и телеграмма! Все объяснилось так же просто, как и в
случае с другой реальностью.

Я так и сказал:

- Сначала другая реальность, теперь нуль-упаковка, а, через час будет
еще три или двадцать объяснений. И все они правильны и единственно
возможны, но только по очереди, а, впрочем, может быть, и безо всякой
очереди.

- Я пойду соберу стройотряд, - вдруг сказала Инга.

- Это правильно, - согласился Степан Матвеевич, - только не надо всех,
а человека три-четыре.

- А мама мне всего, да, всего в дорогу положила, - прошептала Тося.

Иван постучал по стене кулаком.

- Начальника поезда надо пригласить и радиста, - сказал Степан
Матвеевич.

- Так я к ребятам? - спросила Инга. Она торопилась. Она хотела что-то
сделать. Побыстрее. А потом к Сашеньке. Она теперь его ни на миг от себя