Рентрерос не захотел помочь вам, да?
тайны. Сейчас меня заботили только наши поиски и я неохотно ответил:
мстительное.
пытался свернуть вам шею, потом барба амарилла- неплохой подарок, надо
сказать, и наконец, этот доктор Савиль с пулей в груди. Именно так... -- Он
замолчал, продолжая усмехаться. Постом спросил: -- А вы сами видели
комиссара?
у меня зазвонили колокольчики тревоги. Куба заметил это.
я уже где-то встречал его. Но этого не может быть, конечно.
многозначительно проговорил:
комиссаром Рентреросом.
такое значение, как вдруг Куба закричал, указывая вниз:
черного дыма висела над деревьями там, где была живария. Вертолет сделал
круг, быстро снижаясь, я открыл иллюминатор и высунулся наружу. В просветах
между клубами дыма я увидел высокие, извивающиеся языки голубоватого пламени
и хижину -- она уже почти сгорела и теперь рушилась, взметая ввысь огромные
всполохи искр.
огонь и его голубой оттенок говорили только об одном -- наше горючее
исчезает прямо на глазах. Меня охватило мучительное желание понять, в чем же
дело, броситься туда, что-то предпринять.
совсем низко, разгоняя своим вихревым потоком клубы дыма. Я смотрел во все
глаза, но так никого и не увидел.
приземлиться, а потом...
посыпались горящие куски пластиковой обшивки. Мы вскрикнули от неожиданности
инстинктивно закрывая лицо руками. Пуля. проделав ровное отверстие в
фюзеляже, с глухим ударом застряла в бортовом радиопередатчике.
волнения. Вертолет сделал еще круг, набирая высоту. Мы услышали, как еще
несколько пуль пробили обшивку. Я схватил автомат.
дал очередь в направлении к земле. Вертолет закачался -- отчетливо
прозвучала автоматная очередь.
обернулся к нему. Вертолет бешено бросало из стороны в сторону.
его залито кровью.
штурвал. -- Пустяки... Перевяжите мне лоб, пожалуйста, -- добавил он с
поразительным спокойствием, -- а то я ничего не вижу.
далеко от пылающей живарии. Я обтер платком лоб Кубе, поискал рану... Она
оказалась в волосах у самого лба.
царапина. Какой-нибудь пластиковый осколок, отскочил от обшивки. -- Пустяки,
Куба, -- повторил я. Странно, но в этот момент мне почему-то захотелось
смеяться.
голову платком и спросил:
улыбнуться:
возьми. Ничего не вижу...
перешел к военным действиям Впрочем, -- добавил он, -- вы и сами объявили
ему войну.
Глава 12. ДВЕ СТАРЫЕ РВАНЫЕ ГАЗЕТЫ
приветливо махая нам, но когда мы приземлились, он заметил следы пуль на
капоте да так и застыл с поднятыми руками. А увидев окровавленное лицо Кубы,
вытаращил глаза и побледнел.
Что с вами случилось, Куба, Мартин?
перешел в наступление. Он обстрелял нас над живарией.
узнал, в каком направлении мы двинулись, не понимаю, может быть,
какой-нибудь индеец шпионил за нами. Нам повезло, что мы перебрались сюда...
Однако, дело приобретает скверный оборот, Дег. Мы потеряли все, что было в
живарии: и снаряжение, и топливо.
вернуться в Марагуа, -- проговорил он. -- А в остальном ничего особенного,
-- он, указывая на вертолет. -- Несколько дырок, и больше ничего... -- Он
улыбнулся. -- Я же вам говорил, этот вертолет творит чудеса. -- Он указал
пальцем на свой лоб. -- Посмотрите кто-нибудь, что тут делается?
предложил я и, направляясь туда, спросил фотографа:
Как только вы улетели, он спрятался в кустах с этой шкурой анаконды,
прихватив ружье. Знаете, он даже немного напугал меня...
скамейку. -- Он всегда так делает. Он помогал нам"
Мартин.
Я наклеил ему пластырь. -- Вот и все. Все в порядке, это пустяковая
царапина.
сотни насекомых, и все разные...
Он опять усмехнулся и пошел к вертолету. Мы направились следом за ним и по
дороге я рассказал Дегу, что произошло в живарии. Поднявшись в вертолет,
Куба выглянул из иллюминатора и крикнул нам:
газетную бумагу. Посмотрев на нее, он помрачнел:
громко, что мне даже стало не по себе. Сам не зная почему, я сказал:
осмотрел деревянную вазу. Ничего! Черт возьми, совершенно ничего. И все же
тревога не оставляла меня. Ведь что-то было, и я держал это что-то в
руках...
продолжал я, -- это началось еще во время войны... Мы завтракали -- я и мои
солдаты -- вдали от передовой. Все было спокойно. Выдалось солнечное утро,
птицы щебетали, ну и так далее, и тому подобное. Словом, казалось, что
загородная прогулка, а не война... И тут, Дег, я вдруг услышал сотни
колокольчиков зазвонили у меня в голове... Я никогда не испытывал прежде
ничего подобного. Я испугался и сказал про себя: "Мартин, или тебя стукнули
по голове и ты умираешь, либо ты спишь и тебе снится сон". Но меня не убили
и я не спал. У меня отчетливо возникло ощущение некоей неминуемой,
опасности. Тогда я встал и крикнул: "Тревога, ребята, ложись!" Мои солдаты с
изумлением посмотрели на меня, но, естественно, повиновались. Ничего не