Чтение 17–й страницы книги ~По ту сторону вселенной~

эволюцию человечества в безопасное русло.

И еще Председатель ловил себя на том, что постоянно думает о Джонамо не
только, как о сильном противнике или потенциальном союзнике, но и как о
женщине, сумевшей потеснить первую, казавшуюся пожизненной, любовь. Он
мысленно возвращался к их встрече в Оультонском заповеднике, которая чуть
было не закончилась трагически. Вновь и вновь протягивала ему огненно-рыжий
комочек хрупкая, взволнованная, но не сломленная испугом женщина. Вновь и
вновь звучали ее слова: "Иначе я не могу".

Тогда это показалось эпизодом, не затронуло чувств, не проникло в сознание.
Председатель решил, что случай свел его с взбалмошной, экзальтированной
женщиной. Он и не подумал узнать ее имени - зачем, все закончилось
благополучно, и можно забыть этот нелепый случай. И в самом деле забыл,
выбросил из памяти, хотя напоследок отметил, что женщина молода, красива и,
видимо, очень одинока.

Узнав в знаменитой пианистке оультонскую незнакомку, Председатель
поразился: "Бывает же такое!". Но все еще не представлял, сколь
значительное место займет в его жизни эта странная представительница
прекрасного пола, которая сейчас больше похожа на инопланетянку, чем на
женщину Мира, пусть даже самую незаурядную. Чтобы прийти к такому выводу,
достаточно всмотреться пристальнее в ее лицо, словно списанное со старинной
фрески. А пугающий взгляд удлиненных немигающих черных глаз? А полная
царственного достоинства манера держаться? Нет, в Оультонском заповеднике
она была иной - проще, понятнее. Потому и не пришло в голову
поинтересоваться ее именем...

После третьей же, последней, встречи Джонамо стала истинным наваждением,
точно и впрямь сумела околдовать Председателя. И пусть у нее в мыслях этого
не было, тем вернее достигла она результата, о котором, несмотря на женскую
проницательность, нисколько не подозревала.

Председатель сохранял видимость оптимизма и уверенности в себе. Но как
трудно давалось ему вынужденное притворство!

Назревавший в его душе кризис неожиданным образом ускорили события,
последовавшие за сенсационным открытием экипажа исследовательского
звездолета "Поиск".

Впервые и при обстоятельствах драматических удалось установить связь, хотя
и одностороннюю, с инопланетной цивилизацией. В том, что такие цивилизации
существуют, ученые не сомневались, но эта уверенность основывалась на
философских представлениях и не была подкреплена опытом. Поиски инопланетян
были прекращены еще столетие назад, когда начал угасать интерес ко всему,
что находится вне Мира.

Неудивительно, что открытие, сделанное "Поиском", застало всех, включая
Председателя, врасплох. Как поступить, чем ответить на призыв о помощи?

В том, что принят сигнал бедствия, сомнений не было. Компьютеры, не сумев
полностью расшифровать сообщения гемян, тем не менее дали несколько
вероятных вариантов. Они различались в деталях, но совпадали по смыслу:
инопланетяне молят о спасении.

Спасательная экспедиция, по предварительным оценкам, потребовала бы
колоссальных, полностью непредставимых затрат, поглотила бы значительную
часть экономических ресурсов, которыми располагает Мир, заставила бы людей
поступиться вошедшим в плоть и кровь комфортом. А стоит ли идти на это ради
спасения абстрактных "личностей"?

Председатель представил себе армаду звездолетов, несущихся к Геме.
Субсветовой полет в ближней зоне, свертка пространства в метагалактике.
Пройдут годы ожидания, и что потом? Удастся ли эвакуировать на Мир
цивилизацию загадочных гемян? И смогут ли существовать на одной планете два
совершенно различных общества? Во что выльется их сосуществование?

От обилия подобных вопросов и невозможности на них ответить Председателю
становилось жутко. Хотелось отмахнуться, сделать вид, что ничего не
произошло, не было принято никакого сигнала бедствия.

Подумав так. Председатель почувствовал стыд. Там, на Геме, живут надеждой
на спасение. Мочь и не спасти - недостойно человека!

"Но почему именно мы? - тут же пришла другая мысль. - Есть же во Вселенной
цивилизации и кроме нашей. Так почему же мы, а не они?"

Стоп! А что бы сказала Джонамо?

Председатель не сомневался в ее ответе. Но решала не она. И не он. По
закону ему нельзя было даже обнародовать свое мнение, чтобы не влиять на
волеизъявление людей, которое должно быть совершенно свободным.

Свободным?

"Не занимайся самообманом! - взглянул правде в глаза Председатель. - Люди
уже давно исполняют волю компьютеров, даже не догадываясь об этом. Ведь
компьютер не принуждает, не навязывает, а всего лишь советует. Но кто же
поступит вопреки совету, если считает его разумным?"

Прежде он вместе с другими думал, что так и должно быть. Конституция Мира -
а ее соблюдали строго - гарантировала демократию и не просто провозглашала
ее, но и защищала от любых посягательств со стороны властолюбцев. Что же
касается власти компьютеров, то власть эту, отнюдь не вымышленную, никто из
граждан Мира не замечал.

Авторитет электронных оракулов складывался десятилетиями. Много раз люди
убеждались в их прозорливости. Нынешнее поколение унаследовало не только
технические высоты, достигнутые предками, но и постулат о непогрешимости
компьютеров. Ему следовали охотно, ибо он освобождал от необходимости самим
принимать ответственные решения, позволяя в то же время сохранить видимость
полной свободы выбора.

Это ни в коей мере не было "бунтом машин" или "заговором против
человечества". Компьютеры служили людям верой и правдой, как с самого
начала предусматривалось заложенной в них "отцами демократии" программой.
Они рьяно блюли интересы людей, но... в своем собственном ограниченном
понимании этих интересов.

Каждый гражданин Мира, будучи членом его правительства, имел право и
возможность в любое время и по любому поводу обращаться к иерархии
компьютеров. Но чаще, чем кто-либо другой, это делал по роду обязанностей
"впередсмотрящего" Председатель.

С годами он научился предугадывать ответы компьютеров-экспертов. И сейчас,
еще не посоветовавшись с ними, наперед знал, что они скажут: "Эвакуация на
Мир обитателей Гемы непредсказуемо опасна и, следовательно, недопустима.
Она потребует расходов, которые обременят экономику, в результате чего
уровень благосостояния общества понизится. Проникновение чуждой, возможно,
агрессивной психологии нарушит общественную стабильность. Естественная
микрофлора гемян способна вызвать эпидемию заболеваний, против которых
кибермедика бессильна. Столкновение противоположных интересов может
привести..."

И так, фраза за фразой, абзац за абзацем. А в конце, как бюрократическая
резолюция, совет: "отказать!".

"Нет, нет и нет!" - ответила бы на это хрупкая черноглазая женщина.

Две правды: рационалистически непогрешимая, а по сути трусливая,
эгоистическая правда компьютеров и благородная, достойная Человека правда
Джонамо. Председатель не сталкивался с подобной дилеммой. Еще полгода назад
он бы и не подумал усомниться в правоте компьютеров, счел бы ее за
непреложную истину. Но сегодня возвел в ранг истины крамольную, с
ортодоксальной точки зрения, правду Джонамо. Какая же из противостоящих
правд возьмет верх на референдуме?

Председатель не обладал целеустремленностью Джонамо, упорством Игина и
одержимостью Строма. К тому же он все еще был законопослушен и не допускал
мысли о возможности противоправных действий, какими бы благими намерениями
они ни диктовались. Оставалось надеяться разве что на чудо...

Наступил день выбора: прийти на помощь гибнущей инопланетной цивилизации
или нет. С шести часов утра по центральному времени компьютеры начали
накапливать и систематизировать личностные мнения. В двадцать один час они
должны были закончить математическую обработку информации и выдать
результат.

Весь этот день Председатель провел в тяжелом нервном напряжении. У него
было ощущение, что предстоит окончательно разрешить давний спор со Стромом