- Вы просто поразительно осведомлены, - слабо улыбнулся Харлин. Последние
несколько часов вымотали его, в том числе и сумасшедший бег по коридорам.
- Ничего поразительного, - пожал плечами Тиелиг. - В конце концов, я
верховный жрец Ув-Дайгрэйса.
Он развернулся и стал подниматься по лестнице, а Харлин задумался. О том,
почему жрец Бога Войны осведомлен о таких вещах, как переезд наследника в
столицу. И еще о том, как Тиелиг станет " присматривать" за принцем,
который на дух не переносит даже упоминаний о Богах.
Так ни до чего и не додумавшись, дворцовый казначей отправился наверх,
вслед за верховным жрецом.
/смещение, неожиданное и яркое - как, впрочем, всегда/
В парке была глубокая ночь, о чем свидетельствовали хоры цикад и
одноглазая луна, наблюдавшая за игрой. На веранде зажгли свечи, а на
столике рядом с принцем и старэгхом поставили вазочки с фруктами и
печеньем. Здесь же отдавали последнее тепло ночному воздуху чашки с чаем -
некогда горячие.
Последняя атака захлебнулась. Талигхилл вывел резервы и добивал остатки
Армахогова воинства.
- Все, - неожиданно произнес тот, откидываясь в кресле и протягивая руку
к остывшему чаю.
- Что? - не понял сначала Талигхилл.
- Я проиграл, - ответил старэгх, топорща усы и отхлебывая из чашки. -
Разбит полностью, и армия восстановлению не подлежит. Поздравляю,
Пресветлый.
Принц не сдержался и довольно улыбнулся, надеясь, что пляшущие тени
скроют его улыбку - слишком уж мальчишечьей она могла показаться.
- Ну что ж... - Он тоже потянулся за чашкой. - А знаете, в чем ваша
ошибка?
- Нет, Пресветлый, не знаю, - покачал головой Армахог. Хотел было что-то
добавить, но в последний момент все-таки промолчал.
- Все дело в том, что вы... - принц запнулся, подбирая слова, - вы
дорожите каждым своим воином, печетесь о части, а в результате теряете
целое.
"Звучит как плохо заученная фраза", - почему-то подумалось Армахогу. Он
развел руками:
- Я поступаю так, как привык поступать в жизни.
Талигхилл недовольно скривился, и на сей раз он не хотел, чтобы тени
скрывали его мимику.
- А махтас и есть одно из проявлений жизни, - заметил принц. - Разве не
так?
- Как будет угодно Пресветлому, - поклонился Армахог. - Уже поздно. Я
могу идти?
- Да, разумеется. Если желаете, вам постелят в гостевой, а нет - дадут
эскорт до столицы. Но если останетесь, завтра отправимся вместе - я тоже
еду в город.
- Вряд ли мне потребуется эскорт, Пресветлый.- Старэгх отставил чашку с
чаем и поднялся. - Сомнительно, чтобы кто-нибудь решился напасть на меня,
а если такое и произойдет - что же, в мире станет на несколько нечестивых
душ меньше. Спокойной ночи.
Принц проводил Армахога недовольным взглядом.
Потом зевнул и потянулся за яблоком. Случайно заметил лист письма,
которое привез днем старэгх.
Отец уехал.
Неожиданная тоска сдавила грудь так, что принц поперхнулся и с силой
зашвырнул яблоко в темноту. Демоны! Что происходит?!
Но он знал, что происходит. Вернее, догадывался. Догадывался, что это
как-то связано с его снами, но думать об этом не желал.
Все образуется.
/Ты же знаешь, что это ложь./
Все образуется! Сны - чепуха!
/Нет. И ты знаешь это./
Чепуха! Чушь! Это всего лишь сны.
/У других людей это было бы всего лишь снами. Но не у тебя. Не у тебя.../
Трудно спорить с самим собой. Значительно проще пойти наверх, в спальню.
Даже если ты знаешь, что там тебя ждут черные лепестки.
/мелькание радужных перьев - смещение/
Армахог горячил коня и ругал себя за собственную глупость. Он вполне мог
остаться ночевать в усадьбе. Но последние слова принца о том, что махтас -
это "одно из проявлений жизни", задели его сильнее, чем старэгх ожидал.
Из-за этой проклятой игры наследник не приехал попрощаться с отцом. Из-за
нее...
Навстречу Армахогу из тьмы вылетела карета и, громыхая, пронеслась мимо.
В приоткрытом окне на мгновение появилось лицо, и это лицо показалось
старэгху знакомым. Тот старикашка, что встретился сегодня в усадьбе
Пресветлых. Странные совпадения.
Конь всхрапнул под ним, сетуя на свою нелегкую долю, но продолжал скакать
в сторону Гардгэна. Армахог еще раз оглянулся, но карета уже исчезла в
ночи, а гнаться за ней старэгху вовсе не улыбалось. Он дал коню шпор и
покачал головой. Тяжелый день. Еще и проигрался в этот треклятый махтас.
Где-то далеко впереди показались огоньки часовых на башнях города.
Когда Армахог въехал на улицы Гардгэна, предварительно выругав нерадивых
дежурных, что стояли на страже у ворот, он заметил несколько серых фигур,
вышагивающих по мостовой. Но стоило ли чересчур удивляться тому, что в эту
необычную ночь, завершавшую столь необычный день, жрецы Бога Войны
Ув-Дайгрэйса не спят? Наверное, не стоило.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Я пошевелился, чувствуя, как болит затекшая шея. Да что там шея - все
тело ныло, словно я просидел в кресле целый день. Странно, но в прошлый
раз я таким разбитым себя не чувствовал. И в позапрошлый тоже. Наверное,
тогда сказалось любопытство - все внимание было сосредоточено на том, что
произошло, и о боли я совершенно забыл. А вот сегодня... Демоны!
- Господа, - бесстрастным, как обычно, голосом Мугид привлек к себе наше
внимание. - Господа, боюсь, многим из вас сейчас нелегко. Не удивляйтесь.
Нынче - почти полночь. Как я и предупреждал вас, это повествование заняло
больше времени, чем предыдущие. Сие связано с тем, что я не имею права
разрывать его, не завершив до конца тот фрагмент, которому вы внимаете.
Постарайтесь размяться и отправляйтесь на второй этаж - там вас ждет ужин.
"Академик" недовольно поднялся:
- Скажите, господин Мугид, вы намереваетесь пересказать нам историю
принца Талигхилла или же историю сражения в ущелье Крина?
- Две этих истории слишком тесно переплетаются, господин Чрагэн, -
холодно ответил повествователь. - Я понимаю, что вы все ожидали чего-то
иного. Всего лишь иллюстраций к тому, о чем большинству из вас и так
известно. Но если вы надеялись получить только это, тогда отсылаю вас к
книгам. Здесь же вам предстоит встретиться с настоящей правдой о том, что
происходило в те дни, и о том, что стало причиной случившегося. Подчеркну,
настоящей правдой. Как уже говорилось, недовольные или же те, кто по
различным причинам не способен внимать далее, вольны покинуть "Башню". Им
возвратят деньги с вычетом стоимости тех дней, в течение которых они
находились в гостинице.
Он что-то сказал еще об ужине и о завтрашнем дне, но я прослушал. Меня
занимали те слова, что касались ухода из "Башни". Глупо, конечно, но с
другой стороны...
Под боком ерзал от нетерпения Данкэн. Я свирепо взглянул на него, и
журналист притих. Правда, ненадолго. И все равно косился на меня, как...
Д-демоны, что могут подумать окружающие!
Наконец Мугид закончил свою речь, и мы начали выбираться из
повествовательной комнатки. Весьма, замечу, своевременно, так как
некоторые уже столь откровенно поглядывали на выход, что оставалось только
пустить слюну или облизнуться - тогда бы и идиот понял: сидящие здесь
крайне голодны. Я, кстати, в этом плане не особенно отличался от других.
Но стоило мне шагнуть на первую ступеньку лестницы - проклятый журналист
уже сопел под боком и громко кашлял. Может, он и надеялся привлечь мое
внимание, но оглядывались-то все остальные! А я, наоборот, старался не
смотреть в его сторону и даже пошел быстрее. Данкэн не отставал.
Я поискал глазами, с кем бы заговорить, но все, как на беду, либо
беседовали, либо торопливо поднимались на второй этаж и рассаживались за
накрытым столом. Оставалось лишь последовать их примеру. Я весьма удачно
примостился между господином Чрагэном и толстухой с крашеными волосами,
едва удержавшись, чтобы не показать язык растерявшемуся Данкэну. Тот
тяжело вздохнул и с видом мученика уселся по другую сторону от "академика".
Мы занялись едой, и на некоторое время в зале все разговоры прекратились
- стоял только тихий, но различимый хруст и чавк. Даже с самых элегантных
господ слетает тонкий налет хороших манер, когда их (господ, разумеется)
продержат целый день голодными.
Первым утолил голод Мугид. Другого я, признаться, и не ожидал. Он
сообщил, что завтра всем нам предстоит не менее тяжелый день, и удалился.
Я мысленно хмыкнул.
- Спокойной ночи, Нулкэр, - произнес над моим ухом нежный голосок Карны.
- Вижу, вы чему-то неописуемо рады.
- А? - не понял я. - Что вы имеете в виду?
- Не знаю. Просто вы так улыбаетесь.
- Разумеется.- Я развел руками. - Меня держали целый день голодного, а
потом допустили до стола. Не плакать же мне.
- Что же, приятного аппетита.- Она ушла.
Я покачал головой и выругал себя: нужно держать собственные эмоции под
более жестким контролем. Если и Мугид видел меня улыбающимся... Хотя... не