Чтение 17–й страницы книги ~Все лорды Камелота~

* * *

Божий суд был завершен. Армия готовилась к походу, и мы вновь отправлялись в путь, спеша оповестить верховного главнокомандующего антимордредовской коалиции о начале совместных боевых действий.

- Нет смысла, - напутствовал нас Ланселот, - всем силам собираться у Кэрфортина. Наверняка лазутчики сообщат Мордреду о нашем объединении. И вряд ли он станет дожидаться в Дэве, пока мы осадим его в стенах всей силой. Скорее всего они решат захватить Камелот. Кто владеет им, владеет короной Британии.

Сегодня я выступлю на Кориниум и попытаюсь перерезать Мордреду дорогу. Ллевелин вполне успеет ударить его в тыл, и мы зажмем изменника меж двух огней. Езжайте скорее, не теряйте времени! Мой друг, сэр Магэран, будет сопровождать вас.

- Сэр Ланселот, - к командующему восточной группировкой войск подбежал один из рыцарей, виденных мной вчера вечером у шатра, - принц Гвиннед покинул лагерь.

- Он увел свой отряд? - нахмурился король Бейсика.

- Его отряд еще готовится к уходу. Сам же сэр Эгвед с десятком драбантов умчался на запад.

- К Мордреду, - усмехнулся Ланселот. - Поспешите, друзья мои! Теперь запаса времени и вовсе нет.

Глава 20

Вас обманули. Вам дали гораздо

лучший мех. Это шанхайский барс. О.Бендер

Обратный путь на этот раз, слава богу, протекал без осложнений. Мы проводили время в содержательных беседах с коллегами, сверяя пути развития наших миров и удивляясь, как по-разному и в то же время как одинаково развивались цивилизации. Менялись имена правителей, названия стран, смещались границы, одни государства уходили в небытие, на их месте появлялись другие, но суть оставалась единой, и человек все так же любил-ненавидел, плел коварные заговоры и проявлял чудеса благородства. И человечество все так же строило свои пирамиды социального устройства, вдохновенно ища при этом способы превратить их в плоскость, для установления мировой гармонии и справедливости.

Август клонился к сентябрю. Время войн неминуемо сменялось временем охоты, поскольку кто бы ни стал королем Британии, он не смог бы накормить пятью хлебами все страждущие утробы острова. Стало быть, приходила пора позаботиться о заготовке на зиму мяса и шкур для теплой одежды. О теплой одежде мы уже начинали вспоминать всерьез, поскольку ночи становились все холоднее, и под утро, ночуя в одном из поселков, мы вовсю клацали зубами, продуваемые до костей ночными сквозняками, отчего-то особенно сырыми и промозглыми на уровне земляного пола.

Лагерь вокруг Кэрфортина немногим отличался от того, каким мы его оставили. Та же будничная суета военной подготовки, те же вышагивающие копейщики, старающиеся повторить маневры имперских манипул, те же лучники, вытанцовывающие свой вечный диковинный танец: выстрелил, шагнул в сторону, освобождая место стоящему сзади с оружием на изготовку, вновь заступил в шеренгу, и так тур за туром, пока не опустеет колчан.

Меж их порядков, опустив копья, то и дело проносились всадники, норовящие поразить копьем воткнутое в землю чучело с вращающейся перекладиной, на одном конце которой был закреплен изрядно побитый щит, на другом - мешок на веревке, оплетенный кожаными ремешками. Стоило кому-либо из всадников чуть зазеваться, неудачно послать копье вперед при ударе, придержать коня в атакующем натиске, и импровизированный кистень с размаху сшибал неумеху наземь, заставляя его, охая, подниматься на ноги и, потирая ушибленные места, вновь садиться в седло. И так раз за разом.

Завидев нас, стража лагеря протрубила в рог, занимая установленные для обороны наскоро возведенных стен позиции, но, разглядев знакомые эмблемы на баньерах, вновь вернулась к прерванным занятиям. Привратники засуетились, отодвигая засовы, и мы неспешно, с видом гордым и величественным, выехали на территорию кэрфортинского укрепрайона.

Сэр Мерриот уже встречал нас.

- Надеюсь, все прошло удачно? - поинтересовался сенешаль Стража Севера, привычно оглядывая вновь прибывших и автоматически фиксируя отсутствие многих знакомых рыцарей и появление десятка новых, выделенных нам в эскорт Ланселотом. - Вы были в бою?

Я поморщился.

- Скорее это был не бой, а обычная стычка. Мы напоролись на лесную засаду людей феи Морганы. Благодарение богу, все закончилось сравнительно благополучно. Что слышно здесь?

- Пока все без изменений. Герцог ждет вас, - ответил Мерриот, делая знак одному из своих помощников позаботиться о расквартировании прибывшего отряда. - Идемте скорее.

Мы пересекли двор и, войдя в башню, начали подниматься по лестнице.

- Его светлость не в духе, - предупредил меня придворный, останавливаясь у уже знакомой двери. - Погодите, я предупрежу его о вашем приходе.

- Дурные новости?

- Нет, - скривился Мерриот. - Простудился любимый сокол герцога. А мало того, что милорд заядлый охотник, так еще в Уэльсе болезнь и, того хуже, смерть сокола или охотничьего пса перед походом считается весьма дурным предзнаменованием. Ладно, - он махнул рукой, - пойду сообщу ему, что вы вернулись.

Рыцарь скрылся за дверью и вскоре вновь появился, делая мне знак входить.

Ллевелин сидел на том самом высоком кресле, обложенном резными пластинами моржового клыка, на котором он с таким величием отвергал королевские венцы Камбрии и Нортанумбрии, объявляя себя несгибаемым защитником прав Пендрагонов на британский трон. Исходя из сведений, полученных от поверженного принца Гвиннеда, его вполне можно было понять. Полугерцог, полу невесть кто, сирота с двух лет, получивший права благороднорожденного по своевольному приказу короля Утера и заслуживший славу, богатство и положение близ его сына Артура, конечно же, как нельзя близко принимал оскорбления, чернившие род, которому он был обязан всем. Все было более чем логично, но существовало фальшивое пророчество, а стало быть, вся простота и логичность подобного объяснения сводились на "нет".

Ллевелин сидел на своем троне, угрюмо глядя исподлобья на всех и вся, находившихся в зале. На левой руке его была надета толстая кожаная перчатка, используемая обычно сокольничими. На ней, нахохлившись и странно булькая при дыхании, сидела хищная птица в колпачке и с бубенчиками на лапе. "Линялый исландский сокол, - вглядевшись, определил я. - Стоит примерно столько, сколько в наши времена небольшой спортивный самолет". Герцог поглаживал любимца пальцами по груди и тот о чем-то жалобно вещал ему, щелкая крючковатым клювом.

- Вот, Торвальд, сокол заболел, - наконец произнес Ллевелин после долгого молчания, словно лишь теперь заметил мое присутствие.

- Милорд, - поклонился я, - есть прекрасное средство.

- Какое же? - Герцог внимательно посмотрел на меня, точно ожидая, что я одним лишь словом излечу пернатую тварь от хворобы.

- Следует взять горячего вина и, смешав с толченым перцем, влить смесь в глотку соколу. Затем держать птицу до той поры, пока она сию смесь не проглотит.

- Перец, - усмехнулся Ллевелин. - Невзирая на то что сия пряность, приходящая к нам из счастливой Аравии, стоит дороже золота, я испробовал этот рецепт. И, как видишь, не помогает.

- Тогда, быть может, попробовать по-другому? Воду с содой для стирки след смешать с золой виноградной лозы и так же влить в глотку соколу. Когда же он проглотит смесь, надо предложить ему съесть ящерицу, и излечится он.

- Разве ящерицу, а не ужа? - удивленно вскинул брови Страж Севера. - Странно, я слышал, что есть надо ужа. Что ж, попробуем с ящерицей. Хотя, - он тяжело вздохнул, - с ужом не помогло.

- Ну, если так, - я набрал в грудь воздуха и нахмурился, будто старательно что-то обдумываю. - Есть еще один способ. И хотя сам я лично не опробовал его, человек, от которого я о нем слышал, божился, что таким образом можно вернуть птицу едва ли не из бездны Тартара.

- Я слушаю тебя, Торвальд.

- Необходимо взять четыре куска сала, обмазанного медом и посыпанного металлическими опилками, и вложить их в глотку соколу. Поступать так следует три дня, исключая любую другую пищу. На четвертый же день дайте ему проглотить небольшого цыпленка, предварительно напоив оного большим количеством вина. После этого необходимо растереть птице грудь горячим молоком, расположившись поближе к огню, а потом кормить до полного выздоровления воробьями и другой мелкой пичугой.

- "Ну, Капитан, ты крут!" - раздался на канале связи восхищенный голос Лиса.

Общаясь с Ллевелином, Ланселотом и иными подобными фигурантами по нашему делу, я имел обыкновение держать связь активизированной, чтобы мой напарник был в курсе происходящего. А с недавних пор и не только он. Лис, почитавший процесс расквартирования не менее священным, чем правоверные адепты Пророка намаз, явно оглушенный моими познаниями, спешил излить на мою голову бочку своего восторга, естественно, не забывая оставить в ней немалую ложку если не дегтя, то уж точно перца.

- "Обалдеть не встать! Просто какой-то кладезь знаний среди бушующего океана невежества! Ежели в тебя ткнуть остро отточенной лопатой, в мир забрызжет, я бы даже сказал, зафонтанирует неиссякаемый поток полезных советов. Я уже ясно вижу эту картину! Толпы страждущих подставят свои пустые котелки... Кстати, отец родной, скажи, пожалуйста, шо с нами произойдет, ежели вдруг герцогская птичка издохнет, обожравшись металлической стружки, пусть даже с салом в шоколаде?"

- "Да не должна бы", - с сомнением в голосе воспротивился я. - "Вороны вон гайки глотают. Страусы, те и подавно, гвозди, ножницы и прочий железный хлам. Они без этого пишу переваривать не могут. - Я задумался, напрягая свои скудные познания в орнитологии. - Нет, не должно бы. Ну а если вдруг что, все вопросы к Мишелу Пастуро. Все рецепты взяты из его книги "Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого Стола"."

- "Ну что ж", - хмыкнул Рейнар, - "надеюсь, в случае чего, ты успеешь прошептать это заветное имя перед тем, как Ллевелин отдаст команду отрубить нам головы".

- Очень интересный способ. Возможно, действительно поможет. Ладно, - он передал сокола поджидающему наготове сэру Мерриоту, - отнеси птицу, да вели сокольничим исполнить все, что ты здесь слышал.

- Передам все от слова до слова. - Рыцарь склонил голову и принял перчатку с птицей.

- Каковы успехи посольства, дружище Торвальд? - Герцог вперил в меня тяжелый немигающий взгляд, напряженно следящий, чтобы собеседник, не дай бог, не покривил душой даже в самой малости.

- Ланселот шлет тебе поклон и привет, почтеннейший Ллевелин. Он отверг посулы и уговоры феи Морганы и принял твое предложение выступить разом.

- Прекрасно. - Губы Стража Севера сложились в жесткой улыбке. Наверняка пред его внутренним взором сейчас стояла картина захлопнувшегося капкана, в котором бьется ненавистный Мордред вместе со своей дорогой мамашей.

- Особенную же рьяность в заключении с тобой военного союза показал славный сэр Борс, могучий король редонов. Во многом именно его речи склонили Ланселота и его военачальников идти вместе с тобой на Мордреда.

- Памятуя о том, каким громовым голосом он произносит сии речи, я нимало тому не удивлен, - усмехнулся герцог. - Но при случае следует изъявить ему свою благодарность. Подумай, дорогой Торвальд, как бы мы смогли это сделать, чтобы, не дай бог, не задеть его гордость.

- Обязательно подумаю, - пообещал я. - Позволите мне продолжать?

- Конечно, друг мой, конечно! Ты приносишь мне такие прекрасные новости и спрашиваешь, можно ли продолжать? Я прошу тебя, Торвальд, если есть еще столь же радостные известия, расскажи мне об этом без промедления! Я весь обратился в слух.

- Когда мы прибыли в Эборак, - начал свое повествование я, - то застали Ланселота в глубокой печали. Он собирался сложить с себя бремя вождя и уединиться в родных землях.

- Что же так огорчило моего друга Ланселота? - встревожился собеседник. - Надеюсь, он не болен?

- Телесно он здоров, как и прежде. Но в сердце его кровоточит рана.

- "Сердечный геморрой", - тут же поспешил вставить Лис. - "Гвиневера сбежала в чужие края, меня поменяла на монастыря. То есть на монастырь, конечно".

- "Сережа, заткнись! Не слышишь, что ли, здесь большая политика", - оборвал его я.

- "Ой-ой-ой! Можно подумать, можно подумать! А шо, просто сказать, шо у Ланей депрессняк, нельзя было?"

Я продолжил, не обращая внимания на выпады напарника. Спорить с ним было бесполезно, последнее слово все равно должно было быть его.

- Королева Гвиневера, спасенная из рук Мордреда верными людьми...

- Так. Значит, она нашлась, - быстро перебил меня Ллевелин. - Где же она была все это время? - Он замолк так же внезапно, как и заговорил, словно прервав сам себя. Молчаливая пауза длилась около минуты. - Извини, Торвальд, - наконец кивнул он, - продолжай дальше.

- Гвиневера изъявила желание уйти в монастырь, страдая от вины, как истинной, так и ложной. А потому нам с великим трудом удалось убедить сэра Ланселота следовать вместе с вами. Он не стал сворачивать свое знамя, но объявил, что в этой войне будет сражаться лишь для того, чтобы наказать за злую измену Мордреда и Моргану, а стало быть, готов признать вас верховным главнокомандующим.

- Вот и прекрасно! - вновь победно улыбнулся Ллевелин. - Воистину, вы не менее ловки в переговорах, чем на поле битвы. Когда же он будет здесь?

- Милорд, - я тяжело вздохнул, - он выступил в Кориниум полтора дня тому назад.

- Так-к! - угрожающе произнес Ллевелин, сжимая кулаки. - Так-к! - вновь повторил он, с трудом разжимая челюсти. - А зачем он это сделал, хотел бы я знать?

- Ланселот полагает, что Мордред, узнав о нашем союзе, не станет дожидаться в Дэве, а начнет отступление к Камелоту. Король Беноика спешил, дабы занять Кориниум до прихода Мордреда, ожидая, что вы, в свою очередь, ударите по врагу с тыла.

- Он решил! - Ллевелин воздел руки вверх. - Нет, вы слышали! Только что Ланселот признает меня командующим объединенной армией и тут же идет куда-то к черту на рога, даже не поинтересовавшись, а что по этому поводу думаю я. Я посылаю отряд в Веркониум, чтобы перекрыть дорогу Мордреду через Корновию, а доблестный Ланселот собирается удерживать Кориниум, в двух днях перехода за их спинами. Ах, как мудро! Что же теперь мой добрый подчиненный прикажет делать мне? - Пудовые кулаки Ллевелина опустились на резные подлокотники, заставляя их жалобно заскрипеть. - Я должен идти, как и предполагал, со всем войском в Веркониум, чтобы окружить под его стенами Мордреда? Или же оставить на произвол судьбы гарнизон, без нашей помощи способный продержаться не более трех дней, для того чтобы поспешить на соединение со славнейшим из славных, сэром Ланселотом Озерным?

В первом случае мы перебьем друг друга, а отважный Ланселот придет, чтобы пожать победные лавры. Во втором, если нам удастся разгромить Мордреда, на мне будет кровь отправленного на верную гибель отряда. Ланселот же вновь будет выглядеть победоносным цезарем в белом одеянии и золотом венке победителя. Х-хорош союзничек! - сквозь зубы процедил герцог. - Ну нет, я не доставлю ему такого удовольствия! Ступай, Торвальд. - Ллевелин быстро глянул на меня, словно вспоминая, что я все еще нахожусь в зале. - Прости за вспышку, к тебе она не относится. Ты поработал на славу. Просто Ланселот пытается нас обхитрить. Что ж, посмотрим, как это ему удастся! Ступай, Торвальд. И пришли ко мне сэра Мерриота. Тебе и твоим людям следует отдохнуть с дороги, а завтра мы продолжим нашу беседу.

* * *

Утро все явственнее вступало в свои права, однако подниматься упорно не хотелось. После дней, проведенных в седле, и ночевок на сырой земле возможность поваляться пусть даже не на перине, набитой лебяжьим пухом, а на соломенном тюфяке, была счастьем и великой удачей.

Я откровенно бездельничал и, заложив руки за голову, обдумывал сложившуюся ситуацию. Итак, в ходе всех наших странствий, интриг, стычек на больших дорогах и доблестных сражений мы, то есть, конечно, я с Лисом и Магэраном с Сабрейном, имели на руках изрядную часть заветного мерлинского пророчества. Целых семь кусков. Еще два, очевидно, находились у Ллевелина, и у нас была реальная надежда их заполучить. Кроме того, по одному хранилось у Ланселота и, вероятно, у Мордреда. Итого одиннадцать. Двенадцатый фрагмент рукописи, принадлежавший Лукану, а вслед за ним Бэдиверу, исчез безвозвратно.

Оставалось надеяться лишь на то, что великий Мерлин в своей неизменной мудрости позаботился о том, чтобы все его пророчество благополучно добралось до Камелота, и в час X было сложено на Круглом Столе под восторженные крики собравшихся. В противном случае приходилось мириться с тем, что прихотью какой-нибудь безмозглой сороки вся борьба сильных мира сего, все усилия двух оперативных групп будут превращены в ничто. Такой себе нехитрый фокус.

Но, как бы то ни было, идти следовало до последнего. И если в Камелоте пророчество не будет сложено, хотя, какое же это тогда к черту волшебное пророчество, нам следовало вернуться к месту, откуда исчез недостающий клочок пергамента, и планомерно проверить все гнезда в округе, все хижины углежогов, всех свинопасов, а если придется, то и всех фейри, обитающих в древесных стволах и под болотными корягами. Перспектива, как ни крути, малоприятная и, прямо скажем, с весьма гадательным результатом.

Размышления были прерваны самым неожиданным образом. Из залы, примыкавшей к моим покоям, послышался стук палок, звонкий смех и шум прыжков. Я прислушался.

- ...Запомни, я наношу удар по ногам, ты подпрыгиваешь и пропускаешь оружие под собой. Затем я перевожу удар вверх, словно собираясь снести тебе голову. Ты уходишь от него вниз. Все очень просто. Главное, не зевай и сохраняй устойчивость, иначе собьешься.

Голос, произносивший эти слова, был мне странно знаком. Я стал слушать дальше, но слова смолкли, и вместо них в воздухе засвистела палка.

"Проклятие!" - Я встал и начал одеваться. - "Оруженосцы, что ли, резвятся?"

- Прекрасно! - раздалось за дверью. - У тебя все получается!

Я вновь прислушался. "Господи, да это же Кархейн! Интересно, кого это он там школит? И что его вообще сюда занесло?" Я толкнул дверь. Зала была пуста, если не считать двух юнцов с палками, застывших при моем появлении. Одним из них был Годвин, смущенно опустивший глаза при виде своего рыцаря, вторым же, я не ошибся, был сэр Кархейн. Алая гербовая котта с золотой виверной, сжимающей в лапах крест, подчеркивала наконец-то обретенное им рыцарское звание. Правда, крест почему-то был кельтский, что придавало эмблеме весьма двусмысленное звучание.

- Ой! - негромко произнес он, увидев меня.

- Ну и что все это значит? - Я сурово нахмурился. Понятное дело, учить оруженосца уму-разуму имеет право только его собственный рыцарь. Обучение же чужого армигера считалось недопустимой бестактностью в рыцарском сословии. Впрочем, доблестный сэр Кархейн, едва-едва лишь прошедший формальный обряд посвящения в рыцари, вряд ли уже полностью ассоциировал себя с этим гордым званием и потому при первом же случае охотно принимал участие в воинских забавах своих прежних собратьев.

- Простите меня, сэр Торвальд, я... не хотел вас обидеть. Я прослышал, что вы в замке, и поспешил приветствовать вас, - грустно вздохнул Кархейн. - Ну и вот...

Я невольно усмехнулся, увидев сокрушенное смущение молодого рыцаря. Конечно, подобный проступок вполне мог быть причиной вызова на поединок, поскольку фактически ставил под сомнение искусство рыцаря - наставника оруженосца. Но видит бог, в действиях Кархейна не было злого умысла, одно лишь шалопайство.

- Ладно, - произнес я, смягчаясь, - так и быть, прощаю. Годвин, - прикрикнул я на парнишку, по-прежнему понуро стоящего в стороне и вычерчивающего палкой какие-то знаки на полу, - ступай, вычисти кольчугу. Да смотри, увижу хоть одно ржавое пятнышко, прибью!

Это была пустая угроза. Сплав, из которого было изготовлено мое защитное снаряжение, не ржавел ни в пресной, ни в соленой воде, не поддавался износу, да и вообще доспех представлял собой конструкцию куда более хитрую, чем это казалось на первый взгляд. Вздохнув, Годвин отправился выполнять приказ, я же, оставшись наедине с боевым товарищем, подошел и обнял его за плечи.

- Рад тебя видеть! Какими судьбами ты в Кэрфортине?

- Герцог был настолько добр, что призвал меня к себе, отправив в бастиду некоего пожилого рыцаря-нортанумбрийца. Я теперь командую отрядом валлийских лучников. - Кархейн гордо расправил плечи, явно довольный новым назначением.

- Ну да, - кивнул я, думая о своем, - ты же у нас тоже валлиец. Кстати, - я указал на виверну, - святой Каранток больше не появлялся?

- Нет, - покачал головой молодой рыцарь. - Мне о нем ничего не ведомо.

- Недавно его видели в Эбораке, - кинул я. - Да, вот еще хочу у тебя спросить, - я замолчал, обдумывая слова, - только пусть это останется между нами.

- Да, конечно, - быстро согласился Кархейн, надеясь, быть может, этим загладить свою недавнюю бестактность.

- Там в Эбораке у меня вышел один неприятный случай. Некий Эгвед, принц Гвиннед, осмелился назвать герцога Ллевелина отродьем никсов. Понятное дело, я не мог стерпеть такого оскорбления и вызвал невежду на бой. После победы я потребовал не поднимать более оружие ни против Стража Севера, ни против его союзников. Однако этот негодяй продолжает настаивать, что герцог если уж не отродье никсов, то, во всяком случае, прижит от какого-то серва. И он, и его мать с проклятием изгнаны из отчего дома. Я не поверил ни одному слову нечестивца и дал себе клятву достойно посчитаться с ним при встрече, ежели окажется, что он пытается очернить имя Ллевелина низкой клеветой. Но, сам понимаешь, не могу же я спрашивать о таких-то вещах у первого встречного валлийца! Быть может, ты слышал что-нибудь?

Сэр Кархейн оглянулся, словно выискивая, не притаился ли кто под скамьями, стоящими по периметру у стен зала.

- Сэр Торвальд, - понизив голос, промолвил он, лишний раз убедившись, что мы одни, - это большая тайна. Сэр Багер поведал мне о ней. Когда он еще сам был оруженосцем у некоего знатного валлийского рыцаря, тот, в свою очередь, рассказывал ему, что бедная принцесса Эреника действительно родила нашего славного герцога, не имея мужа. Но незадолго перед тем в замке короля Тария гостил Утер Пендрагон со своими рыцарями. Вероятно, кто-то из них и вкусил любви юной девы. Наверняка об этом никто ничего не знает. Известно лишь, что когда

Ллевелин прибыл ко двору короля Утера и тот взял его пажом, он объявил во всеуслышание, что законным отцом сироты является знатный рыцарь сэр Мадуар Закатный, незадолго до того сложивший голову в бою с саксами. Может быть, конечно, это и так, однако, - Кархэйн заговорил еще тише, - сэр Багер утверждал, что сэра Мадуара не было среди рыцарей короля Утера, когда тот гостил в замке Тария.

Я хотел было подробнее расспросить молодого рыцаря об интригующих воспоминаниях сэра Багера Разумного, но тут в залу вбежал один из оруженосцев с золотым драконом Ллевелина на плече.

- Сэр Торвальд, - мальчишка поклонился, демонстрируя почтительность, подобающую при встрече с рыцарями Круглого Стола, - милорд герцог просил вас пожаловать к нему без промедления.

- Хорошо, иду. - Я сделал знак оруженосцу удалиться и, поблагодарив Кархейна, отправился в покои, где ждал момента драгоценный подарок его светлости - роскошный дубликатор, заряженный под завязку и полностью подготовленный к проведению разработанной операции.

- "Лис", - вызвал я напарника, - "ты все слышал?"

- "А как же!" - заверил Рейнар. - "Особенно мне понравилась хохма про Мойдодыра Заветного. И ты знаешь, шо мне сдается?"

- "Думаю, да. Поневоле закрадывается вопрос: а не является ли отцом нашего славного Ллевелина сам Утер?"

- "Ты, ба! Буквально зришь в корень! Хотя, между нами, на старика Утера Ллевелин мало похож".

- "Это верно". - Я задумался, пытаясь вспомнить, кого же напоминает мне лицо Стража Севера. Вроде бы никого конкретно, но... Высокий лоб, прямой уверенный взгляд, ровный, тонко очерченный нос, такие лица сотнями глядели с римских статуй полководцев и императоров. - "На Утера он не похож. Но если мы не ошибаемся, то, вероятнее всего, портретное сходство есть".

- "И с кем, если не секрет?"

- "С первым императором Британии Аврелием Амброзием".

- "То-то я смотрю, морда патрицианская! Слушай, Капитан, но если он тоже Пендрагонус, тогда выходит, что формально прав на британский престол у незаконного сына Утера ничуть не меньше, чем у столь же незаконного сына Артура. Тогда становится понятна вся эта суета с фальшаком".

- "Если только, конечно, он действительно сын Утера. Потому как римские черты лица здесь можно получить по наследству с легкостью необычайной. Не забывай, к моменту рождения Ллевелина и ста лет не прошло, как легионы покинули Британию. А гены, сам знаешь, до седьмого колена могут сказаться. Так что Пендрагон он или нет, это еще бабушка надвое сказала. Но, во всяком случае, мы знаем, что именно нам следует искать. Ладно, - я подхватил заветный ларец, - не будем заставлять потомка цезарей ждать".

"Потомок цезарей" не особо страдал, терзаясь минутами разлуки. Когда я вошел в его апартаменты, Ллевелин весьма энергично раздавал указания военачальникам, спешащим подтвердить услышанные распоряжения и немедля бежать выполнять их.

Увидев меня, он кивнул, давая понять, что я замечен, но даже и не подумал хоть на миг прервать свое занятие. Ждать пришлось довольно долго. Командиры рыцарских отрядов, капитаны лучников, ветераны, помнившие еще вероятного папашу Стража Севера, ныне отвечавшие за обоз, герольды в разноцветных табардах появлялись, уходили, возвращаясь вновь, ожидая новых распоряжений. Каждому из них без промедления ставилась четкая и ясная задача, направленная к единой, видимой лишь взору Ллевелина, цели. Как некий кукловод, держал он крепкой рукой нити управления армией, да и отнюдь не только ею. Я готов был поклясться, что процесс управления доставляет герцогу бездну удовольствия.

- Подойди поближе, Торвальд, - позвал он в ту краткую паузу, когда одни подчиненные его светлости были приставлены к делу, а иные еще не пришли. - Еще раз прости за вчерашнюю вспышку. Мне тут доложили, будто ты сражался на судебном поединке в лагере Ланселота? - Он пытливо поглядел на меня, очевидно ожидая, что я не замедлю огласить причину боя.

- Верно, милорд, - склонил голову я. - И победа осталась за мной.

В зале воцарилась тишина. Мы оба держали паузу. Но правота хода была на моей стороне. Я ответил на вопрос герцога и смиренно ждал следующего.

- И что же послужило причиной боя?

- Оскорбление, нанесенное в присутствии многих свидетелей. Оскорбление, с которым я не мог, да и не имел права мириться.

- Вот как, - улыбнулся Ллевелин, по достоинству оценивая мою "скромность". - А мне рассказали, ты дрался из-за меня.

- "О-о-о!" - взвыл на канале связи Лис. - "О, эти черные глаза меня пленили, седые пряди не дают уснуть! Я бился из-за тебя, ибо сердце мое клокочет, как чайник, забытый на плите нерадивой хозяйкой. И если пар сейчас пойдет из моего носика, то лишь затем, чтобы моя великая любовь не снесла крышку у черепной коробки".

- "Лис, ты бы это все лучше рассказал сэру Томасу Мэлори. А я уж как-нибудь сам справлюсь".

- "Ну, как знаешь, как знаешь! Но вот не хватает в твоей речи образного пафоса. Тебя спрашивают, сколько будет дважды два, ты брякаешь в ответ - че-е-тыре! Или: благодаря вашим стараниям четыре, с этого дня. Или..."

- "Сережа, ты можешь помолчать?" - взмолился я.

- "Только для тебя, о повелитель! Но очень недолго".

- Я сражался с сэром Эгведом, принцем Гвиннеда, поскольку тот имел низость усомниться в знатности вашего происхождения, - прямо глядя в глаза Ллевелину, отрапортовал я. - Любой иной честный рыцарь на моем месте поступил бы так же.

- "Гмх!" - Лис, очевидно, принужденный моей просьбой к молчанию, мученически застонал, чтобы не отпустить очередную колкость.

- Так, еще один мой чертов родственник, - нахмурился герцог. - Что же он рассказал тебе?

- Прошу прощения, милорд, я был бы благодарен вам за милость не повторять гнусные слова пустоголового гордеца.

- Ерунда! - отрезал герцог. - Я и сам могу повторить его слова! Кто я на этот раз - сын свинопаса, или они придумали что-нибудь похлеще? - Лицо его вновь обрело ту яростную жесткость, которую я наблюдал вчера вечером. - Завистливые свиньи, подрывающие корни дуба, от которого кормятся испокон веку! Будь я сыном свинопаса, я бы уже давно был их королем! Однако мой род знатнее и славнее всего того, что они могут себе представить! Но я благодарен тебе за то, что ты преподнес им урок, может быть, это отучит их сквернословить за моей спиной. Да бог с ними, - он хлопнул ладонью по подлокотнику, - я не для того тебя звал. Помнится, ты говорил, что знаешь, где ныне обитает преосвященный Эмерик, архиепископ Кентерберийский?

- Верно, - подтвердил я. - Там ныне живет и сэр Бэдивер Бесстрашный, мой двоюродный брат. Он собирается принять сан...

- Вот и отлично, - кивнул Ллевелин, немало не интересуясь судьбой моих родственников. - У меня к тебе есть просьба, и, поверь, это действительно просьба, а не повеление.

Скоро армия выступает к Камелоту. Как ты знаешь, там будет избран новый верховный король. Однако коронация не может состояться без примаса Британии. Поэтому я прошу: завтра, чуть свет, отправляйся в лесную обитель и постарайся убедить Эмерика присоединиться к истинным защитникам дела Артура. Можешь обещать ему полную безопасность и всемерную поддержку с моей стороны. Впрочем, я сам ему об этом напишу. Только постарайся быстрее вернуться.

- Армия выступает к Кориниуму? - поспешил спросить я, прикидывая, что дорога в Камелот идет именно через этот город.

- Выступает, - подтвердил Страж Севера. - Однако сначала я дождусь, когда вернется гарнизон из Вероконии...

- Но ведь тогда Мордред дойдет до Кориниума раньше нас.

- Или дойдет, или нет. Во всяком случае, я не намерен терять людей из-за того, что сэру Ланселоту вздумалось вести войну на свой лад. Пустое, оставим это. Конечно же, я постараюсь не допустить, чтобы Ланселот погиб у Кориниума, не дождавшись подмоги. Пусть тебя это не тревожит, Торвальд, - махнул рукой Ллевелин. - Расскажи мне лучше о другом. Ты был при последних минутах сэра Аграмара?

Странный вопрос. Вне всякого сомнения, поручив сэру Аг-рамару раздобыть заветные пергамента, хранившиеся у Борса, и не увидев среди вернувшихся доверенного человека, Ллевелин немедленно призвал к себе его оруженосца. А тот уж во всех подробностях поведал ему о схватке на лесной поляне и ее последствиях.

- Я с этим шел к вам, милорд, - дубликатор перекочевал из-под моего плаща в руки герцога. - Умирая, сэр Аграмар велел передать вам три части предсказания Мерлина. Они здесь, в этом ларце.

Страж Севера внимательно осмотрел доставшееся ему сокровище и попробовал поднять крышку. Стоит ли говорить, что это была пустая затея.

- Не трудитесь, милорд, - улыбнулся я. - Пока эта шкатулка принадлежит мне, у вас ничего не выйдет. Уверяют, что она волшебная и раньше принадлежала королю эльфов Оберону. Никто, кроме хозяина, не сможет открыть ее, как и ничто не может ей повредить. Я привез вам ее в дар, но вам придется заплатить мне золотую монету, чтобы стать полновластным хозяином ларца.

- "Молодец, Капитан! Чувствуются мои уроки. С паршивой овцы хоть волки сыты. Но за дубликатор-то можно было бы слупить и побольше. Учить тебя еще, да учить!" - прервал обет молчания Лис.

Золотая монета легла мне на ладонь, и до крайности заинтересованный герцог попробовал вновь открыть сокровищницу.

- "Пусть положит пальцы на крышку, там, где обычно ставят кольцо".

Я тут же транслировал распоряжение, переданное мне коллегами через Лиса.

- "О! То, шо доктор прописал. Сабрейн, включай считывание".

- И долго так держать? - поинтересовался герцог.

- "Готово! Все, можешь сказать ему, чтоб радовался".

- Попытайтесь еще раз, - предложил я. Крышка открылась без малейшего сопротивления.

- Да, это они! - пробормотал Ллевелин, разглядывая дубликаты пергаментов сэра Борса.

- А это, - я протянул ему четвертый дубликат, - было в руке у сэра Лионеля, убитого людьми феи Морганы. Полагаю, вы лучше меня знаете, как им распорядиться.

Глава 21

Лучше делать и раскаиваться, чем

не делать и все равно раскаиваться.

Джованни Бокаччо