Чтение 17–й страницы книги ~Кононов Варвар~

проблема была решена.

Он зарядил арбалет и лег на палубу. На самом кончике мачты
раскачивалось нечто темное, бесформенное; через несколько
мгновений рысьи глаза киммерийца различили округлый бок корзины,
плечи морехода и его голову на скрещенных руках. Он, похоже,
дремал; свистнула стрела, ударила стража в лоб, и дрема его
превратилась в вечный сон.

Шестеро, отсчитал Конан. Кроме охранников, оставались трое у
руля и старший ночной вахты. Все они были на корме, но оттуда не
доносилось ни звука.

Скользнув мимо лодок, он убедился, что с охраной покончено.
Идрайн свернул шеи воинам голыми руками; зингарцы валялись на
палубе, и головы их были отогнуты к груди, словно у цыплят,
приготовленных для вертела. Стараясь не греметь оружием, Конан
отстегнул пару мечей, собрал копья и вместе с арбалетом погрузил
все это добро в меньшую из лодок.

На трапе кормовой надстройки возникла огромная фигура
Идрайна. Голем спустился, перешагнул через трупы и присел рядом с
киммерийцем, возившимся с веревками. Наконец, пробормотав
проклятие, Конан перерезал их ножом и освободил лодку.

- Все сделал, господин, - сообщил Идрайн. - Что теперь?

- Теперь возьмем эту посудину и спустим за борт.

Нашарив причальный канат, Конан обмотал его вокруг мачты.
Затем они подняли лодку, подтащили к борту, спустили вниз на
вытянутых руках и разжали пальцы. Днище с тихим плеском ударилось
о воду, канат натянулся, и суденышко заплясало на волне рядом с
"Морским Громом".

- Жди здесь, - велел Конан.

Ступая на носках, он подкрался к капитанской каюте, негромко
свистнул, и в приоткрытую дверь тут же проскользнула Зийна.
Фигурку девушки скрывал шерстяной плащ, на ногах были прочные
кожаные башмаки.

- В лодку, - распорядился Конан. - Там, у левого борта...

Он взял факел и посветил Зийне, пока она, ухватившись за
канат, перебиралась в суденышко. Потом, хлопнув себя по лбу,
резко повернулся к Идрайну:

- Ядовитая кровь Нергала! Забыл! Чтоб Митра прижег мне
задницу своей молнией!

- Что случилось, господин?

- Топор! Понимаешь, топор! У зингарцев, которым ты свернул
шеи, были только мечи! А нам нужен топор!

- Зачем?

- Затем, что земли пиктов, куда мы высадимся на рассвете,
покрыты лесами! Там не обойтись без топора или доброй секиры. Меч
хорош против людей, а против дерева нужен топор... Иначе сучьев
не нарубишь и костра не разложишь!

Конан отпустил канат и решительно двинулся к люку, ведущему
на гребную палубу.

- Постой, господин, - сказал Идрайн. - Если нам нужен топор,
я спущусь вниз и достану его. В кладовке моя секира. Я сорву
замок и возьму ее.

- Отличная мысль! - Киммериец вновь отступил к борту. - Ты
умный парень, Идрайн! Поторопись же за своей секирой и постарайся
не шуметь.

Когда фигура голема скрылась в люке, Конан тигриным прыжком
подскочил к большой лодке и продырявил ее. Он не нуждался в
топоре; зачарованный клинок резал дерево с той же легкостью, как
людскую плоть.

Превратив лодку в решето, киммериец соскользнул в плясавшее
на волнах суденышко и рассек канат. Борт корабля сразу
отодвинулся, ушел в предрассветную мглу; лодочку отшвырнуло,
закружило, и в лицо Конану, возившемуся с веслами, плеснули
соленые брызги. Зийна испуганно вскрикнула за его спиной:

- Веревка оборвалась, господин! Твой человек остался на
судне! Гирдеро убьет его!

- Парус! - рявкнул Конан. - Ставь парус, женщина, и садись к
рулю! Да поживее! А я буду грести!

Уже навалившись на весла, ощущая упругое сопротивление
волны, чувствуя, как лихорадочное возбуждение покидает его,
киммериец глубоко вздохнул и добавил:

- О моем человеке не беспокойся, с ним Гирдеро не совладать.
Да и не человек он вовсе...

...Жуткий рев, от которого сотрясались стены каюты, пробудил
Гирдеро. По привычке он пошарил рядом рукой, но теплого тела
Зийны не было; тогда, предчувствуя недоброе, Гирдеро схватил меч
и выскочил на палубу.

В сумрачном свете занимавшегося утра он увидел мертвых
стражей, распростертых на досках, и серокожего исполина с
секирой, который высился по левому борту, как изваяние Нергала.
Гигант тянул руки в туманную мглу, будто хотел зацепиться
пальцами за прибрежные утесы, и ревел:

- Господин! Господин! Где ты? Где ты, господин?

"Великий Митра, разбойник сбежал! - мелькнуло в голове у
капитана. - Сбежал, оставив своего слугу! Но почему?.."

Это требовалось выяснить, и Гирдеро твердым шагом направился
к серокожему гиганту. Страха в его сердце не было: из люка уже
вылезали пробудившиеся воины и гребцы, вооруженные до зубов.

Он ткнул великана мечом в бок - вернее, попытался ткнуть:
острие даже не поцарапало кожу. Однако слуга обернулся,
уставившись на капитана холодным взглядом.

- Ты, блевотина Сета! Где твой хозяин?

Лезвие огромной секиры блеснуло в первых солнечных лучах и
опустилось на правое плечо Гирдеро. Рухнув на палубу и корчась в
предсмертных муках, он успел еще увидеть, как серокожий исполин
шагнул навстречу его воинам, как снова сверкнул чудовищный топор,
как рухнули первые бойцы, тщетно пытавшиеся проткнуть великана
копьями.

Его секира поднималась и падала, поднималась и падала,
словно серп, срезающий стебли тростника. Стоны, крики и
предсмертный хрип огласили корабль...

* * *

Очнувшись, Ким обнаружил, что находится в довольно большом
помещении с обшарпанными бетонными стенами, пыльным полом и
потолком в серых разводах плесени. С потолка свешивалась тусклая
лампа на грязном шнуре, окон здесь не было, а металлическая
дверь, с которой осыпалась краска, казалась, однако, неодолимым
препятствием. Тем более что сам он лежал на полу, под ржавой
батареей, прикованный к трубе, тоже покрытой ржавчиной, но,
несомненно, прочной. Поза была крайне неудобная - его прицепили
за правое запястье, и он всем телом навалился на левую
загипсованную руку. Впечатление было таким, словно под боком,
впиваясь в ребра, бугрился камень.

Со свистом втянув затхлый пыльный воздух, Кононов
пошевелился и сел, оглядывая свою темницу. Воспоминаний, как он
тут очутился, не сохранилось, и то же самое он мог сказать о
поводе. Вроде согласились подвезти... вроде влез в машину к
рыбакам... после - вонючая тряпка на лице, а далее - сплошная
Хайбория! Но даже там, в каком-нибудь Аргосе, Шеме или Зингаре,
людей не хватают без веского повода! Значит, повод был... Вот
только какой?

- Куда меня запихнули? - пробормотал Ким, с удивлением
чувствуя, что в голове полная ясность и никаких следов эфирного
дурмана.

"В подвал", - любезно пояснил Трикси.

- Это я и сам вижу, что в подвал! А почему? "Определенно
ответить не могу. Мало информации", - отозвался пришелец.

- Но ты хотя бы видел, куда меня везут?

"Нет, к сожалению. Я вижу твоими глазами и слышу твоими
ушами. Когда эти органы заблокированы, я глух и слеп, если не
считать телепатического чувства. Но этика не позволяет лезть в
чужие головы, и по этой причине..."

- Этика! - рявкнул Ким. - Какая, к черту, этика! Там, в
больнице, ты о ней не думал? Ты...

"...совершил неэтичный поступок, но умножать грехи не стоит,
- перебил его Трикси с ноткой смущения. - Однако не беспокойся,
мы справимся с ситуацией. Я уже очистил твой организм от действия
снотворного. Мерзкий препарат! Зачем он вам?"

- Как раз для таких случаев, - мрачно пояснил Кононов. - А
ты не мог меня очистить раньше? Прямо в машине?

"Мог. Но ты подумай, к чему бы это привело? С высокой долей
вероятности - к членовредительству! Тебя бы стукнули по голове
либо слегка придушили... А это не так уж приятно, согласен?"

Неохотно кивнув, Ким осмотрел наручники, потом подергал
батарею. Она была чугунной, ребристой, старинной конструкции и
держалась прочно, на толстых, в палец, штырях, забитых в стену.
Такой же несокрушимой выглядела и труба, не говоря уж о железной
двери.

"Чего от тебя хотят?" - спросил пришелец.

"Не знаю. - Почти автоматически Ким перешел на мысленную
речь. - Я не банкир, не журналист и не чиновник КУГИ [КУГИ -