Чтение 17–й страницы книги ~Земля мертвых~

стволам. Патрульный даже подумал - а не вернуться ли ему назад? В торф ноги
уходили всего лишь по щиколотку... Однако до сумерек оставалось всего ничего, а
ночевать мокрому на влажном торфе Погожину не хотелось.

* * *

- Ладно, Агарий, оставим это на твоей совести, - решил опричник. В
конце концов, деда он знал больше года, в верности его сомневаться пока не
приходилось. А если колдун душу заморочил... За чужое чародейство старик не
ответчик. - Иди в дозор Агарий, к наволоку. Коня оставь, кабы не заржал, не
выдал. А поежели случится что, беги к омуту на Тесне. Мы там над обрывом
станем. Не на болоте же ночь пережидать.

- Благодарствую, воевода, - часто крестясь, поднялся с колен засечник.
- Исполню все в точности. Век буду помнить...

- Чародея помни, - оборвал Агария опричник, - который и живот тебе
оставил, и косаря брать не стал, и душу не украл.

- Тьфу, нехристь! - испуганно сплюнул дед, отпрыгнув от оставшегося
полонянина в сторону, и снова несколько раз перекрестился.

- Да помолиться не забудь на вечерней заре, раз к причастию не ходишь.

Дед еще раз поклонился Зализе, и мелко потрусил к вражьему стану.

- Поешьте, - махнул опричник оставшимся засечникам в сторону запеченной
косули, а сам присел рядом с полонянином: - Куда ты шел, чародей? Какое место
тебе на русской земле надобно?

- Домой мы шли,- плаксиво заскулил колдун. - Домой возвращались, вместе
с Геной. А тут эти налетели... На лошадях... Мы никого не трогали! Отпустите...

- Куда домой?

- В Пи-итер...

Значит, колдуны собирались уйти? Значит, дело свое уже сделали? Какое?

- Порчу на государя наводили? - испуганно крикнул Зализа, вцепившись
колдуну в волосы, и рванув его голову вверх. - Наводили порчу на государя,
говори?!

Засечники замерли, держа мясо в руках и с тревогой ожидая ответа.

- Не-е-ет!

- Цел государь? Здоров?

- Да! - с готовностью подтвердил полонянин.

Все с облегчением вздохнули, опричник отпустил чародея и выпрямился.

Конечно, хорошо бы спрос сарацину учинить, но Агарий по неумению своему
одного уже истребил. В этом деле, как и во всяком другом, мастер нужен. Чтобы и
язык развязать, и душу раньше времени из тела не вытряхнуть. Последний
полонянин остался, беречь его надобно. Военное счастье изменчиво, другого
нехристя может и не попасться.

* * *

- Смотри мастер, печь топится! - толкнул Немеровский Костю в плечо и
указал в сторону деревни.

Над трубой одной из изб и вправду поднимался сизый дымок.

- Дрова сырые, - хмыкнул Миша. - Ну, мастер, посмотрим на местных?
Может, хоть кто-то нам ответит, что за чертовщина здесь творится.

- Надо бы магистра позвать, и Валентина, - предложил Росин. - А то
неудобно как-то.

- Викинги опять на лодке катаются, наиграться не могут. А пока магистра
ищем, опять менты набегут со своими запретами. Пошли?!

Костя промолчал, задумчиво глядя на уплывающие в вечернее небо клубы
дыма. Он помнил все, что увидел там утром, и любоваться еще раз на ужасающую
картину ему очень не хотелось. Но, с другой стороны: утренние бандиты,
множество погибших людей, пропавшие поселки, бакены, исчезнувшее шоссе... Все
это требовало разъяснения - а ни единого обитателя здешнего мира они пока не
видели. Точнее, видеть-то видели, но пообщаться не смогли: осталось только
несколько трупов в сгоревшем сарайчике, да следы копыт где-то на тропе.

- Ладно, пойдем.

На лугу у реки тем временем продолжалась обычная фестивальная жизнь.
Разумеется, случившаяся утром неприятность наложила свой отпечаток, и обычного
разгульного веселья на этот раз не творилось. Но люди есть люди - большинство
выкроило несколько дней, чтобы окунуться в раннее средневековье, переодеться в
доспехи, помахать мечом, выпить водки и пообщаться с себе подобными. Именно
этим они и занимались - а то, что за весь день по Неве не прошло ни единого
буксира, ни единой баржи или хотя бы моторки только подкрепляло реальность
выдуманного ими мира. До новой рабочей недели оставалось еще два дня - и никто
не торопился поднимать панику.

- Те, кто нервничал и торопился, уже ушли, - пробормотал Росин.

- Ты о чем, Костя?

- Да все о том же. Как думаешь, что случилось?

- Откуда я знаю? - с неожиданным раздражением откликнулся Немеровский.
- Может, мэрия тут зеленую зону решила устроить, а мы лет десять в
летаргическом сне проспали. Я думал, когда сержант из Кировска вернется, все
разъяснится. А тут такое... Не хочешь, не ходи!

Но они уже подходили к зарослям кустарника, и отступать было поздно.

В доме после улицы казалось ощутимо теплее. В открытой печи потрескивал
огонь, пахло свежей сосновой смолой. Тела из помещения исчезли, а кровавые
следы закрывал толстый слой свежего сена. Правда, хозяин избушки отсутствовал,
и Росин с Мишей снова вышли на улицу. Со стороны реки, снизу, доносился
странный шум. Мужчины переглянулись, спустились вниз. Мертвые тела рядком
лежали на земле, лица их прикрывали тряпки. Рядом, углубившись в землю по пояс,
работал лопатой Никита Хомяк.

- Это ты, что ли, печь в доме затопил? - поинтересовался Росин.

- Сыро там, - выпрямился Никита и оперся на черенок, отдыхая от тяжелой
работы.

- И тела тоже ты сюда снес?

- А некому больше, - пожал плечами Хомяк и снова взялся за работу. -
Здешний я. Бабка моя тут жила, мать, прадед. Кто бы они здесь ни были, но жили
в мой деревне, а я получаюсь их ближайшим родственником. Стало быть, и земле их
должен придавать прямо я.

- А милиция?

- Спит ваша милиция, в сарай я паренька перенес, на сено.

- Да нет, - замотал головой Немеровский. - С Кировска милиция придет, а
ты все следы уничтожил, тела закопал.

- Вы в это верите? - опять остановился Никита. - Знаете, мужики, прямо
не похож этот мир на тот, в котором по первому телефонному звонку милиция
появлялась. Вы вокруг-то оглянитесь, что ли. Если все на свои места вернется,
то и кошмар этот пропадет. А пока люди мертвые здесь, то и обходиться с ними
нужно, прямо, по-человечески.

- А лопату ты откуда взял?

- В машине моей была.

- Вот, черт, - разочарованно вздохнул Немеровский. - А я не вожу.

Миша расстегнул фибулу на плече, снял плащ, откинул его на траву и
спрыгнул в яму.

- Ты, наверное, отдохни, а я пока поработаю.

Хомяк спорить не стал, выбрался на край. Росин протянул ему початую
пачку сигарет - Никита взял одну, закурил.

- Жалко людей. Как так можно? Жили, никого не трогали, детей растили.
Малыши-то только свет увидеть успели. Эх-х... Как этих тварей земля носит?!

- Уже не носит, - примиряюще напомнил Росин и спохватился: - Миша, а
ведь ты говорил, что у тебя бомжи...

- Да ну, мастер! - перебил его Немеровский. - Ну, разве можно: той
лопатой, и могилу!

- Ладно, когда устанешь - скажи. Втроем они до темноты предали погибших
земле, установили простенький деревянный крест, вырезанный Хомяком из молодого
клена, поднялись в избу. Огонь в печи, как ни странно, не погас, и помещение
наполняло естественное, живое тепло.

- Сено потом уберу, когда кровью пропитается, - сообщил Никита, и
подбросил еще несколько поленьев.

- Ты, никак, жить здесь собрался оставаться? - удивился Росин, обходя
разбросанные по полу пучки.

- А как же иначе, - пожал плечами Хомяк. - Это моя земля, моя деревня.
Куда же я отсюда пойду?

Он поставил лопату в угол и вернулся к столу с бутылкой коньяка:

- Вот, в бардачке валялась. Выпить бы надо за помин души, да не знаю,
куда покойным налить? Не нашлось нигде посуды.

- На землю можно плеснуть, - посоветовал Росин.

- Был такой обычай.

Никита Хомяк приоткрыл дверь, отлил на землю немного коньяка, потом
вернулся к грубо сколоченному столу.

- Ну, мужики, чокаться на поминках все равно не принято... Пусть земля
им будет пухом... - он вскинул горлышко ко рту, сделал несколько глотков,
передал бутылку Косте.

- Пусть найдется для них царствие небесное, - отпил коньяка Росин и
передал его дальше.

А к затворенной двери приблизились босые ноги, девушка, подобрав подол,
склонилась к исходящей тонким ароматным парком лужице коньяка. Потом она отошла
к окну и замерла рядом с окном, на тонком пергаменте которого играл алыми
отблесками огонь очага.

* * *

Станислав Погожин остановился перед растерявшей всю кору сухостойной,
надавил на нее со всей силы. Бывшая сосенка жалобно затрещала, но не поддалась.
Патрульный поднял глаза к быстро темнеющему небу и тихо зарычал. Ему было
холодно, голодно и мокро, и совсем не хотелось находиться в таком виде до утра.
Милиционеру удалось найти сухую прогалинку размером с кухню блочной "хрущевки",
но набрать хвороста для костра среди луж не представлялось возможным. Вся
надежда - вот на эту сухостоину, словно специально дожидавшуюся своего часа
среди торфяника.

Погожин вытащил трофейный меч и, действуя им, как топором, принялся
рубить деревцо. Вскоре сосенка начала заваливаться на бок. Патрульный подхватил
ее на плечо, отнес на островок и принялся торопливо разделывать на более-менее