словно магнитом. А потому он старался не думать ни о Скапене, наверняка уже
замыслившем какую-нибудь гадость, ни о курьере из Петербурга, который должен
вот-вот прибыть с известием, что Буровых-князей и в природе-то не существует,
нет, все тянул время, надеялся на что-то, не слушал внутреннего голоса. А тот
ругался по-черному, матерно пульсировал в мозгу: "Вали, вали отсюда, так тебя,
растак и этак! Засыпешься на бабе". Буров же в ответ ему, тоже мысленно:
"Нравится она мне, и все. В гробу я видел и Скапена, и курьера, и графа Орлова.
Сами из князьев, имеем право. Заткнись". В общем, не то чтобы любовь, но
конкретно половая, почти что наркотическая зависимость. Как ее лечить? А
главное зачем?
плеч осыпавшуюся с париков пудру, не забыли треугольные, с вычурным плюмажем
шляпы. Аристократия, так ее растак, второе сословие [В феодальной Франции были
три сословия: духовенство, дворянство и податное население - купцы,
ремесленники, крестьяне, облагаемые податями.], белая кость, голубая кровь. А
вот деревья в парке уже пожелтели. Ветер шелестел мусором листвы, барственно
пушил шапки хризантем, морщил частой рябью воду на прудах. Октябрь,
нахмурившись, вступал в свои права.
вышагивали по главной аллее, и указал на отъезжавшую от дома карету. - Никак
это сестренка? Сердце у нее отзывчивое, мимо не проедет. Да к тому же
любопытна, как кошка.
лакей, бросился к ореховой, в пасторальной росписи дверце.
звучал пленительно и томно, совсем не так, как когда она учила Бурова
французскому. - Может, хотите внутрь? Не стесняйтесь, места для обоих хватит.
золотым шитьем и перламутровыми пуговицами, бархатный жилет с богатой отделкой,
черные, в обтяжку, брючки до колена, шпажка на боку, бриллианты на туфлях и
солитер на пальце. Этакий чертовски соблазнительный, похожий на пряник
женоподобный кавалер. Мессалина, Ганимед и Сафо в едином лице и в мужском
платье.
на мягкий, крытый атласом диван. - Никак ты опять к этому голландскому послу?
Будете обсуждать достоинства "Traite de la saggess" ["Трактат о мудрости".]
Пьера Шарона, такого же скептика, как Монтень [Монтень, Мишель Эйкем
(1533-1592) - французский философ и писатель-моралист.]? - Он подмигнул Бурову,
устроившемуся рядом, и усмехнулся. - Надеюсь, сестренка, ты не забыла
гигиенический уксус?
английского врача Кондома, который популяризировал контрацептив из смазанных
маслом овечьих кишок. По-другому он еще назывался "французский конверт".], -
Мадлена нисколько не смутилась и ухмыльнулась в тон. - У лорда Болинброка,
английского посланника, возникла отличная идея - устроить ужин с переодеванием.
Кавалеры наряжаются, как дамы, и наоборот. Сам он, по слухам, собирается
одеться восточной танцовщицей. Вернусь завтра, расскажу все подробности. Ну
как, ты уже умираешь от любопытства, братец? Или от желания тоже
перевоплотиться в даму?
улицу фешенебельных особняков и, оказавшись на мосту, покатили над свинцовыми
водами Сены.
правом берегу, Мадлена потянула за шнурок, кокетливо улыбнулась:
невыразительном лице было написано: "Приехали".
более на отъезжающую карету, двинулись по многолюдной набережной. Кого только
там не было - подвыпившие лодочники в закатанных штанах, дородные торговки с
корзинами на голове, крестьяне в куртках из козьих шкур, корабельные плотники,
грузчики, водоносы, крысоловы, лекари и разносчики мелкого розничного товара.
Простолюдины, чернь, третье сословие, основной источник государственного
дохода. Однако же и паразитов хватало: покачивались в портшезах [Легкое
переносное кресло, род паланкина.] скучающие дамы, тянулись куцей рысью надутые
офицеры, спешили в массы со словом божьим бенедиктинцы [Члены католического
монашеского ордена, основанного Бенедиктом Нурсийским около 530 года.] в черных
рясах, капуцины [Монахи ордена Святого Франциска.] - в коричневых, доминиканцы
[Братья доминиканцы - члены нищенствующего ордена, основанного в 1215 году
испанским монахом Домиником. В 1232 году папство передало в ведение
доминиканцев инквизицию.] - в ореоле истинных ревнителей достославной веры. Тут
же, не смешиваясь с толпой, прохаживались и блюстители порядка, не монахи
отнюдь - королевские жандармы в гетрах и голубых мундирах с красными обшлагами.
Нотр-Дама, хотел было еще полюбоваться закатом, но не стал - заметил пса,
плывущего по мутным водам.
и в голосе его послышалась таинственность. - Видите эту собаку? Это же
мистический четырехцветный пес, вестник благополучия и благоволения судьбы. Нас
ждет какая-то радость. И, судя по окрасу, очень большая. - То, что пес
дрейфовал на спине, его ничуть не смущало. Шевалье из кармана вытащил часы,
вызвонил галантный менуэт и улыбнулся еще шире, еще лучезарней. - Давайте же
поспешим, князь, мне не терпится продемонстрировать вашу методу в действии. До
подвала Рошеро отсюда пара шагов. Я уверен, нас ждет триумф.
восхищался вслух системой Бурова. Ах, как же все здорово придумано! Гениально,
как все простое! Нужно атаковать сперва конечности противника, дабы затем,
обезноженный и обезрученный, он был беззащитен, словно цитадель, лишенная своих
рвов, стен и подвесных мостов. И делай с ним, что хочешь - дроби ему челюсти,
круши ключицы, вырывай трахею, выдавливай глаза и расплющивай пах. Как же
все-таки восхитительно придумано! Нет, все-таки вы, князь, Ньютон, Лейбниц и
Пифагор мордобоя!
угол, попав в царство поленниц, постучали в зловещего вида дверь. Раз, другой,
третий. Наступила тишина, нарушаемая лишь окрестными котами да женским, на
взводе, визгливым голосом:
животное! Кот! Кот! Похотливый самец! Ну ладно, ладно, твоя взяла. Иди сюда, я
сама...
своей рожей, шеей и обритым черепом очень напоминающее моржа.
ответил шевалье и машинально приласкал эфес своей шпаги. - Или память тебе
отшибло?
сплюнул себе под ноги и пошире отворил дверь. - Что-то вас давно не было видно.
Ладно, заходите. Пойду спрошу у мэтра, как с вами быть.
узкий, освещенный чадящей лампой закут. Лязгнул за их спинами засов, в нос
ударили запахи угля, кошек, древесной гнили.
носом и скрылся за скрипучей дверью, полностью не прикрыв ее. В щель потянуло
потом, сыростью, послышались звуки ударов. Чей-то гортанно-лающий, почему-то
показавшийся Бурову знакомым голос повторял:
ребром подошвы. Внутренним и наискось. И наискось.
Антуана, а с ним... О, господи, ну и денек! Вместе с Антуаном пожаловал терпила в
атласном лепне, коего Буров однажды на рынке припечатал затылком о булыжник.
Чтобы денег не просил. Значит, вот он каков, мэтр Рошеро! Интересно, узнает или
нет? Вообще-то одежда, шляпа и особенно парик здорово меняют внешность.
ходу взял быка за рога Рошеро, ухмыльнулся, словно старому знакомому, Анри и,
прищурившись, смерил взглядом Бурова. - Так, так, так, где же это я вас видел
раньше, сударь? Так, так, так... Не может быть... Не может быть. Черт!
распахнул дверь в зал.
порезал Батиста с его красавцами!
следующее мгновение очи Рошеро закатились, а от второго удара,
концентрированного, в область шеи, закатились навсегда. Не успело его тело
упасть, как Буров успокоил Антуана, так и не сумевшего понять, что к чему, и
загремел запорами входной двери. В это время пожаловали Карп, Миньон, Саботье и
Шампань. Не просто так - с криком, гамом, с великим шумом, а главное - кто с
кастетом, кто с ножом, кто с опасной бритвой. И так-то было тесно, а стало
вообще не протолкнуться. Поэтому-то и поперли молодцы не все сразу, а соблюдая
очередность, колонной шириной в дверь. И пока Буров разбирался с авангардом,
шевалье оправился от изумления. Он вытащил свою испанскую шпагу и обеспечил
достойный отход - только чмокала вспарываемая плоть, разлетались во все стороны
брызги и в сумасшедшем беге стучали сапоги: по выщербленным ступеням лестницы,
по вытоптанному, будто замощенному, двору, по грязным мостовым вечернего
города.
Буров и Анри остановились, выбрав переулок побезлюднее, и принялись оценивать
реалии. Все было не так уж и плохо, виктория далась лично им малой кровью. А
вообще-то крови хватало - на платье, на париках и даже на ботфортах, но, слава
богу, не своей. Собственная шкура осталась цела, а вот одежда... Камзол у Бурова
был разорван на спине, жилет распорот на груди, галстук жабо располосован
Перумов Ник
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Куликов Роман
Суворов Виктор