Чтение 17–й страницы книги ~Галька в небе~

Империи, чтобы это выглядело достоверно. Это, по крайней мере, нужно
зачесть в его пользу. Его действия весьма знаменательны. Зачем чужаку
подставлять себя под нейрохлыст из-за какой-то землянки, если речь не шла
о деле первостепенной важности?

Черты лица премьер-министра исказил страх.

- Хорошо вам, Балкис, из подобных мелких деталей плести свою сеть. Вы
делаете это умело, и я чувствую, что дела обстоят именно так, как вы
говорите. Логика не оставляет другой возможности... Но это значит, что они
совсем близко, Балкис. Совсем близко... И на этот раз они будут
безжалостны.

Балкис пожал плечами.

- Они не могут быть совсем близко, иначе, учитывая потенциальную
опасность для всей Империи, удар был бы нанесен немедленно. А их время
ограниченно. Чтобы чего-либо достичь, Авардан должен встретиться со
Шварцем, так что я могу предсказать вам будущие события. Шварца необходимо
сейчас же отослать и подождать, пока спадет накал событий.

- Но куда его послать?

- И на это есть ответ. Шварца привез в институт мужчина, по-видимому,
фермер. Его описание дают как лаборант Шекта, так и Наттер. Мы просмотрели
личные дела всех фермеров, живущих в пределах шестидесяти миль от Чики, и
Наттер опознал мужчину. Его зовут Арбин Марен. Независимо от него это
подтвердил и лаборант.

Мы незаметно навели о нем справки, и похоже на то, что он содержит
своего тестя-инвалида, скрывая его от Шестидесяти.

Премьер-министр ударил по столу.

- Подобные случаи стали слишком часты, Балкис. Необходимо усилить
наказания...

- Тут дело не в том, ваше сиятельство. Важно другое: поскольку фермер
нарушает законы, его можно шантажировать.

Шект и его друзья-чужаки нуждаются в подручном, у которого Шварц мог
бы безопасно скрываться дольше, чем в институте. Этот, по-видимому ничего
не подозревающий и беззащитный фермер, идеально подходит для данной цели.
Что же, за ним будут следить. Мы не выпустим Шварца из поля зрения...
Чтобы организовать ему встречу с Аварданом нужно время, и на этот раз мы
будем к ней готовы. Теперь вам все ясно?

- Да.

- Хвала Земле. Тогда я покину вас. - И, иронически улыбнувшись, он
добавил. - С вашего разрешения, конечно.

Премьер-министр, не замечая иронии, кивнул.

Секретарь направился в свой небольшой кабинет. Временами, когда он
оставался один, мысли выходили из-под жесткого контроля и обращались к
потайным уголкам его сознания.

Не много места занимали в них Шект, Шварц, Авардан и еще меньше -
премьер-министр.

Перед Балкисом представал вид планеты Трантора, откуда осуществлялось
управление гигантскими метрополиями планет всей Галактики. Управление
велось из дворца, шпили и изогнутые арки которого он, да и никакой другой
землянин, никогда не видел. Он думал о невидимых лучах великолепия и
могущества, протянувшихся от солнца к солнцу и сходящихся здесь, в
центральном дворце, в руках этой абстракции - Императора, который в конце
концов был всего лишь человеком.

Его ум упрямо держался за мысль о собственном могуществе, дающем
возможность чувствовать себя богом при жизни. Он сосредоточено думал о
том, кто был всего лишь человеком...

Всего лишь человеком! Как и он!

И он может быть...

11. УМ, КОТОРЫЙ ИЗМЕНИЛСЯ

Перемены в сознании Джозефа Шварца происходили незаметно.
Неоднократно в тишине ночи он пытался проследить ход этих перемен и найти
переломный момент.

Сначала был день страха, когда он оказался один в этом странном мире.
Воспоминания об этом дне были так же туманны, как и память о самом Чикаго.
Потом - путешествие в Чику, так непонятно закончившееся. Он часто об этом
думал.

Какая-то машина, проглоченные таблетки. Дни выздоровления, затем
бегство, блуждание по городу, необъяснимые события в магазине. И как ясно
он все помнит сейчас, два месяца спустя, насколько точна его память!

Уже тогда все начало казаться странным. Он стал чувствовать
обстановку. Доктор и его дочь были неспокойны, даже напуганы. Знал ли он
это тогда? Или же это было лишь беглое впечатление, усиленное затем его
догадками?

Но и затем, в магазине, за мгновение до того, как мужчина схватил
его, всего за мгновение, он почувствовал его приближение. Предостережение
пришло слишком поздно, чтобы спасти его, но это был определенный признак
перемен.

И кроме того - головокружение. Нет, не совсем головокружение. Скорее
пульсация, как будто в его голове начинала работать скрытая динамомашина.
Ничего подобного в Чикаго не было, если, конечно, предположить, что его
воспоминания о Чикаго имели какой-то смысл. Не было этого и в первые дни
его пребывания здесь.

Сделали ли с ним что-то в Чике? Машина? Таблетки, предназначенные для
обезболивания? Операция? И его мысли вновь, уже в сотый раз, остановились
на этом рубеже.

Он покинул Чику на следующий день после неудачного побега, и с этого
момента время пошло быстрее.

Гро в своем кресле повторял слова, указывая на предметы или делая
движения, так же как до него это делала Пола. И однажды Гро прекратил
издавать бессмысленные звуки и заговорил по-английски. Или нет, это он -
Джозеф Шварц, прекратил говорить по-английски и стал издавать звуки,
которые больше не были бессмысленны.

Все было так просто. За четыре дня он научился читать, удивившись
сам. Когда-то в Чикаго у него была, или ему казалось что была, отличная
память. Но на подобное он способен не был. Неизвестно откуда взявшиеся
способности Шварца совершенно не вызывали удивления у Гро.

Шварц махнул на все рукой.

Позднее, когда осень по-настоящему окрасила все в желтый цвет, его
взяли на полевые работы. Он с легкостью управлялся со сложнейшими машинами
после первого же объяснения.

Шварц ждал привычных холодов зимы, но их не было. Зиму он провел,
разрыхляя и удобряя землю, всячески подготавливая ее к весеннему севу.

Разговаривая с Гро, он пытался объяснить, что такое снег, но тот лишь
удивленно посмотрел на него и ответил:

- Замерзшая вода, падающая как дождь, а? Так это называется снег. Я
знаю, что такое бывает на других планетах, но не на Земле.

Позднее Шварц следил за температурой и обнаружил, что она почти не
меняется изо дня в день, и все же дни становились короче. Впервые к нему
пришла мысль, что он не на Земле.

Он пробовал читать некоторые книги Гро, но вскоре отказался от этого
занятия. Изложенные исторические факты, социологические аспекты жизни этих
людей ставили его в затруднительное положение.

Загадки продолжались. Все дожди были однообразно теплы. Шварцу строго
запрещалось приближаться к определенным местам, однако голубое сияние
горизонта все сильнее манило к себе.

После ужина он незаметно покинул дом, но не успел пройти и мили, как
послышался шум двигателя автомобиля и свирепый окрик Арбина. Шварцу
пришлось остановиться и вернуться назад.

- Вы должны держаться подальше от всего, что светится ночью, -
раздраженно проговорил фермер.

- Почему? - покорно спросил Шварц.

- Потому, что это запрещено, - последовал резкий ответ, потом длинная
пауза, и Арбин добавил: - Вы действительно не знаете, что это такое,
Шварц?

Шварц развел руками.

- Откуда вы явились? Вы чужак?

- Что такое чужак?

Арбин пожал плечами и ушел.

Однако эта ночь имела огромное значение для Шварца, потому что за
время его короткого путешествия странные ощущения в сознании он сам для
себя определил как Мысленный Контакт.

Он еще раз прокрутил в своем сознании то, что произошло. Он был один
в багряной темноте. Его шаги по пружинящему покрытию дороги были почти
беззвучны. Он не слышал и не видел никого вокруг. Он не чувствовал ничего.

Не совсем... Казалось, кто-то прикоснулся к нему, но не к его телу.
Это было не совсем прикосновение, скорее присутствие, что-то напоминающее
едва заметную щекотку.

Их было два - два разных контакта издалека. Второй (как он различал
их?) усиливался (хотя нет, это было неподходящее слово), он становился
отчетливым, более явным.

Он знал, что это был именно Арбин. Он знал это, по крайней мере, за
пять минут до того, как услышал шум автомобиля, за десять минут до того,
как увидел Арбина.

Затем эти мысленные контакты повторялись все чаще и чаще.

Теперь он всегда знал, когда Арбин, Ло или Гро находились в пределах
сотни футов от него, даже если у него не было никаких оснований
предполагать, что они там. В подобное трудно поверить, и все же он начал
воспринимать это, как нечто естественное.