передающий сообщение с Земли, не может быть уверен в том, что первый
сигнал достиг цели), - через должные каналы будет позволено подать
прошение о дальнейших уступках. Напоминаем конституционалистам, что их
главный долг - предоставить свои знания в распоряжение общества.
на приказ, как будто кто-то становился все безумнее час от часу (а ведь
образ правительства, в котором царит хаос, не очень привлекателен, не так
ли?) Выражение "должные каналы" намекало на то, что речь на Земле была
подконтрольной, и что бюрократия могла восстановить школьную реформу в
любое время, когда ей заблагорассудится.
на людей, которые отвернулись от того земного общества, каким оно стало к
моменту отлета колонистов.
работу.
часа. Уже? На корабле было очень тихо. Слишком тихо. В голову навигатора
вдруг пришла мысль, от которой его бросило в дрожь: в любой момент
кто-нибудь мог войти и застать его здесь.
проверяли и стирали с нее ненужные записи через каждые шесть-восемь часов.
Коффин решил записать на нее свой голос с таким расчетом, чтобы сигнал был
"принят" через семь часов. Мардикян к тому времени закончит дежурство
возле саркофагов, но, вероятно, пойдет еще вздремнуть. Поэтому он не будет
проверять пленку раньше, чем перед самым началом собрания.
был записать свой голос так, чтобы его было абсолютно невозможно узнать.
И, естественно, вся запись должна быть очень неразборчивой, с внезапными
ослаблениями и усилениями звучания, с огромным количеством помех - с
визгом, скрежетом и надтреснутыми голосами звезд.
где же тут нужный уровень, какие величины нужны для того, чтобы...
кто иной, как сам адмирал, в его глазах появились недоумение и испуг.
саркофагов.
оттолкнулся и вплыл в рубку.
Коффину какого-то футуристического святого. Но на смуглом юном лице
блестели капельки пота; стекая с него, они маленькими шариками медленно
дрейфовали по направлению к вентиляционной решетке.
- Нет, я не то хотел сказать. Оставайтесь на месте!
будет с нами?"
сейчас у всех на пределе. Вот почему я накричал на вас.
Коффин, увидев, как изменилось лицо Мардикяна. - "Теперь он осознал, что
мы с ним наедине".
похож на звук пилы, вгрызающейся в кость. - У меня возник небольшой план,
и я здесь... э.. обдумываю его и... э...
Киви. Пусть принимает на себя ответственность. Я не хочу этого! Я не хочу
быть главным шкипером, когда между мной и небом больше никого нет. Это
слишком. Это может раздавить человека в лепешку."
заметил магнитофон и черновики, которые Коффин еще не уничтожил.
выглядеть, как на самом деле. Только так можно заставить их опомниться.
Получив такое послание, они с еще большим единодушием, чем раньше, будут
стремиться попасть на Растум. Что же касается меня, то я буду возражать. Я
скажу, что мне приказано повернуть назад, и что я не хочу наживать себе
неприятности. Конечно, в конце концов, я позволю уговорить себя продолжить
полет, но сделаю это очень неохотно. Так что никто не заподозрить меня в
обмане.
истерике.
суровости тона. Хотя, возможно, этого юношу не смог бы убедить даже самый
искусный оратор. Откуда человеку, не такому закаленному, как он сам,
знать, что такое нервный стресс? - Мы должны держать это в секрете, вы и
я, иначе...
Мардикяну было гораздо легче поверить в то, что какой-то человек, - в
данном случае Коффин, - свихнулся, чем осмыслить постепенное разрушение
человеческой психики в результате месяцев одиночества и расстройства.
может проговориться во сне. Или я сам проговорюсь."
привилегией иметь совершенно отдельную комнату.
оглянулся.
его по шее. Мардикян согнулся пополам, и Коффин, сжав его ногами и одной
рукой, кулаком другой руки нанес ему несколько быстрых ударов в солнечное
сплетение.
протащил его по коридору до помещения медслужбы. Там он открыл бочку со
спиртом, отлил немного, добавил гипосульфит и необходимое количество воды,
размешал и сделал инъекцию. Хорошо еще, что во всем флоте не было ни
одного профессионального психиатра. Если с кем-то случался срыв, то его
просто усыпляли и держали в таком состоянии до возвращения на Землю и
отправки в больницу.
мостика появился Холмайер.
- Пришлось дать ему отпор.
бессвязно что-то бормотал, ему дали снотворное. Двоим было поручено
уложить его в саркофаг. Коффин сказал, что должен проверить, не повредил
ли офицер связи какое-нибудь оборудование, и с этими словами вернулся в
радиорубку.
капитана в свою комнату.
единодушно принятому решению, мы продолжаем путь к Растуму. Разве вы не
рады?
когда увидела, что вы расстроены. Я сомневаюсь, что вы действительно
беспокоитесь по поводу возможных неприятностей на Земле. Вы имеете полное
право не подчиняться подобным приказам, если обстоятельства служат для
этого оправданием. Так в чем же дело?
кем-нибудь поговорить, а понять меня можете только вы. Согласны ли вы
уделить мне несколько минут? Больше я вас не потревожу.
сочувствие. - И к тому же вы не доставляете мне никакого беспокойства.