фонарями. Толпа отпрянула, пропуская вновь прибывших.
пулю. Мы не ведем никаких "официальных" дел ни с кем за пределами этой
долины с той самой поры, как порвали отношения с коммунистами в
Блейквилле, а это было уже несколько лет назад. Заруби себе на носу: я не
стану беспокоить мэра из-за какого-то психа...
незапамятных времен. Наверное, спятил. Вечно они здесь шляются...
если ты - тот самый парень, который нашел сегодня днем кое-какое добро и
великодушно передал его нашим людям, то я готов признать, что мы перед
тобой в долгу. Я велю спустить тебе горячей пищи и одеяло. Можешь провести
ночь у обочины под воротами. А завтра уходи подобру-поздорову. Нам здесь
ни к чему болезни. Судя по словам моих часовых, у тебя горячка.
улыбкой ответил Гордон. - Но я проделал слишком неблизкий путь, выполняя
официальное поручение, чтобы сейчас повернуть назад несолоно хлебавши.
Ответьте мне, есть ли в Окридже работающая рация или волоконно-оптическая
связь?
представлял себе недоумение мэра. Однако тот быстро собрался с мыслями.
работает. А что? Какое это имеет значение, раз...
пользоваться радиосвязью из-за... - Гордон отчаянно импровизировал, -
из-за радиоактивности. - И все же я надеялся воспользоваться вашим
передатчиком, чтобы связаться со своим руководством.
встречены в толпе не молчанием, а удивленным шушуканьем. Гордон
догадывался, что стена облеплена теперь населением Окриджа почти в полном
составе. Лишь бы она не-повалилась... В его планы вовсе не входило
вступление в город, подобное штурму Иерихона Иисусом Навином. У него были
совсем другие намерения.
Настоящий фонарь! И направьте луч на этого человека. Хочу его получше
разглядеть.
готов к свету рампы и не стал загораживать глаза или щуриться. Вместо
этого он поправил кожаную сумку и повернулся так, чтобы желающие могли
рассмотреть его форму. Почтальонская фуражка с лучезарной кокардой сидела
сейчас у него на голове набекрень.
беспредельно. Мне так или иначе придется переговорить с вами насчет
сегодняшнего поведения ваших подчиненных. Не вынуждайте меня прибегать к
полномочиям, которыми я наделен, ибо этого, я думаю, не хотелось бы ни
мне, ни вам. Еще немного - и вы лишитесь привилегии установления контакта
с остальной нацией.
самодовольных шутов из Калп-Крик, остальной же мир населен черт знает
какими дикарями. Кто вы-то такой, черт возьми?
функции курьера и имею поручение установить почтовую линию в Айдахо и на
юге Орегона. Одновременно я являюсь генеральным федеральным инспектором по
этому району.
"генерального инспектора" сорвались с его уст без всякой подготовки.
Вдохновение или оплошность? Эх, двум смертям не бывать, а одной не
миновать!
мир" я "инспектор", не говоря уже о "почтальоне". Когда мэр потребовал
тишины, она установилась не сразу и далеко не полностью.
По-вашему, Кранц, мы совсем лишились мозгов? Напялили форму - и заделались
правительственным чиновником? Какое еще правительство? Какие у вас есть
доказательства? Убедите нас, что вы - не съехавший с катушек безумец,
охваченный радиационной лихорадкой!
помощи резинового штампа, найденного среди развалин окриджской почты.
чтобы ты нас не перезаразил.
годы Хаоса, готовые назваться кем угодно, от Антихриста до поросенка
Наф-Нафа? Факт остается фактом: сумасшедшие приходят и уходят, а
правительство остается, и оно - одно-единственное - то, что есть здесь у
нас! - Он повернулся к Гордону. - Твое счастье, бродяга, что чумные годы
остались в прошлом. Тогда бы с тобой быстро разобрались, и радикальным
способом - путем кремации!
заморочить себе голову. Если они откажутся взглянуть на его поддельный
"мандат", то, значит, напрасно он наведывался сегодня в старый город. В
колоде у Гордона остался последний козырь. С его лица не сходила
предназначенная толпе улыбка, однако ему очень хотелось перекреститься
перед главным испытанием.
небольшую пачку писем, после чего притворился, будто перебирает их,
выискивая то, что нужно.
сгущающихся сумерках нетрудно было понять, сколь велико волнение,
охватившее люден. Наконец кто-то ответил:
только удивлением. И все же Гордону требовалось гораздо большее. Мэр
по-прежнему таращил на него глаза, пораженный не менее остальных; когда до
него дойдет, каковы намерения Гордона, жди неприятностей.
раскрыть рта, он зашелестел конвертами. - А мистер или миссис Франклин
Томпсон? Или их сын или дочь?
Гордону ответил женский голос:
Джесковича. Его родители были в Портленде, когда все взлетело на воздух.
их своими познаниями - уже неплохо, но ему было необходимо найти хоть одну
живую душу!
прежнюю саркастическую самоуверенность. - Я знаю на своей территории всех
до одного. За десять лет, что я тут провел, у нас не объявилось никакой
Грейс Хортон, слышишь, самозванец? А вы, вы что, не соображаете, как он
все подстроил? Нашел в городе старую телефонную книгу и выписал несколько
имен, чтобы посеять смуту. - Он погрозил Гордону кулаком. - Парень, я
постановляю, что ты нарушаешь общественный порядок и представляешь угрозу
для здоровья населения! У тебя есть пять секунд, чтобы унести ноги, прежде
чем я отдам своим людям приказ стрелять!
отступить, пожертвовав гордостью ради спасения жизни.
По крайней мере ты заставил этого мерзавца пережить пару неприятных
минут".
повиноваться воле. Ноги словно приросли к земле. Желания спасаться
бегством словно бы и не было. Правда, разумная часть его естества испытала
ужас, когда он, расправив плечи, опять обратился к мэру:
одним из немногих федеральных преступлений, наказания за которые не
отменены временным Конгрессом на восстановительный период. Соединенные
Штаты всегда защищали своих почтальонов.
Гордон произнес с нажимом. По его телу пробежала дрожь. Он чувствовал себя
курьером - по крайней мере, был им в душе. Он представлял собой
анахронизм, чудом уцелевший при наступлении нового каменного века,
методично стиравшего с лица земли остатки идеализма. Не сводя горделивого
взгляда с темного силуэта мэра, Гордон молча бросал ему вызов. Ну, убей же
меня, уничтожь последнее, что осталось от былого величия нации!
садистских побуждений.
Махров Алексей
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Сертаков Виталий