Челленджер с самого рассвета вглядывался в оба берега, явно чем-то
обеспокоенный. Но вот он радостно вскрикнул и показал на дерево, низко
нависшее над водой.
полмили вверх по тому берегу, и мы подойдем к скрытому в чаще протоку.
Удивительнее всего, что деревья стоят там сплошной стеной. Вон видите:
темный кустарник сменяется светло-зеленым тростником. Там среди высоких
тополей и есть потайная дверь в Неведомую страну. Сейчас вы сами во всем
убедитесь. Ну, вперед!
месту, где начинались заросли светло-зеленого тростника, мы врезались в
них, потом ярдов сто вели оба челна, отталкиваясь от берега шестами, и
наконец вышли в тихую неглубокую речку с песчаным дном, видневшимся сквозь
прозрачную воду. Ее узкие берега были одеты пышной зеленью.
тростник, никогда бы не догадался о существовании этой речки и
открывающегося за ней волшебного царства.
нарисовать только самая пылкая фантазия. Густые ветви сплетались у нас над
головой, образуя естественный зеленый свод, а сквозь этот живой туннель
струилась прозрачно-зеленая река. Прекрасная сама по себе, она казалась
еще чудеснее от тех причудливых бликов, которые роняли на нее смягченные
зеленью яркие лучи солнца. Чистая, как хрусталь, недвижная, как зеркало,
зеленеющая у берегов, как айсберг, водная гладь сверкала сквозь резную
арку листвы, подергиваясь рябью под ударами наших весел. Это был путь,
достойный страны чудес, в которую он вел.
попадаться чаще, и их доверчивость свидетельствовала о том, что они еще не
встречались с охотником. Пушистые бархатисто-черные обезьянки с
ослепительно-белыми зубами и лукавыми глазками провожали нас пронзительной
трескотней. Иногда с тяжелым всплеском срывался с берега в воду кайман.
Раз как-то грузный тапир выглянул из кустов и, постояв минуту, побрел в
чащу. Потом среди деревьев мелькнуло гибкое тело крупной пумы; она
обернулась на ходу, и из-за рыжего плеча на нас сверкнули полные ненависти
зеленые глаза. Птиц здесь было множество, особенно болотных. На каждом
стволе, нависшем над водой, стайками сидели ибисы, цапли, аисты - голубые,
ярко-красные, белые, а кристально чистая вода так и кишела рыбами всех
цветов радуги.
трудно было отличить, где кончается зеленая вода и где начинается зеленый
свод над ней. Ничто не нарушало глубокого покоя этой реки, следов человека
здесь не было.
называют все, что несет в себе злое начало. Бедняги туземцы боятся даже
заглянуть сюда: им кажется, будто в этих местах кроется нечто страшное.
река начинала быстро мелеть, они то и дело скребли днищем о песок. Под
конец мы вытащили их из воды и расположились на ночь в прибрежном
кустарнике. Утром лорд Джон и я прошли мили две лесом параллельно реке и,
убедившись, что она мелеет все больше и больше, вернулись с этой вестью к
профессору Челленджеру, тем самым подтвердив его предположение, что мы
достигли крайней точки, дальше которой на челнах идти нельзя. Тогда мы
втащили их еще выше на берег, спрятали в кустах и сделали на соседнем
дереве зарубку, чтобы разыскать свой тайник на обратном пути. Потом,
распределив между собой поклажу: винтовки, патроны, провизию, одеяла,
палатку и прочий скарб, - взвалили тюки на плечи и снова двинулись в путь,
последний этап которого сулил нам гораздо большие трудности, чем начало.
двумя петухами. Присоединившись к нам, Челленджер сразу же взял экспедицию
под свое начало, к явному неудовольствию Саммерли. И в этот день, как
только Челленджер отдал распоряжение своему коллеге (нести анероидный
барометр всего-навсего!), последовал взрыв.
Саммерли, - по какому праву вы командуете нами?
насмешливый поклон. - Тогда, может быть, вы соблаговолите указать мне мое
место среди вас?
мы - члены комиссии, созданной для того, чтобы проверить вас. Вы идете со
своими судьями, сэр!
челн. - В таком случае будьте добры следовать своей дорогой, а я не
торопясь пойду за вами. Поскольку я не возглавляю эту экспедицию, мне
незачем идти во главе ее.
- лорд Джон и я, - иначе сумасбродство и горячность наших ученых мужей
привели бы к тому,что мы вернулись бы в Лондон с пустыми руками.
утихомирили их! Наконец Саммерли двинулся вперед, попыхивая трубкой и
презрительно усмехаясь, а Челленджер с ворчанием последовал за ним. К
счастью, мы еще за несколько дней до того успели обнаружить, что оба наших
мудреца ни во что не ставят доктора Иллингворта из Эдинбурга, и это спасло
нас. В дальнейшем стоило нам только упомянуть имя шотланд-ского зоолога,
как назревающие ссоры моментально стихали, оба профессора заключали
временный союз и дружно накидывались на своего общего соперника.
постепенно превратилась в узкий ручей, а он, в свою очередь, затерялся в
трясине, заросшей зеленым губчатым мхом, в который наши ноги уходили по
колено. В этом месте вились густые тучи москитов и всякой другой мошкары,
так что мы с чувством облегчения ступили наконец на твердую землю и,
сделав большой крюк лесом, обошли эту злачную трясину, которая еще долго
напоминала нам о себе органным гулом насекомых.
резко изменился. Нам приходилось все время идти в гору, лесная чаща
заметно редела и утрачивала свою тропическую пышность. Огромные деревья,
вскормленные илистой почвой долины Амазонки, уступили место кокосовым и
финиковым пальмам, которые стояли группами среди густого кустарника. В
сырых низинах росли пальмы с изящными ниспадающими листьями. Мы шли почти
только по компасу, и раза два между Челленджером и двумя индейцами
разгорался спор о выборе пути, причем оба раза вся наша партия предпочла,
как выразился возмущенный профессор, .довериться обманчивому инстинкту
первобытных дикарей, а не совершеннейшему продукту современной европейской
культуры." На третий день выяснилось, что мы были правы, отдав
предпочтение индейцам. Челленджер сам опознал кое-какие приметы,
запомнившиеся ему с первого путешествия, а в одном месте мы даже
наткнулись на четыре обожженных камня - след его лагерной стоянки.
усеянный валунами холм. Растительность снова изменилась, и от прежней
тропической роскоши здесь оставались только пальмы .слоновая кость. да
множество чудесных орхидей, среди которых я научился распознавать
редкостную Nuttoma Vexillaria, розовые и пунцовые цветы великолепной
катлеи и одонтоглоссум. В расщелинах холма журчали по мелким камням
ручейки, затененные зарослями папоротника. На ночь мы обычно располагались
среди валунов на берегу какой-нибудь заводи, где стаями носились рыбки с
синевато-черными спинками вроде нашей английской форели, служившие нам
прекрасным блюдом на ужин.
около ста двадцати миль от того места, где были спрятаны челны, лес совсем
измельчал и мало-помалу перешел в кустарник. Кусты, в свою очередь,
сменились бескрайними бамбуковыми зарослями, настолько густыми, что нам
приходилось прорубать в них дорогу ножами и индейскими томагавками. На это
у нас ушел целый день, от семи утра до восьми вечера, всего с двумя
короткими перерывами на отдых. Трудно представить себе занятие более
однообразное и утомительное!
десятью-двенадцатью ярдами; все остальное время я видел перед собой только
спину лорда Джона в белой парусиновой рубашке да по сторонам почти
вплотную желтую стену бамбука. Узкие, как лезвие, лучи солнца кое-где
пронизывали ее; футах в пятнадцати у нас над головой на фоне ярко-синего
неба покачивались бамбуковые метелки. Я не знаю, какие животные населяли
эту чащу, но мы не раз слышали совсем близко от себя чью-то грузную
поступь. Лорд Джон думал, что это были какие-то крупные копытные. Только к
ночи выбрались мы из зарослей бамбука и, измученные за этот показавшийся
нам бесконечным день, сейчас же разбили лагерь.
меняться. Желтая стена бамбука четко, словно речное русло, виднелась
позади. Перед нами же расстилалась открытая равнина, поросшая кое-где
древовидными папоротниками и постепенно поднимавшаяся к длинному гребню,
который напоминал очертаниями спину кита. Мы перевалили через него около
полудня и увидели за ним долину, а дальше снова пологий откос, мягко
круглившийся на горизонте. Здесь, у первой гряды холмов, и произошло некое
событие, полное, быть может, серьезного значения, но так ли это - покажет
дальнейшее.
Каменистый Артем
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Грабб Джеф
Мурич Виктор
Куликов Роман