Чтение 17–й страницы книги ~Крыса из нержавеющей стали спасает мир~

карете. Я наблюдал за вами несколько дней и уверен, что вы не любите
французских захватчиков.

-- Но ведь вы -- француз?

-- Конечно же! Сторонник покойного короля, а теперь беглец. Я выучился
ненавидеть это корсиканское ничтожество, пока здешний народ лишь смеялся над
ним. Но теперь никто больше не смеется, и мы объединены общей целью. Но,
пардон, позвольте представиться. Я -- граф д'Ознон, вы можете звать меня
просто Чарли, поскольку все мои титулы теперь в прошлом.

-- Рад познакомиться, Чарли. -- Мы пожали руки. -- Зовите меня просто
Джон.

Прежде чем мы смогли продолжить этот интересный разговор, карета с
грохотом остановилась. Мы находились во внутреннем дворе большого дома, и я
с пистолетом, вошел вместе с графом. Я был по-прежнему подозрителен, хотя
причин к этому, по-видимому, было очень мало. Все слуги были очень стары и
ковыляли вокруг, бормоча между собой по-французски. Один древний слуга,
скрипя коленями, наполнив для меня ванну, помог раздеться и стал намыливать
спину, совершенно игнорируя то, что я по-прежнему держал в руках пистолет.
Мне приготовили нагретую одежду и хорошие башмаки. Оставшись один, я
переложил в новую одежду свой арсенал и инструменты. Когда я спустился вниз,
граф поджидал меня в библиотеке, потягивая из хрустального бокала какой-то
интересный напиток, которым до краев был наполнен и стоящий рядом с ним
сосуд. Я протянул ему пистолет, а он мне -- полный бокал. Жидкость приятно
скользнула по моему горлу, а мои ноздри вдохнули облако изысканного аромата,
подобного которому я никогда не встречал.

-- Сорок лет выдержки, из моего поместья, которое, как вы можете
понять, находится в Коньяке.

Я прихлебнул еще и поглядел на него. Сильный человек -- высокий и
гибкий, седеющие волосы, высокий лоб, тонкие, почти аскетические черты лица.

-- Зачем вы привезли меня сюда? -- спросил я.

-- Чтобы мы могли объединить наши усилия. Я изучаю натуральную
философию и вижу теперь много неестественного. Армии Наполеона имеют оружие,
которого не делают нигде в Европе. Иные говорят, что оно из далекой... но я
не верю. Это оружие обслуживается людьми, плохо говорящими по-французски,
непонятными и злыми людьми. Ходят разговоры, что в окружении корсиканца
находятся еще более непонятные и зловещие люди, неслыханные чужеземцы, как и
вы. Скажите, как может человек переплыть реку под водой?

-- При помощи определенного устройства. -- Молчать не было смысла, граф
слишком хорошо знал, о чем спрашивать. Когда у врага есть такие пушки, какую
я видел, нет смысла скрывать его происхождение. Глаза графа расширились,
когда я сказал это, и он осушил свой бокал.

-- Я так и думал. Вы знаете больше об этих странных людях и их
вооружении. Они не из мира, который мы знаем, ведь так? Вы знаете о них, и
вы здесь для того, чтобы с ними бороться?

-- Они пришли из страны злобы и безумия, принесли с собой свои
преступления. Да, я воюю с ними... Я не могу рассказать о них все, потому
что и сам не знаю всю историю, но я здесь для того, чтобы уничтожить их и
все ими сделанное.

-- Я был в этом уверен! Мы должны были объединить наши усилия. Я окажу
вам любую помощь.

-- Можете начать с обучения меня французскому. Мне нужно пробраться в
Лондон, и, похоже, мне язык понадобится.

-- Но... есть ли у нас время?

-- Хватит часа или двух -- еще одна машина.

-- Я начинаю понимать, но не уверен, понравятся ли мне все эти машины.

-- Нельзя их любить или не любить. Они свободны от эмоций. Мы можем
только использовать их на добро или зло, так что проблема машин, как и все
остальное, -- человеческая проблема.

-- Склоняюсь перед вашей мудростью. Конечно, вы правы. Когда мы начнем?

Я вернулся за своими вещами в "Боров и Дрофу", затем переехал в комнату
в доме графа. Последовал ужасающе-мучительный вечер работы с мнемографом
(головная боль -- слишком слабое слово для обозначения побочных эффектов
использования этой дьявольской машины), в результате которого я выучился
разговорному французскому. Теперь, к удовольствию графа, мы беседовали на
его языке.

-- А следующий шаг? -- спросил он. Мы только что пообедали, и притом
прекрасно, и вновь вернулись к коньяку.

-- Мне нужно поближе рассмотреть одного из этих псевдофранцузов,
которые, как видно, всем заправляют. Появляются они по эту сторону реки
поодиночке или хотя бы маленькими группами?

-- Да, их передвижения бессистемны. Поэтому нужно получить свежие
сведения. -- Он позвонил в серебряный колокольчик, стоявший рядом с
графином. -- Хотите, вам доставят одного из них оглушенным или мертвым?

-- Вы очень любезны, -- сказал я, поднимая бокал, чтобы бесшумно
появившийся слуга мог его снова наполнить. -- Я займусь этим сам. Только
укажите мне, и я сделаю все остальное.

Граф отдал приказания, слуги удалились.

-- Это не займет много времени, -- сказал граф. -- Получив информацию,
вы знаете, что вы будете делать дальше? У вас имеется план действий?

-- Только приблизительно. Я должен проникнуть в Лондон. Найти ЕГО --
верховного демона этого уголка ада, потом, полагаю, убить его. А также
уничтожить определенное оборудование.

-- А выскочка корсиканец -- вы его тоже устраните?

-- Только если он будет мешать. Я не простой убийца, мне трудно
убивать, но мои действия неминуемо изменят весь ход дела. Новое оружие
перестанет поставляться, а боеприпасы скоро кончатся. Собственно говоря, эти
негодяи могут и вовсе исчезнуть.

Граф приподнял бровь, но, будучи любезным, от комментариев воздержался.

-- Ситуация очень сложная. По правде сказать, я не совсем понимаю ее и
сам. Это связано с природой времени, о которой я знаю очень мало. Но,
кажется, время, в котором мы живем сейчас, не существует для будущего.
Будущие исторические книги говорят, что Наполеон был разбит, его империя
уничтожена, что Британия никогда не была захвачена.

-- Если бы так было!

-- Это может быть, если я доберусь до НЕГО. Однако если история снова
изменится и вернется к тому, что должно было бы быть, то весь мир может
исчезнуть.

-- Во всех опасных предприятиях следует идти на определенный риск. --
Граф оставался спокойным и собранным. Удивительный человек. -- Если этот мир
исчезнет, то, должно быть, возникнет другой, более счастливый?

-- Примерно так.

-- Тогда мы должны быть более настойчивыми. В этом другом, лучшем мире
я вернусь в мое поместье, снова будет жива моя семья, будут цветы весной и
счастье на Земле. Отдать эту теперешнюю жизнь... это презренное
существование. Однако я бы предпочел, чтобы знание об этой возможности не
вышло за стены этой комнаты. Я не уверен, что все наши помощники согласятся
с такой философской точкой зрения.

-- Полностью согласен с вами. Хотел бы и я, чтобы все было по-другому.

-- Не думайте об этом, дорогой друг. Не будем больше касаться этой
темы.

И мы ее оставили. Стали рассуждать о живописи и виноделии... Время шло
быстро, и еще прежде, чем мы начали второй графин, его позвали, чтобы
представить ему данные.

-- Великолепно, -- сказал он, вернувшись, потирая от удовольствия руки.
-- Небольшая компания, она-то нам и нужна, сейчас развлекается в публичном
доме на Мармейд-Корт. Конечно, вокруг стража, но я полагаю, для вас это не
составит препятствий?

-- Ни малейшего, -- сказал я, вставая. -- Будьте добры, предоставьте
мне какой-нибудь транспорт и проводника, и я обещаю вернуться в течение
часа.

Все было сделано точно в срок. Придурковатый тип, с выбритой головой и
обезображенным шрамами лицом, отвез меня в карете в соседнее здание --
что-то вроде конторы, запертой при помощи какого-то чудовищного механизма,
который было чрезвычайно сложно открыть. Не то чтобы механизм был сложен для
меня -- как бы не так, -- но замки были такие большие, что моя отмычка была
для них мала. Нож, однако, достал, я вошел, поднялся наверх и перебрался на
крышу соседнего здания. Там я прицепил свою паутинку к самой прочной из
печных труб. Нить паутины была тонкая, почти невидимая и практически
неразрывная нить, сделанная из одной единственной цельной молекулы. Она
медленно разматывалась с катушки, укрепленной лямками у меня на груди, и я
спустился вниз, к темным окнам, темным для других, но два луча ультрафиолета
из УФ-прожектора на моих чувствительных очках делали для меня все, куда бы я
ни посмотрел, ясным, как день. Я бесшумно проник в окно, поймал нужного мне
индивидуума со спущенными штанами и усыпил его и его подружку дозой газа,
забрался с ним на руках на крышу со скоростью, которую только могла
предложить бесшумно сматывающаяся катушка паутины. Спустя несколько минут
моя добыча храпела на столе в подвале у графа, а я раскладывал свое
оборудование. Граф с интересом наблюдал.

-- Хотите получить информацию от этого образчика свиной породы? В
обычных условиях я не признаю пыток, но мне кажется, что это случай для
раскаленной кочерги и острого ножа. Какие преступления совершили эти
существа! Говорят, что аборигены Нового Света могут содрать с человека кожу,
не убив его при этом.

-- Звучит неплохо, но нам не понадобится. -- Я приготовил инструменты и
подключил контакты. -- Я буду держать его без сознания и пройду через его
мозг в башмаках с шипами. В определенном смысле это еще худшая пытка. Он
скажет все, что нам нужно, даже не зная, что говорит. Потом он ваш.

-- Нет, нет, спасибо. -- Граф с отвращением замахал руками. -- Всякий
раз, когда убивают одного из них, граждане страдают от многочисленных
убийств и репрессий. Мы побьем его немного, отберем одежду и все остальное и
бросим в темной аллее. Это будет похоже на грабеж, и ничего больше.