его вовремя остановить. В результате трибунал, десять ударов и мерзкая
резолюция.
весь этот час? Чего боялся больше всего с того момента, когда увидел, как
ты входишь и у тебя под глазом огромный синяк? Ведь я же хотел ограничиться
административным наказанием, парню даже не пришлось бы увольняться. Но я
никак не ожидал, что он может вот так при всех брякнуть, что ударил тебя.
Он глуп. Тебе нужно было отсеять его еще две недели назад... вместо того
чтобы нянчиться. Но он заявил обо всем при свидетелях, и я был вынужден
дать делу официальный ход... Иди лечись. И будь готов к тому, что на свете
появится еще один штатский, который будет нас ненавидеть.
будет лучше для лагеря.
сержант... А давай, Чарли, вернемся на двенадцать лет назад. Ты был
капралом, помнишь?.. Уже делал из маменькиных сынков солдат. А можешь
сказать, кто из этих маменькиных сынков был хуже всех в твоей группе?
что самым трудным был ты.
"капрал" Зим.
тоже не может себе позволить. Мы не должны ни любить, ни ненавидеть их.
Только учить. Но если я тогда тебе нравился... хм, надо сказать, что твоя
любовь проявлялась в очень странных формах. Я презирал тебя тогда и мечтал
только о том, как до тебя добраться. Но ты всегда был настороже и ни разу
не дал мне шанса нарушить эту самую девять-ноль-восемь-ноль. И только
поэтому я здесь - благодаря тебе. Теперь насчет твоей просьбы. Я помню, что
во время учебы ты чаще всего отдавал одно и то же приказание. И оно очень
крепко застряло в моей голове. Надеюсь, ты помнишь? Теперь возвращаю его
тебе. Эй, служивый, заткнись и служи дальше!
тенденция размягчаться.
уложен тихо и спокойно. Так, чтобы даже не смог дотронуться. Если
инструктор оплошает, то будет уволен по некомпетентности. Мы должны убедить
ребят в том, что нарушать статью не просто накладно, а невозможно... что
если кто-то попробует, то его тут же отключат, а потом обольют холодной
водой.
привязан к позорному столбу из-за нерасторопности своего наставника.
Свободен.
быть, придешь к нам? Женщины намечают какие-то развлечения. Где-нибудь к
восьми?
мешает расслабиться. А теперь иди, Чарли, и не беспокой меня больше.
Увидимся вечером.
завязываю шнурки на ботинке. Но он все равно не заметил меня. А капитан
Франкель уже кричал:
Найдешь сейчас командиров рот Си, Эф и Джи и скажешь, что я буду рад их
видеть перед смотром. Потом быстро в мою палатку. Возьмешь чистую форму,
фуражку, туфли - но никаких медалей. Принесешь все сюда... Потом пойди к
врачу - как раз время дневного визита. Судя по всему, рука у тебя уже не
болит. Так, до врача у тебя целых тринадцать минут. Вперед, солдат!
рот я нашел в его кабинете, а двух других - в офицерском душе (как
дежурный, я мог заходить куда угодно). Форму для парада я положил перед
капитаном как раз, когда прозвучал сигнал дневного врачебного осмотра.
Франкель даже головы от бумаг не поднял, а только буркнул:
Хендрика в Мобильной Пехоте...
не в силах заснуть, в палатке, а вокруг царила ночная тишина. Я всегда
знал, что сержант Зим работает за десятерых, но никогда не думал, что в
глубине души он может быть не таким жестким, самоуверенным, самодовольным,
чопорным. Всегда думалось, что уж этот человек точно живет в согласии с
миром и собой.
не знал, как устроен мир, в котором живу. Мир раскалывался на части, и
каждая превращалась в нечто незнакомое и пугающее.
что такое на самом деле Мобильная Пехота. Если она слишком жестока для
собственных сержантов и офицеров, то для бедного Джонни она абсолютно
непригодна. Как можно не наделать ошибок в организации, сути которой ты не
понимаешь? Я вдруг реально ощутил, как меня вздергивают на виселице... Да
что там виселица, с меня было бы довольно и плетей. Никто из нашей семьи
никогда не подвергался столь унизительному наказанию. В ней никогда не было
преступников - по крайней мере, никто никогда не обвинялся. Наша семья
гордилась своей историей. Единственное, чего нам недоставало, так это
привилегии гражданства, но отец не ценил эту привилегию высоко, а даже
считал ее весьма бесполезной... Однако если меня высекут плетьми - его
точно хватит удар.
тысячи раз. А почему этого не сделал я? Трусил, наверное. Я знал, что любой
из инструкторов может легко сделать из меня отбивную, поэтому только
стискивал зубы, молчал и никогда ничего не предпринимал. У Джонни не
хватило пороху. А у Тэда хватило... На самом деле как раз ему, а не мне
самое место в армии.
ожесточение к родителям, пока они сами жестоки ко мне. Но как только они
оттаяли, мое сердце начало болеть. По крайней мере, о маме. Она писала, что
отец запрещает вспоминать мое имя, но это просто он так страдает,
поскольку не умеет плакать. Я знал, о чем она говорит, и прекрасно понимал
отца. Но если он не умел плакать, то я в ту ночь дал волю слезам.
тревоге. Весь полк подняли для того, чтобы пропустить нас сквозь имитацию
бомбежки. Без всякой амуниции. В конце занятий прозвучала команда "замри".
поголовно выполняли команду на совесть - лежали, едва дыша. Какое-то
животное пробежало мягкими лапами совсем рядом, мне тогда показалось -
прямо по мне. Похоже, это был койот. Но я даже не дрогнул. Мы жутко
замерзли тогда, но я все сносил терпеливо: я знал, что эту команду выполняю
в последний раз.
насильно сбросили с лежанки, и я уныло поплелся выполнять распорядок дня.
До завтрака не было никакой возможности даже заикнуться о том, что я хочу
уволиться. Мне нужен был Зим, но на завтраке он отсутствовал. Зато я
спросил у Бронски разрешения поговорить с сержантом.
понадобилось. Но и после завтрака я Зима не нашел. Нас вывели в очередной
марш-бросок, но сержанта нигде не было видно.
прибыл Зим, который к тому же привез почту. Некоторые могут удивиться, но
для Мобильной Пехоты это традиция, а не роскошь. Тебя могут лишить пищи,
воды, сна, да вообще всего без всякого предупреждения, но твоя почта не
задержится ни на минуту, если тому, конечно, не препятствовали чрезвычайные
обстоятельства. Это твое, только твое, то, что доставляется первым
возможным транспортом, то, что читается в первую попавшуюся передышку между
маневрами и занятиями. Правда, для меня эта привилегия ничего не значила:
кроме письма мамы, я до сих пор ничего не получал. Поэтому меня не было
среди тех, кто окружил Зима. Я прикинул и решил, что сейчас не лучшее время
для переговоров с сержантом. Придется подождать, пока мы вернемся в лагерь.
Однако к великому удивлению, я услышал, как Зим выкрикивает мое имя и
протягивает мне письмо. Я бросился к нему и схватил конверт.
нашего учителя по истории и нравственной философии. Скорее я ожидал
получить послание от Санта Клауса.
сверить адрес и обратный адрес, чтобы убедиться, что письмо все-таки адре-
совано мне.
выразить то удовольствие и ту гордость, которые я испытал, когда узнал, что
ты не только поступил на службу, но еще и выбрал мой любимый род войск.
Однако скажу тебе, что удивлен я не был. Подобного поступка я и ждал от
Ларссон Стиг
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Суворов Виктор