Чтение 17–й страницы книги ~Темный мир~

жертвоприношения. Но надолго ли они останутся здесь? Может быть, на всю
ночь, а, может быть, всего лишь на час.

Нужно было торопиться, если я уже не опоздал безнадежно. Это было
неизвестно.

В темноте я пошел вниз по лестнице и сквозь невидимую дверь вышел на
дорогу, ведущую к Замку Совета. Все это время что-то внутри меня дрожало
от экстаза. Перед моим затуманенным взором все еще стояли и свет Окна, и
желоб, по которому текла кровь, и пение Медеи, которое звучало в моих ушах
громче, чем звук моих собственных шагов.

Красная луна была уже высоко в небе, когда я вернулся к Ллорину,
который все еще прятался за стеной Замка, сходя с ума от нетерпения. Когда
я бежал к нему по дороге, невидимые воины с облегчением зашевелились - они
уже готовились начать атаку без меня.

Я помахал рукой Ллорину, когда находился от него футах в двадцати.
Охрана Замка была мне сейчас безразлична. Пусть видит меня. Пусть слышит.

- Давай сигнал! - прокричал я Ллорину. - К атаке!

Я видел, как он поднял руку, и лунный свет засверкал на серебряном
рожке, который он поднес к губам. Сигнальные звуки раскололи безмолвие
ночи. Они как рукой сняли с меня остатки оцепенения.

Я услышал воинственный крик, пронесшийся по всему лесу, когда лесные
жители кинулись вперед. Мой собственный голос яростно ревел что-то в
ответ, в предвкушении битвы. Чувство было почти таким же, как тот экстаз,
который я только что делил с Ллуром.

Треск ружейных выстрелов перекрыл шум наших голосов. Первые взрывы
гранат потрясли Замок, осветив наружные стены с отчетливой ясностью.
Изнутри раздались крики, невнятные сигналы рожков, голоса испуганных
стражников, которые, лишившись вожаков, не знали, что им делать.

Но я знал, что они быстро оправятся. Они были достаточно хорошо
натренированы Матолчем и мной. У них было оружие, которое лесным жителям
придется явно не по вкусу.

Когда стража опомнится и прекратит панику, битва начнется всерьез, и
прольется немало крови.

Я не собирался стоять, ждать и любоваться этим. Первые взрывы
проделали в стене брешь неподалеку от меня, и я побежал к ней, пробираясь
поближе, не обращая внимания на ружейный огонь, из-за которого
рикошетившие от камней пули то и дело щелкали вокруг меня. Нори были со
мной сегодня ночью. Я одолжил у них заколдованную жизнь, и я знал, что не
могу проиграть.

Где-то наверху, в осажденной башне, сидел холодный, безразличный ко
всему Гаст Райми, смотревший, как бог, на борьбу, разгоравшуюся вокруг
Замка Совета. У меня было назначено свидание с ним, хотя он об этом еще не
знал.

Я нырнул в брешь в стене Замка, не обращая внимания на суетившихся
стражников. Они не узнали меня в темноте и сумятице, но по моей походке
поняли, что я не был лесным жителем. И, поэтому, не возражая,
расступились.

Я взбежал по широкой лестнице.

12. АРФА САТАНЫ

Замок Совета! Мне он показался настолько необычным, что когда я шел
по его большим залам, все казалось знакомым, но все же до странности
неузнаваемым - будто я смотрел на все сквозь туман памяти Эдварда Бонда.

Пока я шел быстро, не останавливаясь и ни о чем не задумываясь, мне
ничего не угрожало, ноги помнили, куда идти.

Мое сознание все еще было затуманено искусственными воспоминаниями, и
поэтому я иногда непонимающе задерживался в залах и коридорах.

Получалось, что как только я начинал себя контролировать, все вокруг
сразу становилось нереальным, в то время как все окружающие вещи виделись
мне достаточно четко.

Я шел по залам со сводчатыми потолками и мозаичными полами,
рассказывавшими о легендах, которые мне приходилось когда-то слышать. Я
шел по мозаичным кентаврам и сатирам, так хорошо известным Ганелону, в то
время как Эдвард Бонд удивлялся, существовали ли действительно в этом мире
такие мутации, о которых на Земле складывались легенды.

Мое двойственное сознание иногда было для меня источником силы,
иногда - наоборот, слабости. Сейчас я хотел только одного - не сбиться с
пути, чтобы ноги принесли меня без задержки к Гасту Райми. Любая задержка
могла быть гибельной для моего плана.

Гаст Райми, как подсказывала моя память, находится в самой высокой
башне Замка. Там же находится и сокровищница, в которой спрятаны Маска и
Жезл. А глубоко в безмятежных неприкосновенных мыслях Гаста Райми лежал
секрет уязвимости Ллура.

Эти три вещи я должен буду получить, и это будет нелегко. Я знал,
хотя и не помнил этого ясно, что сокровищница охранялась Гастом Райми.
Совет не мог оставить без охраны это потайное место.

Как и все члены Совета, Ганелон имел свой тайный предмет, спрятанный
в сокровищнице. Ни один член Совета - ни один колдун, ни одна волшебница -
не могли заниматься черной магией, не создав собственного предмета,
который мог бы уничтожить их. Таков был Закон.

Весь земной фольклор пронизан той же самой легендой. Могущественные
колдуны и колдуньи должны сконцентрировать свою власть в предмете,
отделенном от них.

Миф о спрятанной душе характерен для всех народов Земли, но причина
этому лежит глубоко в реальности Темного Мира.

Есть тайны, о которых не принято говорить. Но одну тайну я все же
могу открыть - всюду должен быть баланс. У каждого отрицательного действия
должен быть свой положительный антипод. Мы, члены Совета, не могли
добиться такого могущества и власти, не допустив где-то соответствующей
слабости. И мы должны прятать эту слабость с такой хитростью, чтобы ее не
мог обнаружить ни один враг.

Даже члены Совета не знали, в чем заключается мой собственный секрет.
Я знал тайну Медеи, и частично - Эдейри, а что касается Матолча -
справиться с ним у меня хватит своих собственных сил. Гаст Райми не играл
роли - он никогда не обеспокоит себя войной.

Но Ллур!

Где-то лежал спрятанный Меч. Тот, кто сможет найти его и использовать
тем неизвестным способом, будет держать Ллура в своих руках. Но тут
существовала опасность. Если власть Ллура была в Темном Мире выше всего,
то такой же должна быть и балансирующая ее сила Меча. Попытка приблизиться
к нему может оказаться фатальной. А держать его в руке... но я должен буду
держать его в руке! - мне не было смысла думать и гадать сейчас об
опасности.

Я не мог слышать звуков битвы, но знал, что у ворот сражаются и
умирают воины враждующих сторон. Ллорин был предупрежден о том, что ни
один враг не должен пробраться сквозь его ряды, чтобы предупредить тех,
кто сейчас находится в Кэр Сайкире. Я знал, что он выполнит этот приказ,
несмотря на горячее желание схватиться с Матолчем и убить его. Теперь в
Замке оставался всего один человек, который мог известить Медею, даже не
шевельнув пальцем. Всего лишь один!

Но он не известил. Я понял это, когда откинул белую портьеру и вошел
в башню. Это была маленькая комната, с полукруглыми стенами и потолком
цвета бледной слоновой кости. В комнате совсем не было окон, так как Гаст
Райми никогда в них не нуждался.

Он сидел, этот старый человек, расслабившись, на подушках своего
кресла, его белоснежные волосы и борода падали крупными локонами на такой
же белоснежный плащ.

Руки его, лежащие на подлокотниках кресла, были бледны, как воск, и
так прозрачны, что я почти мог видеть, как течет жидкая кровь по этим
старческим жилам.

Фитиль и воск догорали. Пламя жизни еще мигало, но ветер мог задуть
его, послав вечную темноту. Так сидел самый древний из всех, и взгляд его
голубых невидящих глаз был обращен внутрь.

Воспоминания Ганелона вернулись ко мне. Ганелон многое узнал от Гаста
Райми. Даже тогда член Совета был стар. А сейчас приливы времени источили
его, как морские приливы точат камень, пока от него ничего не остается,
кроме тонкой раковины, прозрачной, как мутное стекло.

Я видел, как жизненный огонь Гаста Райми затухает, как остается один
лишь пепел.

Он не видел меня. Не так легко было вывести Гаста Райми из тех
глубин, где обитала его мысль.

Я заговорил с ним, но он не ответил.

Тогда я осторожно прошел мимо него к стене, которая разделяла верх
башни на две половины. Стена была гладкой, и на ней не было никаких
признаков двери, но я знал, что делать. Я провел ладонями в определенной
последовательности по гладкой поверхности, и передо мной появилось
отверстие. Я вошел внутрь. Здесь хранились священные предметы Совета.

Я посмотрел на сокровищницу новыми глазами, более ясными, чему
способствовала память Эдварда Бонда. Темный, похожий на бинокль предмет,
линзы которого горели тусклым янтарным светом, находился у потолка, в
нише, вырубленной прямо в стене. Я никогда раньше не задумывался над тем,
что это такое. Он убивал. Воспоминания о земной науке объяснили мне,
почему. Это было не волшебство, а мгновенное высвобождение электрической
энергии мозга. И этот конический черный аппарат - он тоже убивал. Он мог
оставить от человека мокрое место, играя его жизнью с такой скоростью -
между искусственным катодом и анодом - что ничто живое не могло
противостоять такому напряжению. Вариант переменного тока!

Но все это оружие меня сейчас не интересовало. Я искал другие