может пропасть. Крууух!
пощупал, полна ли она, и выпрямился.
моего носа? Видимо, он был, вопреки обманчивой наружности, чрезвычайно
ловок.
смогу извлечь необходимую информацию из зашифрованного текста, а капитан,
не зная, о чем идет речь, не сможет дать мне соответствующий ключ. Это был
порочный круг.
самым препятствия миссии, которую доверил мне сам главнокомандующий.
добавил с некоторой нерешительностью: - Вот только в курсе ли вы
относительно действующей здесь прагматики?
спросил я.
обнажившемся лице обнаружился отпечаток мучительной беспомощности. Я
почувствовал, что он хочет мне что-то сказать, и не может, или же ему
нельзя это делать.
исчезла.
вроде неопределенной, может быть бессмысленной симпатии к этому человеку.
Когда я проходил мимо, он приоткрыл рот, но слово, которое он хотел
произнести, так и не прозвучало. Он лишь дохнул на меня воздухом, овеяв
мое лицо, отступил назад и захлопнул дверь прежде, чем я успел понять,
что, собственно, произошло. Я остался в коридоре с папкой, крепко зажатой
в руке. Что ж, хотя визит в Отдел Шифрования и не принес того, что я от
этого ожидал, ибо я ни на шаг не приблизился к желанной миссии, но по
крайней мере мне теперь было куда идти, а этим никак не следовало
пренебрегать. "Девять тысяч сто двадцать девять" - мысленно повторил я,
предвкушая, что теперь явлюсь к Эрмсу уже не с претензиями, а просто приду
за обеденными талонами, которые он обещал мне достать.
разговор.
дошла суть того, что содержится в моей папке. Если весь шифр - даже в
мыслях я называл это шифром - звучит так же, как те места, которые я
прочел в кабинете Эрмса, то следующие страницы могут заключать в себе
описание моих дальнейших хождений по Зданию, в том числе и тех, о которых
я пока не имел ни малейшего представления.
моих поступках знают больше, нежели я думаю, и если временами переставали
быть тайной даже мои мысли - на это указывал прочтенный у Эрмса фрагмент,
- то почему папка не может содержать описание моих последующих блужданий,
а также то, что ждет меня в самом конце?
лишь тому, как это не пришло мне в голову раньше. У меня в руках была
собственная судьба, и я мог в нее заглянуть.
какой-то обширный зал. Немного дальше по коридору я обнаружил боковой
проход, который привел меня к ванным комнатам этого этажа. Дверь самой
первой из них была приоткрыта.
уже усаживаясь на край ванны, заметил небольшой темный предмет на полочке
перед зеркалом.
салфетке.
Похоже, что она была совсем новой.
операционной.
эту ванную комнату, спустился лифтом на этаж ниже и направился в ту,
которая послужила мне убежищем прошлой ночью.
отсюда ушел, только полотенца заменили на свежие. Положив папку на край
ванны, я развязал тесемки. Меж картонных створок стала видна чистая
поверхность первого листа.
был с текстом. Стопка распалась - все листы бумаги были чистыми. Я листал
их все быстрее, водопроводная труба подала один из тех бессмысленных
жутких звуков, какими сопровождается иногда открывание крана на другом
этаже. Она застонала почти человеческим голосом, который перешел в
бормотание, становившееся все более слабым и далеким по мере того, как
распространялось по железному чреву Здания. Я все еще перебирал белые
листки, машинально считая их, неизвестно для чего, и в то же время
мысленно возвращался к Прандтлю, бросался на жирного, бил и пинал его
мерзкую расплывшуюся тушу. Если бы он только попался мне сейчас в руки!
складывал страницы, и вдруг по-новому, совсем иначе воспринял то, что
скрывалось за этой странной "выходкой" Прандтля. Все было подстроено
заранее с тем, чтобы украсть у меня инструкцию. Но зачем, если Эрмс мог
мне ее вообще не давать?
было два листа, которые отличались от прочих листов. На одном из них был
изображен набросанный от руки план Здания, наложенный на карту горы
Сан-Хуан, внутри которой оно находилось. На другом, пришитом к первому
белой ниткой, был отпечатан план диверсионной операции "Гравюра" в
двенадцати пунктах. Держа оба листка перед глазами, я мысленно представил
себе мои возможные дальнейшие действия.
ко мне попали - может, мне все же удастся их убедить. Но как убедить, как
доказать им, что я с этими секретными документами не ознакомился, что не
запомнил ни положения Здания - сто восемьдесят миль к югу от пика Гарварда
- ни его плана, расположения комнат, штабов, что не прочел описание
диверсионной операции?
события все более четко складывались в некое целое, как то, что до сих пор
казалось бессмысленным, случайным, превращалось в ловушку, в которую я
залезал все глубже, вплоть до настоящей столь трагической минуты.
и бросить клочки в унитаз, но тут же вспомнил предостережения Эрмса.
Значит, действительно ничто не происходило просто так? Каждое
произнесенное им слово, каждое движение головой, рассеянность, улыбка -
все было рассчитано, и вся эта огромная махина работала с математической
точностью исключительно мне на погибель? Я ощутил себя заключенным внутри
горы, нашпигованной отблескивающими глазами, и в течение нескольких секунд
был готов осесть на пол. Если бы я только мог спрятаться от них
куда-нибудь, забиться в щель, расплюснуться, перестать существовать...
уединиться, и потому положили?
как папка наполнялась, рой мыслей, каждая из которых должна была принести
мне спасение, рассеивался, и я, продолжая искать какой-то выход, дерзкий
трюк, с помощью которого я, словно искушенный игрок, внезапно открою свои
карты, все более явственно начинал видеть собственное покрытое потом лицо
смертника.
"Нужно сделать это решительно и быстро, - подумал я. - Теперь, коль скоро
я пропал, хуже уже не будет". Должно быть, к этой мысли я был готов и
раньше, ибо она-то и явилась из массы теснившихся в голове химер, словно
освобождение.
осужденного, из последних листов выскользнула небольшая жесткая карточка с
довольно неразборчиво нацарапанным на ней номером три тысячи восемьсот
восемьдесят три и упала на пол у моих ног.
сомнения, явно другая рука приписала перед цифрами маленькими аккуратными
буквами сокращение "комн." - комната.