затем несколько раз повел носом, сделал ужасное лицо и заявил:
лампу, свисавшую с потолка. Мышелов понял, что его трюк удался.
догадалась, что невольно попалась в ловушку: она пристально посмотрела на
него, ее суеверного возбуждения как не бывало, а глаза снова сделались
жесткими.
в глаз Мышелову, бросилась на него. Он левой рукой схватил ее за кисть, а
правой зажал рот. Схватка оказалась краткой и практически бесшумной,
благодаря толстому ковру, по которому катались соперники. Тщательно связав
девицу длинными лоскутами шелковых драпировок и вставив ей в рот кляп,
Мышелов притворил дверь на лестницу и открыл каменную панель, за которой,
как он и ожидал, оказался узкий проход. Ивлис в неописуемой злобе сверкала
глазами, тщетно пытаясь освободиться. Но пускаться в объяснения Мышелову
было некогда. Подоткнув свои нелепые одежды, он подпрыгнул и схватился за
верхний край лампы. Цепи выдержали. Мышелов подтянулся и заглянул внутрь
лампы. В ней лежали светло-коричневый, усеянный самоцветами череп и
косточки с драгоценными камнями на концах.
флегматично наблюдал за сверкающими каплями, которые, наливаясь, падали в
нижнюю чашу. Он сидел на полу спиной к стене. Его ноги были обмотаны
веревкой от колен до щиколоток, руки связаны за спиной с такой же излишней
тщательностью, так что все тело у него онемело. С обеих сторон Северянина
сторожили сидевшие на корточках вооруженные воры.
окружавшие стол, на котором стояли часы и были разбросаны замысловатые
инструменты для пыток. Это были лица аристократов Цеха Воров, людей с
лукавыми глазами и впалыми щеками, которые соперничали друг с другом в
богатстве и замусоленности своих нарядов. Мерцающий свет факелов
выхватывал из темноты грязновато-красные и лиловые пятна, потускневшее
серебро и позолоту. Однако за этими бесстрастными масками Фафхрд ощущал
неуверенность. Только Слевьяс, сидевший в кресле покойного Кроваса,
казался действительно спокойным и владеющим собой. Небрежным тоном он
расспрашивал какого-то мелкого воришку, униженно стоявшего перед ним на
коленях.
осведомился он. - Ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты испугался пустого
подвала?
следам, которые оставил в пыли Северянин, по узкому коридору и спустился
по старой, давно забытой лестнице. Но никто не может слышать без ужаса эти
странные, тонкие голоса, этот перестук костей. У меня перехватило дыхание
от сухого воздуха, порыв ветра загасил мой факел. Они начали хихикать мне
в лицо. Магистр, я скорее попытаюсь украсть драгоценный камень, бдительно
охраняемый коброй, если ты прикажешь. Но снова спускаться в эту тьму я не
в силах.
приговор, вынесенный несчастному воришке, но тут зашумела сидевшая вокруг
стола знать.
концов, кто знает, что может быть в этих подвалах, которые случайно
обнаружил Северянин?
другой. - В девственной вековой пыли могут таиться странные вещи.
Фиссифа. Однако на шее у Кроваса были следы не то когтей, не то костей.
аристократов звучали угрюмо. Рядовые воры, стоявшие у стен с факелами и
оружием, были явно охвачены суеверным страхом. И опять Слевьяс
заколебался, хотя в отличие от остальных он казался скорее смущенным, чем
испуганным. В наступившем молчании гулко звенели падающие капли. Фафхрд
решил половить немного рыбку в мутной воде.
голосом проговорил он. - Но сначала скажите: где вы хороните своих
покойников?
были первые слова варвара после того, как он пришел в чувство. Его вопрос
остался без ответа, но говорить ему разрешили. Даже Слевьяс, который,
вертя в руках тиски для расплющивания больших пальцев, нахмурился при
словах Фафхрда, не возражал. А послушать Фафхрда стоило. Речь его звучала
глухо, напоминая о севере и Стылых Пустошах, со свойственными скальдам
драматическими акцентами. Он подробно рассказал о том, как побывал в
глубоких темных подвалах. Конечно, он кое-что приукрасил для пущего
эффекта, отчего все приключение приобрело оттенок мрачной эпопеи. Рядовые
воры, непривычные к такой манере изложения, смотрели на него открыв рот.
Люди вокруг стола сидели совершенно неподвижно. Чтобы выиграть время,
Фафхрд старался рассказывать как можно дольше.
зато чуткий слух Фафхрда уловил скрежет, словно терся камень о камень. Его
слушатели, похоже, этого не заметили, но Фафхрд понял, что это открывается
каменная панель в алькове, все еще закрытом черными шторами.
обитают живые скелеты древних ланкмарских воров. Давным-давно лежат они
там, источая ненависть за то, что вы о них забыли. Украшенный
драгоценностями череп принадлежал их брату Омфалу. Разве Кровас не говорил
вам, что план его похищения был передан из туманного прошлого? Омфал
должен был вернуться к своим братьям. Вместо этого Кровас осквернил его,
выломав несколько драгоценных камней. Из-за этого оскорбления кости,
которые когда-то были руками, приобрели сверхъестественную силу и
умертвили его. Где сейчас череп, мне неизвестно. Но если он еще не
возвращен на место, те, что внизу, явятся за ним этой же ночью. И тогда уж
пощады не ждите.
по мысли Фафхрда должен был привести его к освобождению, так и остался
невысказанным. Дело в том, что перед черной шторой алькова прямо в воздухе
повис череп Омфала, сверкая своими самоцветными глазами, причем свет в них
был явно не только отраженный. Воры проследили за взглядом Фафхрда, и
тишину прорезал сип втягиваемого в легкие воздуха - это был вздох страха,
страха столь всеобъемлющего и цепенящего, что паника стихла, так и не
успев разразиться. Он был сродни страху, который они испытывали к своему
магистру, только усиленный во много раз.
вами говорит ваш древний магистр. Смотрите на меня, перед вами Омфал!
зубами и сжимая пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь. Однако на лбу у
Фафхрда от облегчения выступил пот: он узнал Мышелова. Жирное лицо Фиссифа
выражало оторопь вперемешку со страхом.
задушу Северянина. Разрежьте ему путы и подведите ко мне. И поскорее, а не
то я и мои братья убьем вас всех!
ногах. Он напряг свои могучие мышцы, чтобы побыстрее разогнать кровь по
онемевшим членам. Стражи подняли его на ноги и толкнули в сторону черепа,
так что Северянин чуть не упал.
Раздался пронзительный, почти звериный крик ярости. Соскользнув с черного
бархата, череп Омфала покатился по комнате; воры с визгом отскакивали у
него с пути, словно боялись, что он станет цапать их за лодыжки
отравленными зубами. Из отверстия в самом низу черепа вылетела свеча и
погасла. Штора сдвинулась к стене, и в комнату вкатились две сцепившиеся
фигуры. На какой-то миг Фафхрду показалось, что он сходит с ума, когда он
увидел столь неожиданное зрелище: схватку между старой ведьмой в черной
юбке, подоткнутой так, что были видны крепкие ляжки, и рыжеволосой девицей
с кинжалом в руке. Но тут капюшон и парик слетели у ведьмы с головы, и
Фафхрд под слоем жира и золы узнал лицо Мышелова. Мимо Северянина пронесся
Фиссиф, сжимая в руке кинжал. Но Фафхрд наконец пришел в себя и, схватив
его за плечо, швырнул о стену, после чего выхватил меч из вялых пальцев
ближайшего вора и пошатываясь ринулся вперед, преодолевая боль в онемевших
мускулах.
оставила попытки продырявить Мышелова. Фафхрд и Мышелов бросились к
спасительному алькову, но их чуть не сбили с ног выскочившие из прохода
телохранители Ивлис, подоспевшие хозяйке на помощь. Они первым делом
налетели на Фафхрда с Мышеловом, поскольку те находились ближе остальных,
и погнали их через всю комнату, попутно колотя воров своими короткими
мечами.
чуть-чуть опомниться от сверхъестественного страха. Слевьяс, уловив суть
происходящего, велел кучке соратников преградить доступ в альков и
принялся поднимать в них боевой дух, тузя плашмя своим мечом. Начался
всеобщий хаос и столпотворение. Звенели и скрежетали мечи. Сверкали
кинжалы. Головы гудели, обливаясь кровью. Многие пользовались факелами в