Майлза к руке сержанта-великана. На значке сержанта было написано
"Оверман". Да уж, действительно сверхчеловек. Этому Оверману достаточно
поднять руку, чтобы раздавить его, как котенка.
офицер.
за ним.
разукрасил лагерь "Вечная мерзлота" в серо-желтые тона. Суборбитальный
курьерский корабль Имперской службы на обледенелом бетоне площадки
выглядел, как хищная птица в голубятне. Черного цвета, обтекаемой формы и
безжалостно-эффектный на вид, он, казалось, был способен, тронувшись с
места, сразу же преодолеть звуковой барьер. Пилот был наготове, двигатели
работали.
наручников резал руку. Мелкие кристаллики льда плясали над землей,
вздымаемые северо-восточным ветром. По тому, как холодный воздух покалывал
носовые пазухи, Майлз решил, что к утру температура стабилизируется.
Неужели он покидает базу? Бог ты мой, ему уже давно надо было убраться
отсюда!
шипением закрылась. Внутри стояла ватная тишина, даже звук моторов тонул в
ней.
день не был исключением. Небо было чистым и пронзительно голубым, воздух -
свежим и прохладным; даже обычная промышленная гарь казалась здесь
каким-то тропическим ароматом. Осенние цветы еще не отцвели, но листва на
деревьях земного происхождения уже пожелтела. Когда Майлза без излишних
церемоний вывели из служебного фургона и повели к черным воротам
гигантского прямоугольного здания, где располагалась штаб-квартира
Имперской службы безопасности, он заметил одно такое дерево. Высокий клен
с листвой цвета сердолика и серебристо-серым стволом стоял на другой
стороне улицы. Даже когда черные ворота закрылись за ним, Майлз видел
перед собой чудесное дерево совершенно отчетливо - его нельзя забывать,
потому что всякое может случиться, прежде чем он снова увидит деревья и
небо.
по лабиринту коридоров Майлз с сопровождающим дошли до двух лифтовых шахт.
Лифт двинулся вверх. Значит, его ведут не в сверхнадежный тюремный блок,
находящийся под зданием. Сердце Майлза сжалось: он с тоскливым сожалением
подумал о лифте, ведущем вниз.
этажей. Миновав сидевшего в приемной капитана, конвоиры ввели Майлза прямо
в кабинет. Из-за огромного стола с коммуникационным пультом на них
взглянул хрупкий, спокойный человек в гражданской одежде. Перед ним горел
экран видео.
сопровождающим Майлза.
лейтенант спросил с тревогой:
закрыли за собой дверь, оставив его на полу - в буквальном смысле слова.
Немытый, небритый, в грязной черной униформе, которую он впопыхах накинул
на себя (неужели вчера вечером?), с обмороженным лицом и с распухшими
руками и ногами - нечего сказать, хороша картинка. Все еще заключенные в
пластиковые футляры, его пятки скользили по липкой мази. От
перевозбуждения Майлз чувствовал себя больным, двухчасовой перелет
нисколько не освежил его. Горло горело, нос был заложен, даже дышать было
больно.
руки на груди и медленно осмотрел Майлза сверху донизу. У Майлза
немедленно появилось чувство, что он здесь уже не первый раз.
знал его в лицо. Подобной репутацией, старательно поддерживаемой самим
Иллианом, он был частично (но только частично) обязан своему знаменитому
предшественнику, легендарному капитану Негри. Иллиан и его организация
обеспечивали безопасность отца Майлза в течение всех двадцати лет его
политической карьеры и ошиблись лишь один раз. Единственным человеком,
которого побаивался Иллиан, была мать Майлза. Он спросил как-то у отца, не
вызвано ли это чувством вины за последствия солтоксиновой диверсии, но
граф Форкосиган ответил, что Иллиан с самой первой встречи с графиней
Форкосиган, тогда Корделией Нейсмит, испытывал нечто вроде страха или,
скорее, боязливого почтения. Мальчиком Майлз звал Иллиана "дядя Саймон", а
после того, как поступил на службу - "сэр".
подумал, что начинает понимать разницу между простым гневом и бешенством.
кресле. - По случаю твоей выходки я на ногах с двух ночи. Слухи
распространяются по Службе со скоростью их передачи по видеосети. Факты
мутируют каждые сорок минут, как бактерии. Конечно, каждый сходит с ума
по-своему, но неужели нельзя было придумать менее откровенный способ
самоубийства? Это все равно, что прилюдно пырнуть перочинным ножом
императора на параде в честь его дня рождения. Или изнасиловать овцу на
главной площади. В час пик. - Сарказм сменился неподдельной болью. - А он
возлагал на тебя такие надежды. Как ты мог?!
того самого Форкосигана.
быстро взглянул на Майлза и нажал кнопку. Справа от стола, бесшумно
скользнув в сторону, открылась потайная дверь и в комнату вошли двое в
зеленой форме.
смотрелась так же естественно, как шкура на животном. Ростом он был не
выше среднего, коренаст, седовлас, с мощной челюстью, весь и шрамах -
наружность головореза, но с самыми проницательными серыми глазами из всех,
которые Майлз когда-либо видел. Его сопровождал адъютант, лейтенант Джоул.
Майлз встречался с ним, когда в последний раз приезжал домой. Это был
отважный и неглупый человек. Раньше он служил в космосе, был награжден за
храбрость и сообразительность во время ликвидации тяжелой аварии на борту
корабля, где получил ожоги. После лечения Джоула перевели в генштаб, где
он быстро занял место секретаря по военным делам у премьер-министра -
Форкосиган славился нюхом на таланты. Он так потрясающе выглядел, этот
высокий блондин, что его следовало снимать в рекламных видео. Каждый раз
при виде Джоула у Майлза вырывался безнадежный вздох. Как можно быть таким
совершенством! Айвен при всей его неотразимости хоть умом не отличался.
Форкосиган. - Увидимся о офисе.
тревожно взглянув на Майлза и на своего начальника. Дверь, зашипев, встала
на свое место.
единственное, не считая хозяйского, кресло, скрестил руки и ноги и
распорядился:
губами.
на этом чертовом острове?
описал события предыдущей ночи, начиная с утечки фитаина и кончая своим
арестом, или задержанием, или чем там еще. За все время его рассказа отец
не произнес ни слова. Он вертел в руках световое перо, время от времени
похлопывая им по колену.
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Глуховский Дмитрий
Херберт Фрэнк
Белогорский Евгений
Сапковский Анджей