предначертанному тебе пути.
Какая разница, хочу я или нет, если этот путь мне предначертан?
выходишь из дома? Ты должен захотеть стать тем, кем должен стать.
сказать "нет". И я не могу принять решение за тебя. Ну да ладно... Это не
главное.
сказал:
Рамиресом к самому окну. Открыв тяжелые веки, он приподнялся на локте и
осмотрел погруженную во мрак комнату. Уткнувшись носом в меховую накидку,
Герда крепко спала.
натянул на ноги еще сырые после вчерашнего путешествия под водой сапоги и,
коснувшись губами нежной щеки Герды, выбрался через окно на холодный
утренний воздух.
должен будить тебя, а ты сам обязан чувствовать приближение рассвета. Так,
как это делают птицы, пробуждающиеся еще до того, как первые лучи солнца
покажутся над горизонтом. Ни разу они не ошиблись и не проспали, и ты
должен научиться этому.
седло. Конан испуганно отпрянул, еле удерживая равновесие на одной ноге.
коня. - Раньше вставай. Тебе явно вреден комфорт. Сегодня ты будешь
сопровождать меня пешком.
силу? - ехидно спросил Рамирес.
поднял на дыбы разгоряченного коня и, изящно осадив его, спрыгнул на
землю. Конан, шатающийся из стороны в сторону с широко открытым ртом,
опустился на колени, пытаясь перевести дух. Воздух с надсадным хрипом
вырывался из его груди. Рамирес протянул ему меч:
Обрушившийся на него шквал резких ударов заставил его начать обороняться.
Отразив серию выпадов Рамиреса, он сделал бросок вперед, стараясь достать
противника. Изогнутое лезвие катаны Рамиреса змеей обогнуло сталь клейморы
и уперлось в тяжело прыгающий кадык Конана.
Потому что ты разозлился. Никогда не злись.
с оружием в руках и хочет убить?
злиться попусту? Вот только если тебе смахнут голову с плеч - тогда все,
конец. Ты умрешь. Но пока этого не произошло и чтобы не допустить этого,
тебе нужно сражаться спокойно, без страха, ненависти и злобы.
чувствовать ненависть. Она помогает преодолеть страх и уничтожить
противника. Меня так учил Эйн Гусс.
как можно ласковее:
должен драться. Ты должен сражаться.
стараешься унизить меня. Ты издеваешься надо мной!
огромную силу. Глупо иметь в руках такую мощь и не уметь пользоваться ею.
поросенка и на ее место водрузила пузатый кувшин с золотым янтарным элем.
Рамирес налил до краев большие оловянные бокалы и, отставив кувшин на край
стола, пригубил пенящуюся жидкость.
улыбнулся Рамирес.
проговорил Конан.
тем, кем ты станешь все равно? Подожди. Будь спокоен, и все произойдет
само собой.
должны порождать у тебя какие-то чувства, которые тут же рассеиваются как
дым.
озадаченный Мак-Лауд.
или чувствовать, что ты уже движешься. Не беспокойся, твое тело само
знает, что нужно делать. Ты должен только наблюдать.
одного из тех идиотов, которые ходят по дорогам, не видя, куда идут,
которых кормят из жалости и над которыми издеваются даже пятилетние дети!
поведение будет не совсем обычно, но зато потом ты сам сможешь выбрать для
себя удобную форму существования. Так что не волнуйся, это пустяки.
внутрь себя и осознавай собственное "я".
Конан.
весь этот бред к умению воина владеть оружием и поражать врага?
так тебе будет легче? Тебе покажется, что поражение не твое, а значит, его
просто нет. И главное - не огорчайся по этому поводу.
сказал - чистой воды идиотизм. Глупость. Ты отрицаешь очевидные вещи. Что
ты твердишь? Я - это ты, ты - это я. Этого никто не сможет сделать. Ясно?!
бросая солнечные зайчики на небольшие кусты и редкую траву. Холодные струи
пота стекали со лба Конана, заливая глаза. В ноющих от усталости мышцах
гудела каждая клеточка, делая зажатый в руке меч бесполезной неподъемной
железякой, непригодной для защиты, а тем более для нападения. Подняв на
Рамиреса усталый взгляд, Конан смущенно улыбнулся.
и описывая им резкий полукруг.
на колени, уворачиваясь от клинка, который пронесся над его головой.
Вдохновленный его одобрением, а еще больше - беспомощной позой, Конан
словно обрел новые силы. Он быстро сгруппировался, одним прыжком поднялся
с колен и собрался было броситься на улыбающегося Рамиреса, но в этот миг
дерево, стоявшее слева от него, заскрипело, качнулось и начало медленно
падать, разбрасывая во все стороны гнилые сучья и обломанные ветки.
Многокилограммовое бревно придавило Конана к земле.