все это говорил.
пирса, потом Ральф взялся за небольшой румпель, потянул за канат утлегера
- и бриз наполнил парус звучным хлопком.
акватория порта. Меня раздражали удары волн и брызги, серый день наводил
тоску, но почему-то мне подумалось, что будь погода получше, а у меня -
время привыкнуть к этой планете, плавание получилось бы куда приятнее.
Уровне, мы управляем погодой гораздо лучше, чем они здесь. Если
планируется дождь, все заранее знают, когда он пойдет. Поворот рубильника
- и дождь льется, пока его не выключат. И никому не приходится дышать
таким вот неимоверно влажным воздухом.
разговор.
поженились так давно, что если бы у меня и был брат, он давно был бы
взрослым. Или даже умер бы.
вообще не думала о братьях и сестрах. Это было интересное наблюдение, но
тогда я не приняла его во внимание, хотя стоило бы.
живете с кем хотите...
пятидесяти лет. Земных лет.
он на вид младше моего...
пятидесяти.
точно.
говорила правду, и если она не хотела мне верить, тем хуже для нее.
жителей Корабля. Как правило, люди устают друг от друга после двадцати или
тридцати лет и затем расстаются. Есть и другие, их немало, которые, не
желая перманентного брака, просто сходятся и живут вместе. И есть третьи,
которые, не будучи даже знакомыми, заводят детей лишь потому, что так
советует Корабельный Евгеник.
действительности.
не жили вместе. Когда мне было четыре года, матери представилась
долгожданная возможность - изучать искусство под руководством Лемоэля
Карпентера. И она ушла. Правда, если вы женаты целых пятьдесят лет и
ожидаете, что впереди вас ждет еще столько же, то перерыв лет на восемь
едва ли будет заметен.
Слишком они были разными людьми. Я любила и уважала отца, но мать не
любила совсем. Быть может, мы просто не находили общего языка. Например, я
считала, что это ее "искусство" - самая настоящая ерунда. Однажды, в одно
из редких посещений ее квартиры, я увидела некую скульптуру.
работала прямо с фотографии, но "птица" выглядела настолько тяжеловесно и
неестественно, что казалась абсолютно безжизненной. Естественно, я не
преминула ей об этом сказать, и, конечно, она обиделась, мы заспорили, и
кончилось тем, что мать выставила меня за дверь.
мне понять: она родила меня, выполняя долг, а вовсе не потому, что хотела
этого. И почему-то я считала, что она только и ждет моего Испытания, чтобы
снова вернуться к Папе. Но, повторяю, я не любила ее.
сразу же плыть назад, как я ожидала, повернули и поплыли под углом к
выходу из акватории. Лодкой управлял Ральф. Качка резко усилилась - мы
оказались теперь к волнам левым бортом. Лодка вздымалась на гребнях и
проваливалась в ложбины, и через несколько минут такого удовольствия меня
начало тошнить. Но эта тошнота была совсем другого рода, чем та, которую
мне доводилось испытывать раньше. Мною завладела самая настоящая морская
болезнь - тошнота усугублялась головокружением.
можем плыть против ветра. Нужно лавировать.
другую сторону лодки, одновременно поворачивая румпель, и мы медленно
совершили поворот на другой галс. К этому времени я чувствовала себя
совсем скверно.
повысила голос: - Ты уже поуправлял, Ральф! Дай мне!
утлегера. Потом она кивнула в мою сторону.
- Чтобы привыкнуть к качке, нужно время. Поплаваешь - приспособишься.
плавание под парусом, разумеется, если ты вообще способен им наслаждаться,
гораздо интересней для рулевого, чем для пассажиров. По крайней мере,
Хельге и Ральфу больше нравилось управлять парусом, чем сидеть со мной
рядом. Хотя это могло быть оттого, что они считали своей обязанностью
заводить со мной разговоры, а это им было трудно.
вольфрамовую руду, везем ее за тридевять земель, а ты об этом понятия не
имеешь?!
лодки, стараясь сохранить самообладание при виде неожиданно раскрывшейся
перед нами бездны между волн. - Почему... вы не добываете эту штуку, как
ее там, сами для себя?
не открываете нам, как это делается. Мы с вами торгуем, но вы даете нам
только крохи информации.
отрезок пути до пирса.
тех пор, когда была уничтожена Земля. Если бы мы отдали их все вам, чем бы
мы стали торговать?
вы.
теснимся в переполненных клетках?
могу поделать, раз вам нравится жить, как свиньям.
- сказала я.
меня в грудь.
воздуха, но к этому я почти сразу привыкла. Хуже оказалось другое:
окунувшись, я набрала ее полный рот - мерзкой, грязной и горькой гадости.
лодка прошла мимо. Мельком я заметила на лице Хельги удивленное выражение,
но потом мне стало не до того. Я поплыла к пристани, выкашливая попавшую в
горло воду. К удивлению моему, шок и удушье привели в чувство
разыгравшийся желудок.
"Гуакамоль" дрейфовал, мягко раскачиваясь на волнах.