отношении того, чей разум ощутил он на борту "С.Я."
двустороннее действие.
сознания совсем не была тайной.
судить об этом "мгновенном безумии". Больше всего сожалел, когда это
произошло в первый раз, десять лет назад. В то время никто не подозревал о
наличии "телепатических психокинетических приемопередатчиков". А выглядело
это как периодические пандемии безумия. Лучшие умы человечества, включая
мой, затратили множество времени в поисках вируса, токсичного химического
соединения, варианта солнечного излучения - всего, всего, что угодно, лишь
бы объяснить эти периодические припадки безумия у всего человечества. Но у
многих лучших умов, включая мой, было серьезное препятствие. Компьютерные
программы не могут ощутить эти приводящие в безумие импульсы. Если бы
могли, смею заверить, проблема была бы решена гораздо раньше.
с человеческой точки зрения к осьминогу - достиг середины своего
истощающего долговременного проекта, когда у Оди Уолтерса произошла
небольшая неувязка с ТПП. Но так как ТПП обладает двусторонним действием,
это хорошее оружие, но очень плохое средство наблюдения. Все равно что
окликнуть человека, за которым шпионишь, и сказать ему: "Эй, послушай, а я
за тобой слежу!" Так вот, когда Уолтерс соприкоснулся с сеткой,
прикосновение ощутили и в другом месте. А место это находилось почти в
тысяче световых лет от Земли, недалеко от геодезической линии Земля -
планета Пегги, - конечно, именно по этой причине Уолтерс оказался близко и
смог ощутить чужое присутствие.
можно сказать, что он выглядит как извивающаяся большая орхидея. Тогда,
конечно, я с ним не был знаком, но теперь знаю достаточно хорошо, знаю,
как его зовут, и откуда он, и почему он там находился, и - самое сложное
из всего - что он там делал. Ближе всего к его занятию подойдет, если я
скажу, что он рисовал пейзаж. Но пейзаж этот не мог увидеть никто на
расстоянии многих световых лет, и меньше всех мой друг-осьминог - у него
просто глаз для этого нет.
обряда. Обряд восходит к древнейшим традициям его расы, а раса очень
древняя, и обряд имеет отношение к тому теологически определяющему моменту
ее истории, когда эти существа, живущие среди кристаллических решетчатых
замерзших газов своей родной планеты, где видимость во всех направлениях
предельно ограничена, впервые поняли, что "зрение" может стать
значительной формой искусства.
совершенства. И вот, когда, внезапно ощутив присутствие чужака, он понял,
что за ним наблюдают, то от неожиданности рассыпал немного порошка,
который применял в качестве краски, и рассыпал не там, где нужно, и в
неправильном сочетании цветов, и потому глубоко огорчился. Испорчена целая
четверть гектара! Земной священник понял бы его чувства, если не их
причину: все равно что во время молитвы часть Неба обрушилась и оказалась
растоптанной.
представлял собой эллиптический парус из мономолекулярной пленки длиной
почти в тридцать тысяч километров. Работа была завешена едва ли на
четверть, и на это потребовалось пятнадцать лет. Но Ла-Дзха-Ри было все
равно, сколько времени на нее потребуется. Времени у него достаточно. Его
космический корабль еще восемьсот лет будет идти к цели.
что за ним наблюдает чужак.
нормальном состоянии динамического равновесия, он быстро собрал свою
краску - это было 21 августа, - закрепил ее - 22 августа, - оттолкнулся от
паруса и поплыл в свободном пространстве. К первому сентября он был
достаточно далеко, чтобы включить свой реактивный двигатель и в
энергетически повышенном состоянии вернуться в свою небольшую
цилиндрическую жестянку, которая на крыльях бабочки висела в центре
скопления. Для него это очень дорого, но он по-прежнему в повышенном
состоянии добрался до корабля и погрузился в жидкую грязь пещеры,
служившей ему каютой. И при этом изо всех сил звал своих соплеменников.
Такие голоса есть у больших земных китов, их песни могут услышать и
ответить на них киты на другом краю океана. Соплеменники Ла-Дзха-Ри
услышали, и вот стены небольшого космического корабля сотрясались от рева.
Дрожали инструменты. Мебель раскачивалась. Самки в панике бежали,
опасаясь, что их съедят или осеменят.
них как можно быстрее перешел в повышенное положение и закричал в ответ.
Все они знали, что произошло. Они тоже ощутили прикосновение чужака и
сделали все необходимое. Весь экипаж перешел в повышенное положение,
передал сигнал, как завещали предки, и вернулся в нормальное состояние...
и Ла-Дзха-Ри тоже нужно это сделать и не пугать самок.
народ такое выражение не использовал. Нельзя в повышенном состоянии
слишком долго биться в грязи. Он уже и так вызвал несколько сильных
кавитационных карманов. И вся среда, в которой они живут, грозила выйти из
равновесия. Он виновато работал вместе с остальными, пока все не пришло в
норму, самок успокоили и выманили из укрытий, одну из них приготовили на
обед, и весь экипаж занялся обсуждением безумного прикосновения,
невероятно стремительного и ужасного, которое ощутили они все. Это заняло
весь сентябрь и начало октября.
смог снова заняться своим холстом. Он нейтрализовал испорченные участки
большого крыла, ловушки фотонов. Тщательно собрал краску-порошок, потому
что нельзя так расточительно тратить массу.
восхищаюсь. Он оказался верен традициям своего народа в таких
обстоятельствах, в каких человек прежде всего подумал бы об угрозе себе.
Ла-Дзха-Ри не хичи, но он знал, где скрываются хичи, и верил, что послание
его товарищей рано или поздно будет ими получено, и они услышат ответ.
новое прикосновение, на этот раз не неожиданное. Все ближе. Сильнее.
Настойчивее и страшнее.
забавный, это застенчивость. Легко объяснить, каким образом ему стало
известно о существах с корабля-парусника и о многом другом, чего он не
может видеть. Но он просто не хочет объяснять. Объяснение же таково: ему
рассказал я. Самое простое чаще всего оказывается правильным.
не-друзей начали складываться в единое целое. Не очень быстро. Не быстрее,
кстати, чем фрагменты вселенной снова стали стягиваться в единое
первобытное целое (так мне все время говорит Альберт) по причинам, которые
в то время были мне совершенно непонятны (Но я тогда этого не опасался,
потому что не опасался и Альберт). Экипаж корабля-парусника с
беспокойством ждал последствий своего праведного поступка. Долли и Вэн
находились на пути к очередной черной дыре, Долли собиралась лечь спать,
Вэн сердито дулся на нее. А Уолтерс и Джейни несчастно сидели в своем
слишком дорогом номере отеля в Роттердаме, потому что обнаружили, что меня
здесь нет. Джейни сидела на большой анизокинетической постели, а Оди
приставал к моей секретарше. У Джейни был синяк на щеке - сувенир того
приступа безумия, но у Оди запястье в гипсе - сильное растяжение. До этого
момента он не знал, что у Джейни черный пояс в карате.
ли она ему мое сообщение?
ему в голову не приходила, потому что на планете Пегги такого нет. - Во
таком случае, - утешился он, - она не забудет. - Он налил себе и ей
бельгийского яблочного коньяку из бутылки, купленной по пути в отель.
Поставил бутылку, поморщился, потер запястье и отхлебнул, прежде чем
сказать: - Джейни? Сколько денег у нас осталось?
Конечно, мы можем переселиться в более дешевый...