перевел приказ своим подчиненным, и те согласно закивали в знак понимания.
что в этом не признаются...
новое место и заново смонтировать под стенами Города. Но только мы с
Мальчускиным принялись показывать основные операции при разборке, как
солнце скрылось за тучами и повеяло холодком. Мальчускин взглянул на небо
и объявил:
продолжали работать как ни в чем не бывало. Через две-три минуты до нас
долетели отдаленные раскаты грома, а вскоре на землю упали первые капли
дождя. Рабочие с тревогой принялись оглядываться, но Мальчускин не
позволил им отвлекаться. Еще несколько минут - и гроза обрушилась на нас
во всю мощь: блистали молнии, гром достиг такой силы, что я поневоле
испытывал страх. Мы промокли до нитки, но работа не прекращалась, а
поднявшийся было ропот удалось - через Хуана - подавить в зародыше.
обратно к Городу, гроза прекратилась так же внезапно, как и началась.
Снова выглянуло солнце, кто-то запел, остальные подхватили песню. Я еще ни
разу не видел Мальчускина таким счастливым. Дневное задание завершилось
тем, что мы воздвигли новый амортизатор в непосредственной близости к
Городу; другие бригады также поставили точку, как только справились с той
же задачей.
приподнятом настроении, но выразил твердое пожелание, чтобы мы максимально
ускорили ход работ. И, едва мы принялись снимать рельсы с самого южного
участка, я убедился, что для такой спешки были серьезные основания.
Костыли, крепящие рельсы к шпалам, погнулись, и их приходилось вытаскивать
вручную, а значит, уродовать еще больше и выбрасывать. Давление погнутых
костылей на шпалы привело к тому, что древесина пошла трещинами, хотя
Мальчускин клялся, что шпалы удастся использовать еще раз; потрескались и
многие бетонные основания. К счастью, сами рельсы оставались годными к
дальнейшему употреблению; опять-таки по словам Мальчускина, они тоже
слегка прогнулись, но их можно было выправить без особого труда. После
краткого совещания с другими путейцами было решено, повременив с загрузкой
тележек, бросить все силы на разборку пути, пока он не пришел в полную
негодность. Действительно, нас отделяли от Города без малого две мили, на
каждый рейс тележки ушли бы десятки драгоценных минут - нет, положительно
такое решение имело смысл.
прогибание костылей было уже едва заметным. Мальчускин и его коллеги
объявили вслух, что удовлетворены итогами смены, и мы, повалив на тележки
столько рельсов и шпал, сколько те могли выдержать, отправились на отдых.
очередного отпуска, разборка путей продвинулась сверх всяких ожиданий,
бригады новичков работали дружно и слаженно и к северу от Города
засверкали нити свежеуложенных рельсов. Расставаясь с Мальчускиным, я не
чувствовал угрызений совести: он был доволен ходом дел и два дня мог
спокойно обойтись без меня.
потасовке - почти сошли, и я решил, что рассказывать об этом не стану.
Виктория, по-видимому, ни о чем не слыхала, во всяком случае, вопросов она
не задала.
не начало припекать. До Города было рукой подать, и первое, что я сделал,
- предложил Виктории подняться на площадку.
опасения подтвердились.
тому моменту солнце успеет скрыться за окружающими площадку постройками.
стирать.
Мы поцеловались, вдруг осознав, что очень рады видеть друг друга.
пробежав пальцами по моей груди.
постели.
открыт. Мы перебрались туда, но оказались там не одни: туда уже успели
подняться два администратора из службы просвещения. Оба они помнили нас по
яслям, и нам волей-неволей пришлось поддерживать вежливую беседу о том,
как складывается наша жизнь после выпуска. По выражению лица Виктории я
понял, что ей это в тягость не меньше, чем мне, но обрывать разговор самим
было неловко. В конце концов старшие попрощались и вернулись к своим
городским делам.
интересные люди...
нами ландшафт. С той точки, где мы находились, просматривались только
дали, а под стены Города было не заглянуть; я прекрасно знал, что путевые
бригады перевозят рельсы с юга на север мимо нас, но сознание этого отнюдь
не помогало увидеть их.
она. - Никто из вас не обмолвится об этом и словом, а ведь довольно
подняться сюда, чтобы убедиться, что Город на новом месте. Но если
посмеешь обратиться к кому-нибудь с вопросом, то услышишь, что
администраторов это не касается. Мы что, не вправе даже задавать вопросы?
переместился. Правда, до того площадка была заперта два дня подряд и
поступило распоряжение убрать или закрепить все мелкие предметы. Отчего,
почему - нам не объясняли.
Город движется, вы этого и не замечаете?
потом. Я пыталась припомнить, не ощущала ли я чего-нибудь накануне, но так
и не вспомнила ничего необычного. Я ведь никогда не выходила из Города и,
наверное, пока росла, привыкла к тому, что он время от времени куда-то
едет. А как он едет - по дороге?
как он движется, - ведь и ребенку ясно, что он не стоит на месте...
показались мне разумными, хоть и толкающими меня на клятвопреступление.
Да, по правде говоря, я и сам стал сомневаться в целесообразности
формального соблюдения клятвы - неспроста она была на деле почти
невыполнимой.
расположенный на севере. В настоящий момент нас отделяют от оптимума три с
половиной мили.
остановиться, даже достигнув оптимума, потому что оптимум в свою очередь
все время уходит дальше.
работе на путях. Я старался свести подробности к минимуму и все-таки не
мог отделаться от мысли, что беспрерывно нарушаю клятву, если не по
существу, то по форме. И вообще я поймал себя на том, что не в состоянии
забыть эту чертову клятву, о чем бы мы ни говорили. Кончилось тем, что
Виктория сама предложила:
заставила меня понять, что я не вправе скрывать от тебя свою жизнь, свои
наблюдения.
возненавидела всю эту систему гильдий всерьез.
поклонников.
которая отжила свое и уже не нужна? Система зиждется на том, чтобы
утаивать правду. Не понимаю зачем. Мне это очень не по нутру, и не только
мне.
Русанов Владислав
Аникина Наталья
Маркелов Олег
Ильин Андрей
Перумов Ник
Сертаков Виталий