на мебель, и зашел ко мне выяснить, в чем дело.
расшалившиеся нервы. Мы пересекли Босфор и долго бродили на европейской
стороне вслепую по тихим улицам нового города. Но усталость никак не
приходила к нам. Казалось, мы были единственными, кто не спал в этом
городе. Мы прошли по извилистому лабиринту рынка, вышли на одну из тех
улиц, что вели к Айя-Софии, и долго стояли перед фасадом этого
величественного старинного сооружения. Его контуры запечатлелись в моей
памяти - инородные для него минареты, более поздние подпорки - я пытался
заставить себя поверить, что утром увижу его в первозданном виде,
безмятежно владычествующим над городом, более уже не принуждаемом делиться
огромной площадью перед собою с чуждой для него красотой Голубой мечети,
построенной напротив. Мы прошли от самого Дворца Долмабахче на берегу
пролива до старого "Хилтона", дальше мимо Таксима, пока не вышли к
Галатскому мосту. А после мы еще бродили среди руин ипподрома, обошли
Топками и вышли в том месте, где еще оставались фрагменты старинной стены,
защищавшей город со стороны моря. Заря застала нас перед крепостью Идкюль,
в тени полуразрушенного византийского вала. Мы уже едва держались на
ногах. К нам подошел мальчишка-турок лет пятнадцати и вежливо спросил,
сначала по-французски, затем по-английски, не намерены ли мы что-нибудь
купить - старинные монеты, его сестру, гашиш, израильскую валюту, золотые
украшения, его младшего братишку, ковер. Мы поблагодарили его и сказали,
что мы не по этому делу. Он однако позвал свою сестру, которой, наверное,
было не больше четырнадцати лет, но выглядела она на четыре-пять лет
старше.
отличная фигура. Кто же вы? Американцы, англичане, немцы? Вы только
взгляните! Повинуясь его строгой команде, девушка расстегнула блузку и
выставила для обозрения очень красивую плотную грудь. Во впадине на
цепочке болталась бронзовая византийская монетка, "фоллис", что ли. Я
пригнулся, чтобы рассмотреть получше. Мальчишка, дыша мне в лицо чесноком,
вдруг сообразил, что не грудь, а именно эту монетку я изучаю, и плавно
перевел разговор на совсем другую тему. - Вам нравятся старинные монеты,
да? Мы их нашли очень много в горшке под стеной. Подождите меня здесь,
сейчас я вам покажу.
побрели прочь. Девчонка последовала за нами, настойчиво предлагая
остаться, но к тому времени, когда мы отошли метров на двадцать, она
потеряла к нам всякий интерес. Через час, воспользовавшись подземкой, мы
снова очутились в здании, в котором размещалась Служба Времени.
туниками, римскими сандалиями, легкими плащами. Капистрано торжественно
вручил мне мой таймер. Теперь я уже хорошо натренировался в пользовании
им. Я просунул его себе под пояс и ощутил, как вызывающий головокружение
поток энергии начал уже меня захлестывать, как пришло сознание, что теперь
я волен переправить себя в какую только мне заблагорассудится эпоху, что я
уже никому не подотчетен до тех пор, пока строго блюду не только в своих
действиях, но и в мыслях, священную неприкосновенность нынешнего времени.
то же: площадь перед Айя-Софией. Чувствуя себя несколько глуповато в своих
одеяниях, мы приехали сюда автобусом, прибывшим за нами примерно в десять
утра. Более традиционные туристы, находящиеся здесь только для того, чтобы
поглазеть на современный Стамбул, сновали, сбившись в небольшие стада,
между этим величественным храмом и расположенной поблизости мечетью
султана Ахмеда. Капистрано и я удостоверились в том, что таймеры у всех на
надлежащих местах и что правила, которых следует придерживаться при
совершении путешествий во времени, должным образом вдолблены в черепа
наших восьми туристов.
пара незамужних учительниц из Германии и двух пожилых семейных пар из
Америки. Все прошли гипнокурс обучения византийскому варианту греческого
языка и в течение следующих шестидесяти дней будут владеть им в таком же
совершенстве, как и своим родным языком, однако Капистрано и мне пришлось
еще раз напомнить американцам и одной из немок, чтобы они говорили только
на нем.
времени, которое всегда сопровождает перемещение вверх по линии. Затем я
взял себя в руки и обнаружил, что я покинул Стамбул и прибыл в
Константинополь.
огромной площади Августеума, спиной к Айя-Софии. Справа от меня, где
должно было располагаться серое невзрачное здание какой-то конторы,
раскинулись обширные поля. Впереди, там, где должна была находиться синяя
фантазия мечети султана Ахмеда, я увидел беспорядочное скопление невысоких
дворцов из мрамора. Чуть поодаль громоздилась одна из трибун ипподрома. По
просторной площади медленно прохаживались фигуры в ярких одеяниях, будто
только что сошедшие с византийских мозаик.
сопровождающих ее минаретов.
незнакомой мне прямоугольной базилики. Каменные стены ее продолжали
стоять, но могли в любую минуту обрушиться; крыши не было. В тени фасада
дремали три стражника. Я совсем растерялся.
Капистрано.
дворе 408 год; вскоре мы увидим процессию, направляющуюся к месту крещения
сына императора Аркадия, который через какое-то время станет править,
приняв имя Феодосия Второго. Позади нас, на том месте, где расположен
знаменитый храм Айя-София, виднеются развалины базилики, возведенной во
время правления императора Констанция, сына Константина Великого и
открытой для богослужений 15 декабря 360 года. Это здание было сожжено 20
июня 404 года, во время одного из восстаний, и, как вы в том можете сами
убедиться, реконструкция его еще не началась. Церковь эта будет
восстановлена через примерно тридцать лет вниз по линии при императоре
Феодосии Втором и вы еще ее увидите на нашей следующей остановке. Давайте
пройдем вот сюда.
простым туристом, как наши восемь подопечных. Всю работу взял на себя
Капистрано. Он, хотя и поверхностно, но достаточно исчерпывающе просветил
нас в отношении мраморных домов, находившихся прямо перед нами, которые
заложили начало Большого Дворца. То, что я теперь видел собственными
глазами, не очень-то согласовывалось с планами фундаментов, которые я
запомнил, обучаясь в Гарварде, но, разумеется, тот Константинополь,
который я там изучал, был более поздним, более великим городом, он был
городом, принадлежавшим эпохе, наступившей после правления императора
Юстиниана, а сейчас я стоял в городе, который еще только зарождался.
- в жилой район, где дома богачей с фасадами без окон и обширными задними
дворами как попало располагались между лачугами бедняков с крышами из
камыша. А затем мы вышли на Месу - главную улицу, на которой происходили
все торжественные церемонии и вдоль которой располагались сводчатые
галереи лавок, а сегодня, в честь крещения наследника, стены домов были
убраны шелковыми портьерами с золотыми вышивками.
шествия заполнили пространство вдоль стен так, что яблоку некуда было
упасть. Во всю торговали едой многочисленные харчевни; в воздухе стоял
смачный запах жареной говядины и тушеной баранины; всюду, куда только не
проникал наш взгляд, стояли прилавки, заполненные сырами, орехами,
незнакомыми для нас фруктами. Одна из девчонок-немок заявила, что она
проголодалась. Капистрано в ответ рассмеялся и купил для нас целый вертел
с бараньей тушей, расплатившись за него блестящими медными монетами, за
которые нумизматы отдали бы целое состояние. Какой-то одноглазый мужчина
продал нам вина из огромной холодной амфоры, позволив нам пить прямо из
черпака. Как только и для других торговцев поблизости стало очевидным, что
мы являемся для них весьма щедрыми потенциальными покупателями, они толпою
окружили нас, предлагая сувениры, сладости, весьма старые на вид яйца,
сваренные вкрутую, жаровни с солеными орешками, подносы с разнообразными
органами животных, включая глазные яблоки и те, что болтаются между задних
ног. Вот это и было настоящей жизнью, подлинной седой древностью;
богатейший ассортимент самых невероятных на первый взгляд товаров и густой
запах пота и чеснока, исходивший от толпы торговцев, говорил нам лучше
всяких слов о том, какой далекий путь мы проделали из своего 2059 года.
Флинт Эрик
Акунин Борис
Круз Андрей
Шидловский Дмитрий
Перумов Ник
Свержин Владимир