возникало желание увидеть их, и появлялись вдруг в комнате, чтобы провести
с ним час или целый вечер.
создавая их, Инек сам не знал, почему создает именно такими. Позже понял,
хотя старался гнать от себя это прозрение, предпочитая прежнее неведение.
Долгие годы он старательно загонял объяснение в самый дальний уголок
памяти. Но теперь, когда они покинули его, Инек наконец взглянул правде в
глаза.
быть и, разумеется, каким он никогда не был. Удалой офицер северян, не в
очень высоком звании - в том смысле, что не этакий отяжелевший, солидный
вояка, - но с определенным положением в обществе. Подтянутый,
жизнерадостный и, без сомнения, отчаянный храбрец, которого любят все
женщины и уважают все мужчины. Прирожденный вожак и в то же время хороший
друг, человек, который везде чувствует себя на месте - и на поле битвы, и
в светской гостиной.
имени. У нее никогда не было фамилии, просто Мэри.
Салли Браун, которая жила неподалеку от Уоллисов... Сколько лет уже прошло
с тех пор, когда он в последний раз вспоминал Салли Браун? Странно,
подумалось ему, что он так давно о ней не вспоминал, и теперь воспоминание
о соседской девушке по имени Салли Браун буквально потрясло его. Ведь
когда-то они любили друг друга, или по-крайней мере им так казалось. Даже
в более поздние годы, когда Салли вспоминалась уже сквозь романтическую
дымку времени, Инек все равно не был уверен, любовь это была или просто
фантазия молодого солдата, уходящего на войну. Робкое, еще
неопределившееся чувство, любовь дочери фермера к сыну фермера соседа. Они
хотели пожениться, когда он вернется с войны, но спустя несколько дней
после сражения под Геттисбергом Инек получил письмо, написанное тремя
неделями раньше, в котором сообщалось, что Салли Браун умерла от дифтерии.
Он, помнилось, горевал, и, хотя в памяти не сохранилось, насколько сильно,
видимо, сильно и долго, потому что в те времена это было принято.
в ней проявился и образ той высокой, стройной дочери Юга, женщины, которую
он видел только один раз, да и то мельком, когда их колонна двигалась
пыльной дорогой под жарким солнцем Виргинии. Чуть в глубине от дороги
высился особняк, один из тех больших домов, что строили тогда владельцы
плантаций, и там, в портике, у высокой белой колонны, стояла женщина и
смотрела на проходящих мимо врагов. Черные волосы и белая - белее, чем
мрамор колонны, - кожа. Так прямо и гордо она держалась, глядела на них с
таким вызовом и непокорством, что Инек запомнил ее и часто мечтал о ней,
даже не зная ее имени, пока тянулись пропыленные, потные, кровавые дни
войны. Вспоминая южанку, Инек все время думал: а не изменяет ли он тем
самым своей Салли? Порой, сидя у костра или завернувшись в одеяло и глядя
на звезды, он представлял, как после войны вернется в Виргинию и найдет
эту женщину. Возможно, ее уже не будет в том доме, но он обойдет весь Юг и
обязательно отыщет ее. Конечно же, он туда не поехал, да и не помышлял об
этом всерьез. Так, мечты у костра...
неизвестную красавицу из Виргинии, что стояла у колонны, провожая взглядом
марширующие войска. Она стала их тенью и, может быть, тенью многих других
- он бы затруднился сказать, кого именно, - своего рода символом всего
того, что Инек знал о женщинах, что видел и чем восхищался. Идеал.
Совершенство. Безукоризненная женщина, созданная его воображением. И вот
теперь она ушла из его жизни - как Салли Браун, спящая в земле, как та
красавица из Виргинии, затерявшаяся в тумане времени, как все другие,
возможно привнесшие что то в образ Мэри.
когда-то любил (а было ли это в его жизни?) или представлял себе, что
любит, просто придумывая их образы.
голову. И потому он жил относительно спокойно, храня свою любовь глубоко в
душе, понимая, что она и безнадежна, и невозможна, но другой ему не дано.
пытался себе представить, или в какое-то странное небытие, откуда, не
заметив унесшихся лет, она когда-нибудь снова возвратится к нему?
чувства вины.
будет лучше для них обоих.
для нее наступило некое подобие смерти, что ее не терзают мысли и
воспоминания. Невыносимо было думать, что она страдает.
двинулся с места. Руки его потянулись к кофейному столику у дивана,
уставленному наиболее яркими безделушками и сувенирами из тех, что дарили
ему путешественники.
то ли из какого-то странного стекла, то ли из полупрозрачного камня, то ли
из какого-то неизвестного вещества (он так до сих пор и не разобрался, из
чего), - Инек обхватил его ладонями и, вглядевшись внутрь, увидел
крошечную панораму царства фей - трехмерную и с мельчайшими подробностями.
Уютное сказочное местечко, лесная поляна в окружении цветистых
грибов-поганок. Сверху, легкие, воздушные, медленно падали разноцветные
сверкающие снежинки; они блестели и искрились в сиреневых лучах большого
голубого солнца. На прогалине танцевали маленькие существа, похожие,
скорее, на цветы, и двигались они так грациозно и вдохновенно, что от их
танца в крови разгорался огонь. Затем царство фей исчезло, и на его месте
возникла новая картинка - дикий, мрачный пейзаж с суровыми, изъеденными
ветром, крутыми скалами на фоне злого красного неба. Вдоль отвесных скал
метались вверх-вниз большие летучие твари, похожие на трепещущие на ветру
рваные тряпки. Время от времени они усаживались на тощие коряги, торчащие
прямо из отвесных скал, - очевидно, уродливые местные деревья. А откуда-то
снизу, настолько издалека, что о расстоянии можно было только
догадываться, доносился тяжелый грохот одинокой стремительной реки.
Впечатление такое, словно листаешь альбом с новым пейзажем на каждой
странице, но без единого разъяснения, где находятся все эти удивительные
места. Когда ему подарили кубик, он, словно зачарованный, часами держал
его в руках, разглядывая сцену за сценой. За все это время Инек ни разу не
нашел картины, которая хоть в чем-то повторила бы уже виденные, и конца им
не было. Порой ему начинало казаться, что он видит не картинки, а сами эти
далекие миры и что в любое мгновение можно, не удержавшись, сорваться и
полететь головой вниз прямо туда.
длинные вереницы пейзажей, не зная, где эти места. Разумеется,
бессмысленно для него, но не для жителя Энифа-5, который и подарил ему
удивительный кубик. Не исключено, говорил себе Инек, что на самом деле
вещь эта нужная и очень ценная.
ему радость и удовольствие, он, вполне возможно, использовал неправильно
или, во всяком случае, не по назначению.
не так уж много, - назначение которых он действительно понимал и которыми
дорожил, несмотря на то что ему порой не было от них никакого проку.
Например, маленькие часы, показывавшие время для всех секторов галактики:
занятная вещица, даже в определенных обстоятельствах необходимая, но для
него она большой ценности не имела. Или смеситель запахов - так он по
крайней мере его называл, - который позволял создавать по желанию любые
ароматы. Нужно только указать смесь, включить приборчик - и всю комнату
тут же заполнял выбранный аромат, который держался, пока аппарат продолжал
работать. Однажды студеной зимой эта машина здорово его позабавила: после
долгих проб и ошибок он подобрал наконец аромат яблоневого света и целый
день наслаждался весной, хотя за окном завывала вьюга.
вещицу, которая всегда интриговала его, хотя он так и не понял, для чего
она нужна. Может быть, вообще ни для чего. Может быть, это произведение
искусства, говорил он себе, просто красивая вещь, на которую нужно
смотреть, и только. Однако у него каждый раз возникало ощущение (если это
верное слово), что вещь должна выполнять какую-то конкретную функцию.
шарики, тем они меньше. Изящная игрушка дюймов четырнадцати высотой, у
каждого шарика свой цвет, и не только снаружи. Цвета такие глубокие и
чистые, что с первого взгляда становилось понятно: шарик весь, от центра
до поверхности, - одного ровного цвета.
выглядела так, словно кто-то просто сложил шарики пирамидой, но они тем не
менее прочно держались на местах.
ее подарил.
Нельзя же, в конце концов, сидеть весь день на одном месте, сказал себе
Инек, и предаваться размышлениям.
ВРЕМЯ ОТБЫТИЯ НЕ ОПРЕДЕЛЕНО. БАГАЖА НЕТ. ПРИЕМНЫЙ КОНТЕЙНЕР. УСЛОВИЯ
МЕСТНЫЕ. ПРОШУ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ.