Чтение 17–й страницы книги ~О мышах и людях~

чего-то натворил. Он не позволит мне кормить кроликов.

Он слегка отпустил руку, и сразу же раздался ее хриплый крик.
Тогда Ленни рассердился.

- Замолчите,- сказал он.- Я не хочу, чтоб вы кричали. Из-за вас я
попаду в беду. Джордж так и сказал. Замолчите.

А она все вырывалась, и в глазах у нее застыл ужас. Тогда он
встряхнул ее, все больше сердясь.

- Не кричите,- сказал он и снова встряхнул ее.

Она забилась, как рыба. А потом вдруг затихла. Ленни сломал ей
шею.

Он посмотрел на нее и осторожно отнял ладонь от ее рта.

- Я не хотел сделать вам больно,- сказал он.- Но Джордж
рассердится, ежели вы будете кричать.

Она не отвечала, не двигалась, и тогда он склонился над ней. Он
приподнял ее руку, потом отпустил... Сперва он как будто был только
удивлен. Потом прошептал со страхом:

- Я чего-то натворил. Я опять чего-то такое натворил

И стал забрасывать труп сеном, покуда не завалил до половины.

Со двора донеслись крики, двойной удар подковы И тут Ленни впервые
подумал о том, что происходит там, на дворе. Он присел на корточки и
прислушался.

- Я и впрямь чего-то натворил,- сказал он.- Не надо было мне этого
делать. Джордж рассердится. И он сказал... спрячься в кустах и
дожидайся меня. Он рассердится... В кустах дожидайся меня. Так он
сказал.

Ленни повернулся и взглянул на мертвую, полузаваленную сеном женщину. Щенок лежал рядом с ней. Ленни взял его в руки. - Я его выброшу,- сказал он.- И без того худо...
Он сунул щенка за пазуху, на четвереньках подполз к стене и поглядел
сквозь щель на игроков. Потом ползком обогнул ближнее стойло и скрылся.

Солнечные полосы поднялись теперь высоко по стене, конюшня была
залита мягким вечерним светом. Жена Кудряша лежала навзничь, прикрытая
сеном.

В конюшне было тихо, и на всем ранчо царила предвечерняя тишина.
Даже звон подковы и крики игроков, казалось, стали глуше. Сумрак
постепенно окутывал конюшню, хотя на дворе было еще совсем светло. В
отворенную дверь влетел голубь, покружил под потолком и снова вылетел
на волю. Из-за крайнего стойла вышла овчарка, длинная, поджарая, с
тяжелыми, отвисшими сосцами. Не дойдя до ящика, где лежали щенки, она
почуяла мертвечину, и шерсть у нее на загривке встала дыбом. Она
заскулила, на брюхе подползла к ящику и прыгнула в него, к щенкам.

Жена Кудряша лежала, полузаваленная сеном. Ожесточенность,
тревога, тщеславие - все исчезло. Она стала теперь такой милой, такой
простой, и ее личико казалось нежным и юным. Нарумяненные щеки и
накрашенные губы оживляли его, словно она лишь задремала. Локоны,
колбаски разметались по сену, губы приоткрылись.

Как это иногда бывает - время вдруг на миг остановилось, замерло.
Звон смолк, движение прервалось, и длилось это много, много долгих
мгновений.

Потом время ожило и медленной поступью двинулось дальше. Лошади
забили копытами в стойлах, зазвенели уздечки. Голоса снаружи стали
громче и звонче.

Из-за крайнего стойла послышался голос Огрызка:

- Ленни,- позвал он.- Эй, Ленни! Ты здесь, что ли? Я придумал еще
кое-чего. Мы могли бы, Ленни...- Старик появился из-за крайнего
стойла.- Эй, Ленни! - позвал он снова и вдруг остановился как
вкопанный. Он потер культей седую щетину на щеке.- Я не знал, что вы
здесь, сказал он жене Кудряша.

Она не откликнулась. Тогда он подошел ближе.

- Негоже вам тут спать,- сказал он укоризненно; потом подошел
вплотную и...

- О господи! - Он беспомощно огляделся и потер подбородок. Потом
резко повернулся и выбежал из конюшни.

Конюшня давно уже ожила. Лошади били копытами, фыркали, жевали
соломенную подстилку и звенели уздечками. Вскоре старик вернулся.

Следом за ним спешил Джордж.

- Так чего такое ты хотел мне сказать? -спросил он.

Огрызок указал на лежащую женщину. Джордж в недоумении уставился
на нее.

- Чего это с ней такое? - спросил он. Потом подошел поближе и
сказал, как Огрызок, слово в слово: - О господи!

Он опустился рядом на колени и приложил руку к груди женщины.
Когда же он, наконец, встал, медленно и с трудом, лицо у него было
каменное, а взгляд застывший.

- Кто ж это мог сделать?- спросил Огрызок.

Джордж взглянул на него пустыми глазами.

- Ты что, не понял разве? - спросил он. И старик сразу смолк.- Я
должен был это предвидеть,- сказал Джордж, беспомощно озираясь.- В душе
я чувствовал, что так оно и будет.

- Что ж нам теперь делать, Джордж? - спросил Огрызок.- Что же
делать?

Джордж ответил не сразу, после долгого молчания.

- Вот что... Надобно рассказать... им всем... Надобно поймать его
и посадить под замок. Нельзя дать ему улизнуть. Ведь этот дурак
разнесчастный вскорости помрет с голоду.- Тут он сам попытался ободрить
себя:- Может, его не тронут, просто посадят под замок.

Но старик воскликнул взволнованно:

- А по-моему, надобно помочь ему сбежать! Ты не знаешь Кудряша.
Кудряш захочет его линчевать. И забьет насмерть.

Джордж пристально смотрел, как шевелятся губы старика.

- Да,- вымолвил он наконец.- Да, Кудряш так и сделает. И другие
тоже.

Тут он снова взглянул на мертвую женщину.

А Огрызок заговорил о том, что волновало его больше всего прочего:

- Но мы с тобой все одно купим ранчо, ведь правда, Джордж?
Переедем и заживем там, ведь правда, Джордж? Ведь это правда?

Но еще прежде чем Джордж ответил, старик потупил голову и
уставился в пол. Он сам все понял.

Джордж сказал тихо:

- Сдается мне, я предвидел это с самого начала. Сдается мне, я
предвидел, что этому никогда не бывать. Он любил слушать про это, и я
сам поверил...

- Стало быть... все кончено? - спросил Огрызок с тоской.

Джордж не ответил. Помолчав, он сказал:

- Поработаю до конца месяца, получу свои полсотни долларов да
закачусь на всю ночь к девочкам. Или буду сидеть в бильярдной до тех
пор, покуда все не разойдутся по домам. А потом вернусь и буду
вкалывать еще с месяц, и получу еще полета монет.

Старик сказал:

- Безобидный парень. Никогда не думал, что он может такое
натворить.

А Джордж все смотрел на женщину.

- Это он не по злобе,- сказал наконец Джордж. Он и раньше, бывало,
начудит, но всегда без умысла. Джордж выпрямился и повернулся к
старику.- А теперь слушай. Надо сказать им всем. Они, понятно, его
изловят. Тут уж ничего не поделаешь. Может, они его не убьют.- И он
обронил с ненавистью: - Я не дам им убить Ленни. Слушай, ты. Они могут
подумать, будто и я в этом деле замешан. Сейчас я пойду в барак. А
малость погодя ты выйдешь и скажешь всем про нее. Потом приду и я,
будто ничего не видел. Хорошо? Тогда никто на меня не подумает.

- Само собой, Джордж,- ответил старик.- Само собой, сделаю.

- Ну и ладно. Тогда обожди маленько, а потом выбежишь и скажешь
так, будто только что ее нашел. А я пойду в барак.

Джордж повернулся и быстро вышел из конюшни.

Старик проводил его взглядом. Потом беспомощно поглядел на
женщину, и вся его досада вдруг излилась в словах:

- Ты, потаскуха раснесчастная,- сказал он со злобой.- Добилась
своего? Теперь небось рада? Все знали, что с тобой не миновать беды.
Какой от тебя был толк? И теперь нету толку, дрянь ты паскудная,
задрыга.- Он всхлипнул, и голос его задрожал.- А я мог бы работать на
огороде и мыть посуду для друзей.- Он помолчал, потом продолжал
заученным тоном, снова повторяя те же слова: - А ежели приедет цирк или
будет бейсбольный матч... мы пойдем туда... скажем: "К чертям
работу",-да и пойдем. Ни у кого не будем спрашиваться... У нас будут и
свинья, и куры... а зимой... пузатая печка... и дождь... И мы будем
сидеть у печки...

Глаза его затуманились, он потер культей щетинистую щеку,
повернулся и побрел к двери.

Шум игры смолк. Послышались удивленные крики, быстрый топот ног, и
в конюшню ворвались люди.- Рослый, Карлсон, молодой Уит, Кудряш и
Горбун, который держался позади всех. Потом вошел Огрызок, а последним
- Джордж. Джордж успел надеть свою синюю куртку, застегнулся на все
пуговицы и низко надвинул на лоб черную шляпу. Мужчины, обогнув крайнее
стойло, в полумраке отыскали глазами убитую и замерли.

Потом Рослый тихонько подошел и пощупал у нее пульс. Коснулся
пальцами ее щеки, подсунул руку под вывернутую шею. Когда он
выпрямился, все, толпясь, подступили ближе. Оцепенение спало. ^

Кудряш взъярился.

- Я знаю, чьих рук это дело! - заорал он.- Того здоровенного
сукина сына! Больше некому! Ведь все остальные играли в подкову.

И он начал распалять себя еще пуще.

- Ему от меня не уйти! Вот только возьму ружье! Своей рукой