Чтение 17–й страницы книги ~Отклонение от нормы~

злаков. Каждую неделю кого-то тащили в суд за умышленное сокрытие урожая с
отклонениями или за недонесение о преступлении среди скота. В довершение
ко всему нам пришлось трижды отбиваться от нападений из Джунглей.

Как раз после третьего рейда я обратил внимание на старого Джейкоба,
выкорчевывавшего что-то у себя в саду.

- Что это? - спросил я, остановившись возле его изгороди.

Он воткнул мотыгу в землю и облокотился на нее. Сколько я его помнил,
он все время что-то полол и выкорчевывал в огороде и саду, и представить
его себе за каким-нибудь другим занятием было просто невозможно. Он
повернул ко мне свое морщинистое лицо, обрамленное седыми космами волос,
сливающимися с такими же седыми бакенбардами.

- Бобы, - кратко сказал он. - Теперь эти чертовы бобы у меня
неправильные. Сперва картошка, потом помидоры, теперь вот эти чертовы
бобы. В жизни еще не видел такого лета! Ну картошка, помидоры - это еще
куда ни шло. Но где, черт возьми, видано, чтобы и бобы стали
неправильными?!

- А вы уверены, что они неправильные? - спросил я его.

- Уверен? - возмущенно фыркнул он. - Что ж я, по-твоему, в мои-то
годы не знаю, какими должны быть настоящие бобы? - он злобно покосился на
свой огород.

- Да, лето действительно неважное, - поспешил согласиться я.

- Неважное! - передразнил он меня. - Да это же черт знает что такое!
Недели работы - кошке под хвост! Свиньи, овцы, коровы жрут за милую душу
все, что для них заготовили, и все затем, чтобы породить на свет проклятую
Богом нечисть. Люди слоняются без дела, того и гляди что-нибудь стащат, и
приходится следить за своими же работниками вместо того, чтобы заниматься
делом. Даже мой сад - мой - и тот полон отклонений. Что и говорить, худое
лето. Но то ли еще будет, помяни мое слово! - выкрикнул он с мрачным
злорадством. - То ли еще будет!

- Почему? - спросил я.

- Это неспроста! - твердо выговорил он. - Это Кара, и они это
заслужили! Ты только глянь - кругом одна распущенность! Взять хоть
молодого Теда Норбета: отделался небольшим штрафом за то, что скрыл
приплод у овцы - десять ублюдков. Да еще успел сожрать их всех, кроме
двух, прежде чем на него донесли. Если бы только его отец увидел такое! Да
он бы из гроба встал! Знаешь, что бы он получил за то же самое? Ну, он-то,
конечно, никогда такого бы себе не позволил, даже в мыслях - это я тебе
так, к примеру... Не знаешь?! Так я тебе скажу: его публично бы прокляли в
неделю покаяний и отобрали бы десятую часть всего имущества! Вот так-то...
Поэтому в мое время таких вещей не случалось. А теперь... - он махнул
рукой. - Что им какой-то штраф! И вот так повсюду - распущенность,
попустительство, никаких устоев... Но с Богом шутки плохи! Нам грозит
новая Кара, помяни мое слово, и это лето - только лишь начало! Ты знаешь,
я рад, что уже стар, и даст Бог, умру своей смертью. Но Кара грядет - она
уже не за горами, помяни мое слово!.. А все горе в том, - продолжал он,
переведя дух, - что все правительственные регламенты пишутся слабодушными
балаболками там, на востоке. Все эти политиканы с востока никогда не жили
в таких местах, как наши. Что ж они там могут знать? Они и мутанта-то в
глаза не видали, вот и сидят и пишут черт те что! Не-ет, такой сезон, как
нынешний, - он неспроста! Это предупреждение всем нам, помяни мое слово! -
он опять махнул со злобой рукой и, отдышавшись, вновь разразился тирадой.

- Как, по-твоему, добились мы того, что юго-запад стал богоугодным
местом? Как мы справились с мутантами здесь? Как сохранили веру? Не
знаешь? Ну так я тебе скажу: уж, во всяком случае, не какими-то
штрафами... Не-ет! Это делалось по-другому! Твердой рукой искоренялся
грех, и если уж кого наказывали, то его _н_а_к_а_з_ы_в_а_л_и_, да так,
чтоб другим неповадно было. Когда мой отец был юнцом, женщину, произведшую
на свет мутанта, били кнутом. Если же она трижды была повинна в этом, у
нее отбирали Метрику, объявляли вне закона и продавали в рабство. Только
так можно добиться Твердости Веры и Чистоты Расы. Отец мне говорил: в его
время было гораздо меньше всякой нечисти, а все потому, что если
попадалась такая дрянь, то ее _с_ж_и_г_а_л_и_, как сейчас сжигают
отклонения!

- Сжигали?! - ошеломленно воскликнул я.

- А разве не так очищаем мы землю от разной нечисти? - сощурившись,
спросил он меня.

- Ну да, - пробормотал я. - Но ведь это землю... То есть, я хочу
сказать... Разные там растения или животные, а... тут ведь другое...

- Это "другое" еще хуже! - выкрикнул он. - Это же сам дьявол смеется
над образом и подобием Господа! Их надо сжигать, как это делалось раньше!
Но ка-ак же? - он издевательски растянул рот до ушей. - Ведь эти слюнтяи в
Риго, которые... Словом, они ведь говорят, что, мол, хоть и не люди, но
выглядят почти как люди, и поэтому их уничтожение будет вроде убийства.
Дескать, это может многих отпугнуть. Вот из-за них-то, слюнтяев, которых
это, видите ли, может "отпугнуть", у нас теперь новые порядки. Теперь,
видите ли, этих "похожих на людей" можно только лишь изгонять в Джунгли, а
младенцев просто относить туда и оставлять на волю провидения. Это,
по-ихнему, более милосердно! Слава Богу, у правительства хватает ума не
давать им размножаться. Но готов спорить на что угодно: есть среди властей
такие, которым и это не по вкусу. А в результате - больше набегов из
Джунглей, значит, больше денег уходит на все эти рейды! Да-а, то ли еще
настанет!.. Какого же черта, хотел бы я знать, тогда орать: "Проклятье
мутантам!", если мы обращаемся с ними, словно они наши родственники? А?

- Но ведь... мутант не виноват, что он родился таким, - попытался
возразить я.

- Не виноват?! - рявкнул Джейкоб. - Скажи-ка, а тигр виноват в том,
что он тигр? Ведь нет же, но ты убиваешь его, или он убьет и сожрет тебя!
Не-ет, по мне лучше старые добрые времена, когда человеку было позволено
выполнять свой долг и жить в чистоте. А теперь... - он махнул рукой в
очередной раз. - Мы навлечем на себя новую Кару, помяни мое слово...

Он долго еще бормотал, что-то выкрикивал и размахивал руками, как
древний пророк, но я уже плохо вслушивался в его речь... Слишком уж
страшно все это звучала... Я уже давно отошел от него, а он все никак не
мог успокоиться.

Отыскав в тот же день Акселя и коротко передав ему то, что я услышал
от Джейкоба, я спросил, много ли еще таких, как этот фанатик. Аксель
задумчиво почесал затылок.

- Думаю, разве что несколько стариков, - ответил он. - Они ведь не
забыли еще то время, когда не было никаких инспекторов и каждый сам решал,
как ему жить. Правда, есть и помоложе... Но большинство вряд ли захочет
возврата к прежним временам. Уже многие не так придирчивы к отклонениям,
как их отцы и деды, да и вообще сейчас мало сторонников крайних мер.
Большинству хватает того, что мутантам не дают размножаться, но скажу тебе
честно: дай им еще пару таких урожаев, как нынешние, и они не будут сидеть
сложа руки.

- Но почему? Дядя, почему выдаются сезоны, когда столько отклонений
сразу? - спросил я.

- Не знаю, - пожал он плечами. - Говорят, это как-то связано с
погодой. Говорят, когда сильная зима и ветер с юго-запада, отклонений
больше. Но не в первый сезон после такой зимы, а через один. Говорят,
ветер приносит что-то с Плохой Земли, но никто не знает, что это такое.
Старики думают, будто это знак, вроде как напоминание о Каре. Они говорят,
что, мол, будет еще хуже, потому что мы свернули с пути истинного.
Следующий год будет еще хуже, и больше станет людей, прислушивающихся к
подобным речам... Будут искать, на ком бы выместить свою злобу.

Последние слова он выговорил медленно и отчетливо, не сводя с меня
внимательного и задумчивого взгляда.

Я понял намек и рассказал обо всем _н_а_ш_и_м_. Аксель оказался прав:
следующий год был не лучше предыдущего, и люди все ревностнее искали
козлов отпущения. К укрывательствам отклонений стали относиться уже не так
небрежно, как это бывало раньше, и все эти события усилили нашу тревогу (а
она и так была немалой) - тревогу за Петру.

Целую неделю после истории на реке мы в страхе ждали, что начнутся
новые расспросы, но вроде бы все обошлось. По-видимому, так как нас было
двое - я и Розалинда - и прибежали мы с разных сторон, нам поверили. Это
успокоило нас. Но ненадолго. Прошел месяц, и мы столкнулись с новой
неожиданностью.

Анна объявила, что выходит замуж...

Когда она впервые сказала нам об этом, мы сразу почувствовали
в_ы_з_о_в_ в ее тоне. Поначалу мы не восприняли это всерьез. Трудно было в
это поверить, и мы все были уверены, что это всего лишь шутка. Во-первых,
ее избранником, как она сказала, был Алан Эрвин, тот самый Алан, который
донес на Софи. И потом, у родителей Анны была хорошая ферма, немногим
меньше, чем весь Вакнук. Алан же был сыном простого кузнеца и стать он мог
только кузнецом, как его отец. Внешне он вполне подходил для этой работы -
был высок и силен, но на этом все его достоинства кончались. Было ясно,
что родители Анны не одобрят ее выбор, поэтому сначала мы не особенно
беспокоились. Но, как оказалось, напрасно.

Каким-то образом она сумела уговорить мать и отца, и скоро мы узнали,
что свадьба Анны и Алана - дело решенное. Это был гром среди ясного неба.
Волей-неволей, а мы были причастны к происходящему, нас не могло не
коснуться это событие, и, несмотря на нашу молодость, мы ясно представляли
себе, чем все может кончиться. Первым попытался поговорить с ней Мишель.

- Анна, милая, это же безумие! Ты не должна этого делать, хотя бы
ради себя самой! - пытался убедить он ее. - Ведь это все равно, что