Чтение 17–й страницы книги ~Мастер снов~

Он качнулся на костылях, поравнялся с офицером, и они пошли мимо
экспонатов.

Скейлботы ползли по стене, клешни цеплялись.

- Дизайн этих вещей основан на структуре ног скорпиона?

- Да, - ответил офицер. - Один блестящий инженер украл этот трюк у
Природы. Именно ТАКОГО сорта мозги мы и стремимся привлечь.

Мальчик кивнул.

- Я жил в Кливленде. Там в низовьях реки пользовались штукой под
названием Холан-конвейер для разгрузки судов с рудой. Эта вещь основана на
принципе ноги кузнечика. Какой-то смышленый молодой человек с мозгом,
какой вы хотите привлечь, лежал однажды во дворе, обрывал ноги кузнечикам,
и вдруг его осенило: "Эй, - сказал он, - это может пригодиться". Он
разодрал еще несколько кузнечиков, и родился Холан-конвейер. Как вы
сказали, он украл трюк, который Природа потратила на существ, всего лишь
скачущих по полям и жующих табак. Мой отец однажды взял меня в путешествие
по реке, и я увидел эти конвейеры в действии. Это громадные металлические
ноги с зазубренными концами, и они производят самый ужасно-неземной шум,
какой я когда-либо слышал - словно призраки всех замученных кузнечиков.
Боюсь, что у меня не тот сорт мозга, какой вы хотели бы привлечь.

- Ну, - сказал офицер, - похоже, что у тебя мозг иного рода.

- Какого иного?

- Такого, о котором ты говорил: тот, что будет видеть и
интерпретировать, и сможет сказать людям здесь, дома, на что это похоже
там.

- Вы взяли бы меня как хроникера?

- Нет, мы взяли бы тебя для другого. Но это не должно было бы
остановить тебя. Сколько людей тянется к Мировым войнам с целью написать
военный роман? Сколько военных романов написано? А сколько из них хороших?
Очень мало. Ты мог бы начать свою подготовку с этого конца.

- Возможно, - сказал мальчик.

- Пойдем сюда? - сказал офицер.

Мальчик кивнул и пошел вслед за ним в коридор, а затем в лифт.

Лифт закрыл дверь и спросил, куда их отвезти.

- На нижний балкон, - сказал офицер.

Едва заметное ощущение движения, затем дверь снова открылась. Они
оказались на узком балконе, идущем вокруг края супницы. Он был закрыт
гласситом и тускло светился.

Под ним лежали огороженные площадки и часть поля.

- Несколько машин скоро взлетят, - сказал офицер. - Я хочу, чтобы ты
увидел, как они поднимаются на колесах огня и дыма.

- Колеса огня и дыма, - улыбаясь, повторил мальчик. - Я видел эту
фразу в куче ваших буклетов. Вы по-настоящему поэтичны, сэр.

Офицер не ответил. Ни одна из металлических башен не шевелилась.

- Вообще-то, они далеко не ходят, - сказал наконец офицер. - Они
только перевозят материалы и персонал орбитальных станций. Настоящие
большие корабли здесь никогда не садятся.

- Да, я знаю. Это верно, что один парень совершил утром самоубийство
на вашей выставке?

- Нет, - сказал офицер, не глядя на него, - это был несчастный
случай. Он шагнул в помещение марсианской гравитации до того, как
платформа была на месте и установлена воздушная подушка. Он упал в шахту.

- Почему же не закрыли этот отдел выставки?

- Потому что вся защитная аппаратура функционировала правильно.
Предупреждающий свет и охранные перила работали нормально.

- Тогда почему вы назвали это несчастным случаем?

- Потому что он не оставил записки. Вот! Смотри, сейчас один
поднимется! - Он показал трубкой.

Бурлящий пар появился у основания одного из стальных сталагмитов. В
его центре вспыхнул свет. Затем загорелось под ним, И волны дыма
растеклись по полю и поднялись высоко в воздух.

Но не выше корабля... потому что он теперь двигался.

Почти незаметно он поднялся над грунтом. Вот сейчас движение уже было
заметным...

И вдруг он оказался высоко в воздухе, в громадном потоке пламени.

Он был как фейерверк, потом стал вспышкой, и, наконец, звездой,
быстро удаляющейся от них.

- Ничего похожего на ракету в полете, - сказал офицер.

- Да, вы правы.

- Ты хотел бы следовать за ним? Следовать за этой звездой?

- Да. Когда-нибудь я это сделаю.

- Мое обучение было очень тяжелым, а сейчас требования даже более
суровы.

Они следили, как взлетели еще два корабля.

- Когда вы в последний раз сами улетали? - спросил мальчик.

Офицер промолчал.

- Я, пожалуй, пойду. Мне еще надо сделать письменную работу для
школы, - сказал мальчик.

- Возьми несколько новых наших буклетов.

- Спасибо, я все их собираю.

- О'кей. До свиданья, парень.

- До свиданья. Спасибо за показ.

Мальчик пошел обратно к лифту. Офицер остался на балконе, пристально
глядя вдаль. Трубка его давно погасла.

Свет, движущиеся, борющиеся фигуры. Затем темнота. - О, сталь!

Такая боль, словно вошли лезвия! У меня много ртов, и все они блюют
кровью!

Тишина.

Затем аплодисменты.

...Плоское, прямое, унылое. Это Уинчестерский кафедральный собор, как
говорит путеводитель. "Своими колоннами от пола до потолка, так похожими
на древесные стволы, он добивается жесткого контроля над пространством.
Потолок плоский; каждый пролет между колоннами сам собой являет
уверенность и стабильность. Собор как бы отражает дух Вильгельма
Завоевателя. Презрение к сложности и страстная преданность другому миру
делает собор соответствующей обстановкой для некоторых легенд Мэлори..."

- Обратите внимание на украшенные зубцами капители, - сказал
экскурсовод. - Своей примитивной вырезкой они предваряют то, что позднее
станет общим мотивом...

- Фу! - сказал Рендер, но тихо, потому что находился в храме с
группой.

- Ш-ш-ш! - сказала Джил Де Вилл (Фотлок - ее настоящая последняя
фамилия).

Но Рендер был так же поражен, как и утомлен. Хоть он и снимал шляпу
перед хобби Джил, но оно так действовало на его рефлексы, что он предпочел
бы сидеть под восточным приспособлением, капающим воду на голову, чем
ходить по аркадам и галереям, переходам и туннелям и, задыхаясь,
подниматься по высоким трясущимся лестницам башен.

Так что он водил глазами по всему, сжигал все, закрывал глаза и
строил все заново из дымящегося пепла памяти, чтобы позднее изобразить в
видении пациентки, которая может увидеть все это только таким способом.
Этот собор был ему менее неприятен, чем другие здания. Да, он должен
привести его ей.

Камера в его мозгу фотографировала все окружающее, пока Рендер шел с
другими, перекинув плащ через руку, а его пальцы нервно тянулись за
сигаретами. Он удерживался от открытого игнорирования гида, понимая, что
это было бы надиром всех форм человеческого протеста. Так что он шел по
Уинчестеру и думал о двух последних сеансах с Эйлин Шалотт.

Он снова бродил с ней.

"...ГДЕ ПАНТЕРА ХОДИТ ТУДА-СЮДА ПО ВЕТКЕ ДЕРЕВА..."

Они бродили.

"ГДЕ ОЛЕНЬ ЯРОСТНО ПОВОРАЧИВАЕТСЯ К ОХОТНИКУ..."

Они остановились, когда она подняла руки к вискам, раздвинула пальцы
и искоса взглянула на него; губы ее разжались, как если бы она хотела
спросить.

- Олени, - сказал он.

Она кивнула, и олень подошел. Она ощупала его рога, уши, похлопала по
морде.

- Да, - сказала она.

Олень повернулся и пошел прочь, а пантера прыгнула на спину и
вцепилась в его шею.

Эйлин видела, как олень дважды ударил кошку рогами, а затем умер.

"...ГДЕ ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЯ ГРЕЕТСЯ НА СОЛНЦЕ, РАСТЯНУВШИСЬ НА КАМНЕ..."

Эйлин смотрела, как змея свивалась и ударяла. Затем она ощупала
погремушки змеи и повернулась к Рендеру.

- Зачем ЭТИ вещи?

- Вы должны знать не только идиллию, - сказал он и указал

"...ГДЕ АЛЛИГАТОР СПИТ РЯДОМ С ОЗАБОЧЕННЫМ ЗАЛИВОМ..."

Она коснулась плоской кожи. Животное зевнуло. Она изучила его зубы,
строение челюстей.

Вокруг них жужжали насекомые. Москит сел на ее руку и ужалил. Она
хлопнула по нему и засмеялась.