Чтение 17–й страницы книги ~Самая темная дорога~

Но когда он дотянулся до этого места, то обнаружил лишь древнее, зеленое божество, обитающее под водой, и никаких признаков Ким. Он не знал - не мог знать, - что после того, как Табор опустил ее на землю у озера, она унеслась при помощи сил земли к Башне Лизен, а потом, в ту же ночь, красный огонь собственной неукротимой магии перенес ее через горы в Банир Лок.

А через гору он не мог проникнуть, разве только снова отправил бы в путешествие свою душу. Но он лишь недавно вернулся из путешествия над волнами и не мог повторить его через такое короткое время.

Так что он ее потерял. Он ощущал присутствие других сил, огоньков на карте во тьме своего внутреннего мира. Вокруг него находились другие шаманы, в своих жилищах, очень похожих на его собственное, здесь, у Латам. Их ауры напоминали слабое мерцание светлячков в ночи, хаотичное и нереальное. У них он не найдет помощи и утешения. Он был самым могучим шаманом на Равнине с самого момента ослепления. Если кому-то из них и предстояло еще сыграть роль в надвигающихся событиях, то именно ему, несмотря на его преклонные годы.

Раздался стук в дверь. Он уже услышал приближающиеся шаги и подавил в себе вспышку гнева против непрошеной гостьи, потому что узнал ее по походке и ритму стука.

- Входи! - крикнул он. - Чем я могу тебе помочь, супруга авена?

- Мы с Лианой принесли тебе обед, - ответила Лит коротко.

- Хорошо, - энергично отозвался он, хотя и не был голоден на этот раз. Он также чувствовал смущение: кажется, слух его начал все же слабеть: он услышал приближающиеся шаги лишь одного человека. Женщины вошли, и Лиана подошла и прикоснулась губами к его щеке.

- И это все, на что ты способна? - шутливо прорычал он. Она сжала его руку, он ответил ей тем же. Он стал бы яростно отрицать это, если бы на него насели, но в глубине души Гиринт давно признал, что любит дочь Айвора больше всех детей племени. Всей Равнины. Всех миров, если уж на то пошло.

Однако он повернулся к ее матери, которая, как он слышал, опустилась перед ним на колени, немного сбоку.

- Сила Равнины, - с уважением произнес он, - можно мне прикоснуться к твоим мыслям?

Она наклонилась вперед, и он поднял руки и провел ими по ее лицу. Это прикосновение позволило ему проникнуть в ее мысли, и он увидел в них тревогу, груз забот, бремя бессонных ночей, но - и он изумился этому, касаясь ее лица, - не ощутил и тени страха.

Его прикосновение стало ласковым.

- Айвору с тобой повезло, светлая душа. Нам всем повезло. Больше, чем мы заслуживаем.

Он знал Лит с самого ее рождения, наблюдал, как она выросла и стала женщиной, пировал на ее свадьбе с Айвором дан Банором. В те далекие дни он впервые заметил в ней какое-то внутреннее сияние. И с тех пор это сияние оставалось в ней, оно лишь усилилось с рождением детей, и Гиринт знал его причину. То была глубокая, излучающая свет любовь, которой она редко позволяла прорываться наружу. Лит не доверяла тем, кто выставлял чувства напоказ. Ее всю жизнь называли холодной и неприступной. Но Гиринт знал, что это не так.

Он неохотно убрал ладони и снова почувствовал накатившую дрожь эха войны.

Лит почтительно спросила:

- Ты что-нибудь видел, шаман? Можешь мне что-нибудь рассказать?

- Я как раз сейчас смотрю, - спокойно ответил он. - Садитесь обе, и я расскажу вам, что смогу.

Он снова раскинул свою сеть, отыскивая силовые интервалы в паутине времени и пространства. Но он находился далеко, был уже не молод и только недавно вернулся из самого трудного путешествия в своей жизни. Все было неясно, кроме отзвуков и ощущения надвигающейся битвы, от исходов которой зависит, придет ли конец войне или конец всему.

Этого он им не сказал: это было бы ненужной жестокостью. Съел обед, который они ему принесли - кажется, он все же проголодался, - и послушал, как Лит распределила силы в лагере, переполненном женщинами, детьми и стариками. И еще там было восемь слепых, бесполезных шаманов.

На протяжении этого и следующего дня вокруг него все сгущались дурные предчувствия. Гиринт сидел на циновке в темном доме и старался, когда позволяли его угасающие силы, разглядеть ясно хоть что-нибудь, найти для себя роль в событиях.

Однако прошли оба дня, прежде чем он ощутил прикосновения Бога, и Кернан послал ему дар предвидения. И когда услышал звуки этого голоса, увидел этот образ, его охватил такой страх, какого он никогда не испытывал, даже путешествуя над волнами. Это должно было быть нечто новое, нечто ужасное. И всего ужаснее было то, что это не было направлено против него, старого человека с долгой, полной жизнью за спиной. Не ему предстояло заплатить цену, и он ничего не мог с этим поделать. Переполненный горем, Гиринт два дня возносил молитвы.

А потом позвал к себе Табора.

* * *

Армия Света двигалась по Равнине на войну. Они проехали к северу от Селидона, от Андеин, от зеленого кургана, который Кинуин воздвигла над павшими, а белая величественная вершина Рангат возвышалась над ними, заполняя собой голубое летнее небо в легких облаках.

Все они скакали верхом, кроме воинов из Катала на флангах: они ехали на своих военных колесницах, к колесам которых были прикреплены косы. Когда в Бреннине вспыхнул магический кристалл, Айлерону необходимо было спешить, и он не мог взять с собой пеших солдат. Предвидя такую ситуацию, в течение долгой, противоестественной зимы он строил планы именно на этот случай. Поэтому лошади были готовы, и все воины армии Бреннина умели ездить верхом. Как и все мужчины и женщины светлых альвов из Да-нилота. А о дальри нечего было и говорить.

Под благожелательным, чудодейственным солнцем возвращенного лета они ехали среди свежей травы и ярких всплесков полевых цветов. Равнина простиралась во все стороны, сколько мог видеть глаз. Дважды им встретились большие стаи элторов, и все радовались при виде этих животных, которые освободились из снежного плена и снова свободно носились по высокой траве.

Но надолго ли? Среди всей окружающей людей красоты этот вопрос не переставал их мучить. Они не были дружеской компанией, выехавшей на прогулку под летним небом. Они были армией, которая очень быстро приближалась к вратам Тьмы и скоро должна была прибыть туда.

Они действительно скачут очень быстро, понял Дейв. Не с такой безумной скоростью, как скакали тогда дальри к Селидону, но Айлерон требовал от них напряжения всех сил, и Дейв был благодарен за короткий отдых, который им устроили на несколько часов в полдень.

Он спрыгнул с коня, мышцы его протестовали, и он размял их упражнениями, как смог, а потом вытянулся на спине в мягкой траве. Когда Торк улегся рядом, Дейв задал ему вопрос:

- Почему мы так спешим? Я хочу сказать, что нам недостает Дьярмуда, и Артура, и Ким, и Пола... Какое преимущество видит Айлерон в такой спешке?

- Узнаем, когда Ливон вернется с совещания, - ответил Торк. - По моим предположениям, тут дело в географии не меньше, чем в остальном. Он хочет сегодня вечером подойти к Гуиниру, чтобы мы могли пройти через лес утром. Если нам это удастся, мы должны завтра до наступления темноты оказаться к северу от озера Селин в долине Андарьен. Это имело бы смысл, особенно если армия Могрима ждет нас там.

Спокойный голос Торка внушал тревогу. Армия Могрима: цверги, ургахи на слогах, волки Галадана, лебеди из стаи Авайи, и одному Ткачу ведомо, что еще. Лишь Рог Оуина спас их в прошлый раз, а Дейв знал, что не посмеет еще раз протрубить в него.

Общая картина была слишком пугающей. Он сосредоточился на ближайших целях.

- Так мы успеем добраться до леса? До Гуинира? Сможем попасть туда до темноты?

Он увидел, как блеснули глаза лежащего рядом Торка, затем его смуглый приятель ответил:

- Если бы с нами были одни дальри, то смогли бы, конечно. Но теперь не уверен, со всем этим добавочным балластом из Бреннина.

Дейв услышал громкое негодующее фырканье, обернулся и увидел Мабона из Родена, который как раз устраивался рядом с ними.

- Не замечал, чтобы кто-нибудь из нас отставал по пути к Селидону, - заметил герцог. Он сделал глоток воды из фляги и предложил ее Дейву, тот не отказался. Вода была ледяная; он не мог понять, почему.

Присутствие Мабона было отчасти неожиданностью, но приятной. Рану, полученную у Адеина, вчера вечером залечили Тейрнон с Бараком после того, как Айлерон позволил наконец разбить лагерь. Мабон наотрез отказался остаться.

Со времени перехода от Парас Дерваля к Латам, где ждали Айвор и дальри, герцог предпочитал общество Ливона, Торка и Дейва. Дейв был рад этому. Кроме всего прочего, Мабон спас ему жизнь, когда Авайя обрушилась на него, как гром с ясного неба, во время того путешествия. И еще герцог был опытным воином и хорошим товарищем. У них с Торком уже установились дружеские отношения, и, обычно мрачные, они перебрасывались шутками.

Теперь Мабон украдкой подмигнул Дейву и продолжал:

- Во всяком случае, это не бег на короткую дистанцию, мой юный герой. Это долгий переход, а для этого вам необходима выносливость воинов Родена. А не дерзость дальри, которая угасает за долгие часы.

Торк не снизошел до ответа. Вместо этого он выдернул пучок длинной травы и запустил ею в лежащего Мабона. Однако ветер дул навстречу, и большая часть травы попала на Дейва.

- Хотел бы я знать, - произнес подошедший к ним Ливон, - почему я продолжаю проводить время с такими безответственными людьми.

Он говорил шутливым тоном, но глаза его оставались серьезными. Все трое сели и тревожно посмотрели на него.

Ливон присел на корточки и стал рассказывать, рассеянно теребя пучок травы.

- Айлерон действительно хочет успеть к Гуиниру до ночи. Я никогда не забирался так далеко к северу, но мой отец здесь бывал, и он говорит, что мы должны успеть. Но есть одна проблема.

- Какая? - Мабон смотрел мрачно и внимательно.

- Тейрнон и Барак весь день мысленно прощупывали дорогу впереди, чтобы выявить присутствие зла. Гуинир - самое подходящее место, чтобы устроить засаду. Коням, а особенно колесницам, будет неудобно двигаться, даже если мы будем держаться опушки леса.

- Они что-нибудь видели? - Вопросы задавал Мабон; Дейв и Торк слушали и ждали.

- В каком-то смысле - да, в этом и проблема. Тейрнон говорит, что находит всего лишь слабые следы зла в Гуинире, но тем не менее чувствует опасность. Он не может этого понять. Он действительно ощущает армию Тьмы впереди от нас, но гораздо дальше Гуинира. Они уже у Андарьен, мы думаем, у них там место сбора.

- Так что же тогда в лесу? - спросил Мабон, задумчиво хмуря брови.

- Никто не знает. Тейрнон предполагает, что то зло, которое он чувствует, это остаточный след прошедшей армии или кучка шпионов, которых они оставили в тылу. Опасность может быть скрыта в самом лесу, считает он. Еще во времена Баэль Рангат в Гуинире обитали темные силы.

- Так что нам делать? - спросил Дейв. - У нас есть выбор?

- Вряд ли, - ответил Ливон. - Они обсуждали вариант прохода через Данилот, но Ра-Тенниэль сказал, что, даже если нас сопровождают альвы, нас слишком много, и они не смогут уберечь всех: многие из нас затеряются в Стране Теней. А Айлерон не хочет просить их развеять туман, так как армия Тьмы стоит у Андарьен. Они двинутся на юг, как только это случится, и нам придется сражаться в Данилоте. Верховный правитель сказал, что не допустит этого.

- Значит, мы рискнем попытать счастья в лесу, - подытожил Мабон.

- По-видимому, - согласился Ливон. - Но Тейрнон все время повторяет, что не видит там настоящего зла, так что я не знаю, насколько велик риск. Во всяком случае, таково решение. Мы войдем в лес утром. Никто не должен входить туда ночью.

- Это прямой приказ? - тихо спросил Торк. Ливон повернулся к нему:

- Нет. А что?

Голос Торка звучал нарочито равнодушно.

- Я подумал, что группа людей, очень немногочисленная, может сегодня ночью отправиться на разведку и посмотреть, что там такое.

Все немного помолчали.

- Группа, скажем, из четырех человек? - пробормотал Мабон из Родена тоном, выражавшим чисто академический интерес.

- Это было бы разумное число, по-моему, - ответил Торк после недолгого размышления.

Глядя на троих товарищей с внезапно сильно забившимся сердцем, Дейв увидел в каждом спокойную решимость. Больше ничего не было сказано. Отдых почти закончился. Они поднялись и приготовились снова сесть в седла.

Но тут что-то случилось. На юго-восточном фланге армии возникло какое-то движение. Дейв обернулся вместе с остальными и увидел, как три незнакомых всадника в сопровождении стражи проехали мимо них туда, где находились Верховный правитель, авен и Ра-Тенниэль из Данилота.

Эти трое были одеты в запыленные одежды, и каждый сгорбился в седле от усталости, глубоко въевшейся в их лица. Один из них, постарше, принадлежал к дальри, его лицо невозможно было разглядеть под слоем пыли и грязи. Второй был помоложе, высокий, светловолосый, с зеленой татуировкой на лице.

Третий был гномом, это был Брок из Банир Тал.

Брок. Которого Дейв в последний раз видел в Гуин Истрат, когда тот готовился ехать на восток, в горы, вместе с Ким.

- Мне бы хотелось это увидеть, - быстро произнес Ливон. Он двинулся вслед за тремя вновь прибывшими. Дейв не отставал от него, как и Мабон с Торком.

Благодаря рангу Ливона, а также герцога их пропустили к правителям. Дейв стоял за спиной Торка, возвышаясь на полголовы над всеми остальными, и наблюдал, как прибывшие опустились на колени перед Верховным правителем.

- Добро пожаловать, Брок, - сказал Айлерон с искренней теплотой. - Рад твоему возвращению. Назови, пожалуйста, своих спутников и расскажи, какие вести принес?

Брок встал. Несмотря на усталость, его голос звучал ясно.

- Приветствую тебя, Верховный правитель, - сказал гном. - Я бы хотел, чтобы ты так же радушно принял этих двоих, которые вместе со мной скакали без остановки две ночи и почти два дня, чтобы сражаться в рядах твоих воинов. Рядом со мной стоит Фейбур из Ларака в Эриду, а рядом с ним - тот, кто называет себя Дальриданом, и могу тебе сказать, что он спас мне жизнь и жизнь Ясновидящей Бреннина, не то мы бы неминуемо погибли.

Дейв мигнул, услышав имя дальри. Он поймал взгляд Ливона, который прошептал:

- Сын Всадника? Изгнанник. Интересно, кто он.

- Добро пожаловать вам обоим, - сказал Айлерон. А затем напряженным голосом спросил: - Какие вести из-за гор?

- Печальные, господин мой, - ответил Брок. - Еще одна беда лежит на совести гномов. Дождь смерти лил три дня в Эриду. Его наслал Котел с Кадер Седата, и - как мне ни горько произносить эти слова - не думаю, что на этой земле остался хоть один живой человек.

Тишина, наступившая после этих слов, выражала потрясение, которое не высказать словами. Фейбур, как видел Дейв, стоял прямой, словно копье, его лицо превратилось в каменную маску.

- Он еще идет? - очень тихо спросил Ра-Тенниэль.

Брок покачал головой.

- Я думал, вы знаете. Разве от них нет известий? Дождь прекратился два дня назад. Ясновидящая сказала нам, что Котел на Кадер Седате разбит.

После боли, после горя - надежда выше всяких ожиданий. Внезапно вокруг поднялся ропот, пронесся по рядам войска.

- Слава Ткачу! - воскликнул Айлерон. А потом спросил: - А что с Ясновидящей, Брок?

- Она была жива и здорова, однако я не знаю, где она сейчас. Нас проводили в Кат Миголь вот эти два человека. Она освободила там параико с помощью Табора дан Айвора и его летающего единорога, и они унесли ее на запад две ночи назад. Куда, мне не известно.

Дейв взглянул на Айвора.

- Что он там делал? Я оставил его, приказав охранять лагерь.

- Он и охранял. - Это впервые заговорил тот, кого звали Дальриданом. - Он охранял их и отправился обратно снова выполнять приказ. Его призвала Ясновидящая, Айвор... авен. Она знала имя его единорога, и у него не было выбора. И у нее тоже - она не сумела бы сделать то, что должна была сделать, лишь с помощью нас троих. Не сердись на него. Мне кажется, он и так достаточно страдает.

Лицо Ливона побелело. Айвор открыл рот и снова закрыл его.

- Чего ты боишься, авен Равнины? - спросил Ра-Тенниэль.

И снова Айвор заколебался. Затем, словно черпая эту мысль из родника своего сердца, ответил:

- Каждый раз после полета он уходит все дальше. Я боюсь, что скоро он станет таким, как... как Оуин и Дикая Охота. Существом из дыма и смерти, совсем покинувшим мир людей.

Снова воцарилась тишина, другого рода, в которой было столько же благоговения, сколько и страха. Ее нарушил Айлерон нарочито резким голосом, который вернул их обратно на Равнину, в день, который неумолимо склонялся к вечеру.

- Нам предстоит еще долгий путь, - сказал Верховный правитель. - Мы будем рады видеть вас троих в наших рядах. Вы умеете ездить верхом?

Брок кивнул.

- Поэтому я здесь, - сказал Фейбур. Молодой голос, изо всех сил старающийся звучать сурово. - Чтобы скакать с вами и сделать, что смогу, когда начнется битва.

Айлерон посмотрел на пожилого мужчину, который называл себя Дальриданом. Дейв заметил, что Айвор тоже на него смотрит и что Дальридан, в свою очередь, смотрит не на Верховного правителя, а на авена.

- Я умею ездить верхом, - очень тихо произнес Дальридан. - А мне можно?

Дейв внезапно понял, что тут что-то происходит.

Айвор долго смотрел на Дальридана и не отвечал. Затем сказал:

- Ни один вождь не может по закону простить изгнанника. Но в пергаментах. хранящихся у Селидона, не написано ничего насчет того, что позволено сделать в подобном случае авену. Мы находимся в состоянии войны, и ты уже послужил нашему делу. Я разрешаю тебе остаться. И говорю это сейчас как авен.

Он замолчал. Потом уже другим голосом Айвор сказал:

- Тебе позволено вернуться на Равнину и к своему племени, но не под тем именем, которое ты взял. Добро пожаловать обратно под тем именем, которое ты носил до того несчастного случая, который прогнал тебя в горы. Я никогда не думал увидеть столь яркую нить во тьме, обещание возвращения. Не могу выразить, как я рад снова видеть тебя здесь.

Он улыбнулся.

- Теперь обернись, так как тут есть еще один человек, который обрадуется. Сорча из Третьего племени, повернись и поздоровайся со своим сыном!

Стоящий перед Дейвом Торк застыл, а Ливон издал вопль восторга. Сорча обернулся. Он посмотрел на своего сына, и Дейв, стоящий за спиной Торка, увидел, как грязное лицо дальри осветилось нежданной радостью.

На мгновение все застыли, как живая картина; затем Торк, споткнувшись, шагнул вперед с непривычной неловкостью, и они с отцом обнялись так крепко, что, казалось, им хочется выдавить силой своих объятий все те темные годы, которые лежали между ними.

Дейв - это он толчком послал Торка вперед - улыбался сквозь слезы. Он посмотрел на Ливона, а затем на Айвора. Вспомнил о собственном отце, таком далеком - таком далеком всю жизнь. Перевел взгляд вверх на Рангат и вспомнил огненную руку.

- Как вы считаете, - прошептал Мабон из Родена, - в ту небольшую экспедицию, которую мы запланировали, можно с таким же успехом отправиться и всемером?

Дейв вытер глаза и кивнул. Затем, все еще не в состоянии говорить, кивнул еще раз.

Ливон подал им сигнал двигаться вперед. Стараясь поаккуратнее обращаться с топором и двигаться как можно тише, Дейв пополз рядом с другом. Остальные последовали их примеру. Распростершись на холмике служившем слабым прикрытием на открытой Равнине, все семеро смотрели на север, в темноту Гуинира.

Над их головами скользили на восток облака, то открывая, то заслоняя убывающую луну. Вздох ветра пронесся по высокой траве и впервые донес до них запах вечнозеленого леса. Вдали над деревьями возвышался Рангат, закрывая собой большую часть северного неба. Когда луна выходила из-за облаков, гора сияла странным, потусторонним светом. Дейв перевел взгляд на запад и увидел, что там кончается планета.

По крайней мере, так казалось. Они находились на самом краю Данилота, Страны Теней, где время менялось, где люди могли заблудиться в туманах, сотворенных Ра-Латеном, и бродить до скончания всех миров. Дейв вглядывался в лунные тени, в ползущий туман, и ему казалось, что он видит там расплывчатые фигуры: некоторые верхом на призрачных конях, другие пешие, но все они бесшумно двигались в тумане.

Они покинули лагерь, когда взошла луна, это оказалось проще, чем они ожидали. Ливон провел их через сторожевой пост, где дежурил Кектар из Третьего племени, который не собирался выдавать их или мешать планам сына авена. Действительно, единственное возражение у него вызвало то, что ему не позволили сопровождать их.

- Тебе нельзя, - очень спокойно прошептал Ливон, полностью владея собой. - Если мы не вернемся до восхода солнца, значит, мы попали в плен или погибли, и кому-то придется предупредить об этом Верховного правителя. Этим человеком будешь ты, Кектар. Мне очень жаль. Неблагодарная задача. Если Боги нас любят, тебе не придется нести это известие.

После этого долго не было слышно ни слова. Только шелест ночного ветра на Равнине, уханье совы на охоте да тихий звук их собственных шагов, пока они шли от лагерных костров в темноту. Потом шуршание расступающейся травы, когда они легли и проползли последнюю часть пути по направлению к тому холмику который указал Ливон, у самой восточной окраины Данилота и у самой южной - Гуинира.

Пока Дейв полз вперед рядом с Мабоном из Родена позади Торка и Сорчи, который теперь не желал отставать от сына больше чем на несколько дюймов, он думал о том, какое большое место в его жизни занимает смерть с тех пор, как он попал во Фьонавар.

С тех пор, как он преодолел пространство между мирами и очутился на Равнине и Торк чуть не убил его кинжалом. В ту первую ночь без убийства все же не обошлось: они со смуглым дальри, которого он теперь называл братом, вместе прикончили ургаха в роще Фалинн, и то была первая смерть из многих. Было сражение у Ллиунмир, а потом среди снегов у Латам. Охота на волков в Гуин Истрат, а потом, всего три ночи назад, резня на берегах Адеин.

Ему везло, думал Дейв, осторожно двигаясь вперед, когда луна выглянула между двумя полосками облаков. Он мог погибнуть уже раз десять. Умереть так далеко от дома. Луна скользнула за тучи. Ветерок был прохладным. Снова прокричала сова. Над головой, там, где покров облаков редел, светили редкие звезды.

Он во второй раз в тот день вспомнил своего отца. Почти против своей воли, под влиянием расстояния и теней и долгой печали, он представил себе своего отца рядом с ними, восьмую тень на темной Равнине. Джозеф Мартынюк три года сражался в рядах украинских партизан. Это было более пятидесяти лет назад, но все равно. Он всю жизнь занимался физическим трудом, который закалил его большое тело, и Дейв рос, побаиваясь сильной, мускулистой руки отца. Джозеф мог бы размахивать смертоносным топором, и его ледяные голубые глаза могли лишь чуть поблескивать - не слишком ли много он хочет от него? - при виде того, как легко его сын управляется со своим топором и как уважают Дейва высокопоставленные и мудрые люди.

Он бы не отставал от них, думал Дейв, давая волю фантазии. По крайней мере, был бы не хуже Мабона, наверняка. И не испытывал бы никаких сомнений или колебаний в правильности своих поступков, в необходимости воевать, защищая их дело. В детстве Дейв слышал рассказы о подвигах отца на его собственной войне.

Но не от Джозефа. Те обрывки, которые дошли до Дейва, рассказывали друзья его родителей, пожилые мужчины, которые после третьего стакана ледяной водки рассказывали неуклюжему сыну-переростку давние истории о его отце. Или только начинали рассказывать. Потому что Джозеф, услышав это, заставлял их замолчать потоком брани на своем родном языке.

Дейв до сих пор помнил тот первый раз, когда он поколотил своего старшего брата. Когда Винсент однажды поздно ночью в их общей комнате небрежно упомянул о взрыве на железной дороге, который организовал их отец.

- Откуда ты об этом знаешь? - спросил Дейв, ему было тогда лет десять. Он до сих пор помнил, как подпрыгнуло его сердце.

- Папа мне рассказал, - спокойно ответил Винсент. - Он мне рассказывал много таких историй.

Возможно, даже сейчас, пятнадцать лет спустя, Винсент по-прежнему не знал, за что младший брат с такой яростью набросился на него. В первый и в последний раз. Прыгнул на своего менее высокого, более хрупкого старшего брата и избил его. И кричал, что Винсент лжет.

На вопли Винсента в комнату ворвался Джозеф, заслонив своим мощным телом свет из коридора, схватил младшего сына одной рукой и поднял в воздух, а второй стал лупить его открытой мясистой ладонью.

- Он меньше тебя! - ревел Джозеф. - Ты никогда не должен его бить!

И Дейв, в слезах, подвешенный в воздух, не в состоянии увернуться от сыплющихся на него ударов, закричал, почти бессвязно:

- Но я же меньше тебя!

И Джозеф остановился.

Он опустил своего долговязого, неуклюжего, плачущего сына на кровать. И произнес напряженным голосом:

- Это правда. Это правильно.

И вышел, закрыв за собой дверь в спальню, оставив их в темноте.

Дейв тогда ничего не понял, и, если честно, он даже сейчас понимал только часть того, что произошло в ту ночь. Такой самоанализ не был ему свойствен. Возможно, он и не хотел им заниматься.

Но он помнил, как Винсент на следующий вечер предложил рассказать младшему брату историю о взрыве поезда. И как он сам, немногословно, но с вызовом, предложил Винсенту заткнуться.

Теперь он жалел об этом. Он жалел о многом. Наверное, это расстояние так на него действует, решил он.

Думая об этом, он подполз к Ливону на вершину холма и посмотрел вниз, в темноту Гуинира.

- С моей стороны, это был не самый умный поступок, - прошептал Ливон. - Слова были грустные, а тон - нет.

Дейв услышал едва сдерживаемое волнение в голосе сына Айвора и ощутил в себе неожиданный прилив радости, заглушивший страхи. Он был с друзьями, которых любил, глубоко уважал и делил с ними опасности предприятия, достойного того, чтобы участвовать в нем вместе с ними. Казалось, нервы его обнажены и остро отточены; он чувствовал, как в нем кипит жизнь.

Луна спряталась за следующую плотную гряду облаков. Очертания леса расплылись и стали неясными.

- Очень хорошо, - сказал Ливон. - Я поползу вперед. Следуйте за мной по двое. Не думаю, что они нас ожидают, если там и правда что-то есть, кроме медведей и диких кошек. Я буду держать направление на ту небольшую впадину немного северо-восточнее. Двигайтесь тихо. Если взойдет луна, оставайтесь на месте, пока она снова не скроется.

Ливон перевалил через вершину и пополз на животе вниз через открытое пространство к лесу. Он двигался так ловко, что трава почти не шевелилась.

Дейв подождал несколько секунд, затем пополз вперед вместе с Мабоном. Ползти было нелегко из-за топора, но он не затем явился сюда, чтобы искать легких дел. Он нашел ритм поочередного перемещения локтей и коленей, заставил себя дышать ровно и медленно, низко пригнул голову к земле. Он дважды бросал взгляд вверх, чтобы убедиться, что ползет в нужном направлении, а один раз убывающая луна все же выглянула из-за облаков ненадолго, заставив их прижаться к земле среди посеребренной травы. Когда она снова скрылась, они двинулись дальше.

Они нашли склон, ведущий вниз, в том месте, где деревья стали гуще. Ливон ждал, низко пригнувшись к земле и прижав палец к губам. Дейв привстал на колено, осторожно дыша и прижимая к себе топор. И прислушался.

Тишина, лишь крики ночных птиц, шум ветра в деревьях, короткая возня какого-то маленького зверька. Потом раздался едва слышный шорох травы, и рядом с ними появились Торк и Сорча, а через мгновение к ним так же бесшумно присоединились Брок и Фейбур. Лицо молодого воина Эриду было похоже на мрачную маску. Со своей темной татуировкой он напоминал одного из первобытных, неумолимых Богов войны.