хватает витаминов. Пошел слух, что нас скоро отпускают домой. Сержант Юра
сказал мне, что будто из лагерей в других местах кое-кто уже уехал в
Германию. Но может быть, это просто слухи, всего лишь желаемое. Я понимаю,
как тебе тоскливо и одиноко. Плохо, что у нас нет детей. Надеюсь, угля
тебе хватает: меня нет, и верхний этаж нашего уютного дома отапливать не
надо. Очень хочется знать, как ты живешь, кто вернулся с войны в нашей
деревне, как они смотрят на все, что произошло?
незлобливо, иногда обращаются за советом, я ведь все-таки
инженер-строитель. Познакомился я с доброй женщиной, зовут ее Рита, ей
около тридцати (ты, пожалуйста, не ревнуй, повода нет, иначе не писал бы
тебе о ней). Она одинока, родители где-то в другом городе. Работает Рита
кладовщицей в инструментальном цехе. В перерыве она иногда зазывает меня к
себе в каморку и угощает тарелкой супа или каши, делится хлебом. А я не
могу понять этой незлобливости. Какой-то мазохизм. Пишу тебе об этом в
связи с чем. Вчера мы работали две смены, до девяти вечера, потому что на
следующий день у русских не рабочий - 7-е ноября, - большой их
национальный праздник. После работы прямо в цехе был концерт, а после него
- кино. Я решил остаться, посмотреть. Пока шел концерт, я помылся в
душевой, а потом сел рядом с Ритой, она сказала, что фильм музыкальный -
смешной, комедия, называется "Веселые ребята", и что я все пойму. Но перед
фильмом показали хронику о зверствах в немецких концлагерях для русских.
Такого кошмара нет в аду Данте. Сперва мне показалось, что это все не
настоящее, как обычно в кино, придумано. Потом мне стало страшно, я
почувствовал себя с теми, кто был обречен на страдания. Но тут же меня
охватил ужас, когда я всмотрелся в тех, кто творил это зло: они ведь тоже
были живыми людьми. И больше того, - я вспомнил, что на них почти такая же
форма, какую носил я и подобие которой и сейчас на мне, несмотря на то,
что истрепаны шинель, китель и сапоги. Я испугался, что кончится кино,
зажжется свет и все вдруг увидят меня, станут молча (если только молча!)
смотреть на меня, как на прокаженного, вокруг которого образуется пустота,
а я один останусь в центре, видимый всеми. И Рита увидит как-то иначе
меня, мою шинель. И предстоит встретиться с ее глазами. Что испытаю, когда
на меня обрушится во взглядах ненависть. Ненависть всех, но не на тех
извергов, кто был только что на экране и уже исчез, а на меня одного -
живого, единственного здесь перед ними символа зла. И обратившись мысленно
к Богу с горькими словами, я, что-то шепнув Рите, не стал дожидаться
кинокомедии, а, пригнувшись, в темноте покинул цех и пошел через пустырь,
сквозь мокрую метель. Через полчаса я уже был у себя в бараке...
совета"...
значащих строк, дата и подпись. Левин был человеком не сентиментальным, за
свою жизнь он прочитал уйму всяких бумаг, где люди исповедовались,
выворачивались наизнанку. Но для Левина это являлось всего лишь
документом, подшитым к делу. Поэтому и к письму Кизе он отнесся весьма
спокойно, оценив его, как еще одну черточку к картине, которая никогда не
будет дописана, поскольку слишком много у нее создателей... И живых еще, и
уже мертвых, как Алоиз Кизе и его жена Энне...
выписал: "Рита (очевидно, Маргарита) - кладовщица в инструментальном
цехе". Скудным уловом после прочтения обоих писем он не был разочарован,
профессия приучила не обольщать себя надеждами, а пользоваться тем, что
Бог послал. Он еще не думал, не знал, что станет делать с этим сержантом
Юрой и кладовщицей Ритой, затерявшимися в почти полувековой давности среди
тысяч и тысяч других Юр и Рит, но одна мысль все же возникла, и он стал
писать письмо Анерту в Мюнхен.
Вас за содействие. Буду откровенен, не могу сказать, что они меня очень
вдохновили. Вы оказались правы: письма слишком личные, бытового характера.
Но поскольку в них есть даты, я просил бы Вас посмотреть дневники
господина Кизе, нет ли там записей, относящихся к этому времени. Если
таковые обнаружатся, я хотел бы с Вашего разрешения с ними ознакомиться и
узнать Ваше мнение, каким образом эти дневники после смерти Вашего дяди в
Старорецке оказались в Мюнхене у его жены.
обоюдных интересах).
международный конверт и надписал адрес.
капитана Остапчука - был обнесен новой металлической сеткой, которую, чтоб
не ржавела, Остапчук красил корабельным суриком.
сплевывал косточки в кулак и высыпал их в ту же миску.
сопеть, куркуль, передохни, покурим, побалакаем.
на городском совещании правоохранительных органов. Левин идти отказался:
"Сходи-ка ты, я уже стар для этого. Насиделся я на этих совещаниях. Ничего
нового там не услышишь". - Неудобно не пойти, Ефим Захарович, раз уж
пригласили, снизошли", - сказал Михальченко. - "Вот и пойди"...
приятелями. Совершенно разные, они умели слаженно работать, потом
Михальченко перевели в райотдел. Последние два года виделись они редко, и
встретившись в клубе УВД на совещании, обрадовались. "Значит, стал
помещиком, имением обзавелся?" - спросил Михальченко. - "Ты не фыркай,
посмотришь. Ведро вишни дам. В это воскресенье и поедем..." -
"Электричкой?" - "Нет, автобусом, час и еще пешком с полчаса.
Протрясешься. Вон гладкий какой стал"...
вытер руки тряпкой, смоченной в уайтспирите, и сев напротив Михальченко,
спросил:
висит, не дергают ни в областное управление, ни в прокуратуру, ни в
райком.
читал. Ну и потом по работе приходилось сталкиваться. Он розыск хорошо
знает. Значит, "бабки" поманили к тебе?
переходи ко мне, Максим.
ж вы там разматываете?
заглянуть в чужой сейф, поиск наводчиков, "кидал", выполняем заказы на
розыск лиц по гражданским искам, ну без вести пропавших. Работы хватает.
появляется...
подробности, скажем: а чем собственно занимается Левин, не ловит же он
слинявших алиментщиков? - Так вот, случись такой поворот в разговоре, не
исключено, что Михальченко и упомянул бы, что некий Александр Тюнен платит
по сорок рублей в сутки за то, что Левин ищет его отца, а кроме того за
валюту должен выяснить обстоятельства смерти и место захоронения оберста
Кизе, о котором печется его племянник из Мюнхена, - тут бы, глядишь, и
вспомнилось Остапчуку письмо Георга Тюнена до востребования Иегупову,
попавшее с главпочтамта в один из ящиков остапчуковой коллекции. Впрочем,
ничего бы не вспомнилось Остапчуку, поскольку письмо это попало к нему в
самый разгар работы комиссии, мучительного писания справок, и конверт с
письмом, даже не взглянув на него, Остапчук швырнул в один из ящичков, где
лежали еще неразобранные прочие бумажки, отложенные для знакомства "на
потом", когда выдастся свободное время...
"уазик"; сидевший в нем старшина посигналил.
послал за вами.