read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



кроить своей соседке, которая научилась кройке.
- Вот это убедительно.
Мы с Корделией имеем обыкновение проверять честность профсоюзных и
политических деятелей, деловых людей и девушек, сопоставляя, с
придирчивостью налогового инспектора, их образ жизни с их доходами.

В пятницу, в восемь часов утра, Бюзар начал свою четвертую смену;
брессанец вышел на работу в полдень.
После обеда Бюзар поделился своим горем с Элен и дал ей прочесть письмо
Мари-Жанны.
В шесть часов вечера Элен пошла к воротам фабрики, чтобы встретить мать
Мари-Жанны и переговорить с нею. Корделия со своей стороны собиралась
прощупать Шатияра, с которым мы дружили, и после этого снова повидать
Мари-Жанну и ее мать.
Таким образом, в субботу утром больше десяти человек, включая мать
Мари-Жанны, пытались помирить Бюзара с его невестой.
До сих пор Элен не одобряла женитьбы брата на этой "ломаке", как она
говорила. Мать Мари-Жанны утверждала:
- Всякая торговля превращает человека в раба... Тебе придется
распрощаться с любимыми развлечениями, с кино, с танцами, - говорила она
дочери. - Ты будешь занята и в субботу, и в воскресенье.
Корделия, как читатель помнит, всего неделю назад с жаром отстаивала
право своей подруги на свободу. Но теперь все они упорно стремились их
поженить. Даже Шатляр и тот, угрызаясь тем, что ссора произошла по его
вине, тоже принял участие в примирении.
- Возможно, я разговаривал с парнем слишком резко. Надо быть
человечнее...
Таково наше время. Сердечные дела теперь уже не имеют ничего общего с
величием души, как в трагедиях Корнеля. Кодекс чести заменен теперь
"любовной почтой". Никого не трогает тяга молодых людей к героическим
поступкам, но, как только те распускают нюни, все приходят в умиление.
Журнал может с возмущением рассказать о расстреле, напечатать фотографию
расстрелянных мужчин, женщин и детей, брошенных в братскую могилу, и на
обложке того же номера поместить фотографию новорожденных. Наше общество
впадает в детство. Это закономерно для кануна великих революций. Сен-Жюст
и Робеспьер вначале тоже писали всякий вздор.
В субботу, в полдень, Корделия рассказала мне о натиске, которому
подверглась ее подруга. Все без устали твердили ей: "Ты не имеешь права
разбивать сердце Бюзару. Вот уж полтора года, как вы встречаетесь. Когда
ты давала согласие, ты великолепно знала, что делаешь. Нельзя расстраивать
брак по такому пустяковому поводу". И все в таком же роде. Мари-Жанна не
спорила. Она только отрицательно качала головой и на все отвечала "нет".
- Почему? - спрашивали ее.
- Я передумала.

В ту же самую субботу, во вторую половину дня, я был в Бионне и,
проезжая через поселок Мореля, увидел Мари-Жанну. Она сидела у окна и
шила. Я зашел к ней.
- И вы тоже! - воскликнула она.
- Нет, нет. Я ненавижу снэк-бары...
Мари-Жанна посмотрела на меня. У нее светло-синие, словно эмалевые,
глаза, лучезарные, но лишенные глубины и живости.
- Какой ужас, всю свою жизнь варить сосиски! - продолжал я. - В
свободное время вам придется поддерживать беседу с посетителями: "Я лично
предпочитаю "симку", а вы?" - "Мне нравятся машины с передними
ведущими..."
Продолжая поносить снэк-бары, я вспоминал, какие глаза я люблю и какие
любил в своей жизни. Карие, блестящие, живые; их острый взгляд,
свойственный французам, как считают иностранцы, проникает в душу,
пронизывает насквозь, от него ничего не ускользает, и нет тайны, которую
можно от него скрыть. Черные глаза восточных евреек; черные, влажные,
глядя на них, кажется, будто плывешь по сонному, полуночному морю, и
хочется зарыться лицом в волосы, прильнуть к жаркому телу, глаза с
ароматом мокрых волос. Еще я страстно любил глаза, цвета которых я не в
состоянии определить, потому что вся их прелесть заключалась в их
сущности; описать их можно, только прибегнув к библейским образам: они
ослепляют, как меч ангела, охраняющего рай.
Но что сказать о так называемых эмалевых, голубых глазах? Мари-Жанна
словно бы надела на зрачки маленькие панцири. Глаза Мари-Жанны - это
синеватые надкрылья жука, гладкие, блестящие, отполированные крылья жука
ювелирной работы.
Продолжая ругать снэк-бары, я рассматривал Мари-Жанну.
У нее и лицо старательно отшлифовано. Гладкий лоб блестит, как
выпуклости на старинной серебряной вазе. Волосы уложены ровными волнами,
словно над ними трудился прирученный ветер, дующий всегда в одну и ту же
сторону. Розовое личико, незначительное, но свежее, как только что
сорванный персик. В полном соответствии с этим всегда хорошо натянутые
тончайшие чулки, безупречные, слегка подкрахмаленные блузки, облегающие
юбки. Все в ней удивительно гармонично. Но я не обнаружил ничего, что
могло бы объяснить ту страсть, которую она вызывала в мужчинах, и упорство
ее поклонников.
- Так вы считаете, что я правильно поступила, порвав с Бюзаром? -
спросила меня Мари-Жанна.
- Я ничего не считаю... - воскликнул я. - По правде говоря, я люблю
Бюзара и предпочел бы, чтобы вы не мучили его.
- А он действительно мучается?
- Не знаю. Я не разбираюсь в любви...
Мари-Жанна рассмеялась, и я залюбовался ее красивыми зубами. Но это не
тот бурный жизнерадостный смех, который неизменно вызывает во мне желание
прожить еще тысячу лет.
Я плел что-то о любви и продолжал ее разглядывать.
У нее длинные ноги, но не те длинные ноги, каждый шаг которых волнует,
точно первое движение шатуна в поездах дальнего следования. Есть ноги,
движения которых отдаются в сердце мужчины. Есть ноги, от величавой
походки которых все сжимается внутри, как в первый день войны. Мари-Жанна
высокая, тоненькая, она хорошо сложена, но не больше.
Мое внимание привлек контраст между блузкой из подкрахмаленного поплина
и видневшейся в вырезе рубашкой из белоснежного батиста. Батист не слишком
мягкий, ни слишком жесткий, настоящий бельевой батист, с ажурно вышитыми
веночками, подрубленный мелкими стежками. Такое белье ручной работы носили
когда-то воспитанницы пансионов.
Мари-Жанна продолжала шить, слегка нагнувшись. От дыхания рубашка
приподнималась, обнажая треугольник очень белой, очень нежной кожи с еле
заметными лиловатыми прожилками. Меня охватило ощущение близости, такое же
потрясающее, как смерть или рождение. Мой взгляд остановился на плечах с
небольшими впадинками. "Какие у нее слабые плечи", - подумал я.
Я начинал понимать, почему вокруг ее дома бродят обожатели. Пожилых
мужчин и стариков очаровывают такие сдержанные молодые женщины, с хрупкой
фигуркой под строгой одеждой, с белоснежной кожей и безукоризненным
бельем, отвечающим требованиям и хирургии и любви, трогательные плечи,
соблазнительно выглядывающие локти и коленки, скромно прикрытые одеждой.
Но юношей и тех мужчин, для которых чувственное наслаждение не основное
в жизни, больше привлекают девушки с телом, позолоченным солнцем или
отсветами электрического освещения в ночных кабаках.
Как же случилось, что скрытые чары Мари-Жанны подействовали на Бюзара?
В общем понятно, размышлял я. Бюзара тянет к роскоши. Как и все молодые
люди, он мечтает о машине, но малолитражка его не удовлетворяет, ему нужен
"кадиллак". Он поклялся стать чемпионом; у него тяга к подвигам. Сперва
его выбор пал на Мари-Жанну как на самую изысканную из всех знакомых ему
женщин, а потом ужо, как полагается, разгорелась страсть; Мари-Жанна
подала ему надежду, сказала "нет", сказала "да", взяла свои слова назад, и
он оказался в цепях. Чувственность в его выборе играла небольшую роль,
думается мне; герои совсем не обязательно сладострастны.
- Отступления нет, - сказал я Мари-Жанне. - Чужая любовь гораздо больше
связывает, чем своя собственная. Хотите вы того или нет, но вам придется
стать женой Бюзара.
- Вы так считаете?
- Теперь он не одинок. Весь город взялся вам напоминать о вашей клятве.
- Но я не давала никакой клятвы!
- Той клятве, которую вам приписывают... Вся Бионна восхищается вами,
тем, что ради вас Бюзар работает сто восемьдесят семь дней и сто
восемьдесят семь ночей подряд.
Мари-Жанна прижала свое шитье к груди и откинулась на спинку стула.
- Чего же они хотят от меня?
Она замкнулась с враждебным видом.
Такое же самое выражение я видел как-то в родильном доме на лице
молодой матери, только что в страшных муках родившей ребенка. К ней
подошел ее муж и хотел было ее погладить. Но она отодвинулась к стене,
бросила на мужа озлобленный взгляд и с негодованием сказала: "Больше
никогда этого не будет!"
- Почему не оставят меня в покое? - снова заговорила Мари-Жанна.
Пришла ее крестная, мастер в цехе, где работает ее мать. Мари-Жанна
поднялась и пошла ей навстречу; она воспитанная девушка.
- Хотите вишен?
Я ушел.
Проходя мимо окна, я услышал, как крестная говорила:
- Милая моя, что это рассказывают о тебе?..
В воскресенье вечером Мари-Жанна пришла на танцы с Бюзаром. Без пяти



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.