даже мелькнула мысль: "А не присоединиться ли мне к Луи, в его матери
хватит места для нас обоих..." Впрочем, обнять этот Гималайский хребет
оказалось легче, чем он думал, - и в какой-то мере все это напомнило ему
прежние редкие ночи вдвоем. Мадлен не проявила никакой активности. Только
робость Освальда помогла ей смириться с этим отвратительным обрядом. Она
даже поймала себя на том, что испытывает некоторое удовольствие, и пару раз
сладко содрогнулась. Орган размножения, некогда столь агрессивный,
показался ей теперь вполне приемлемым по длине и объему. Мадлен обещала
принимать Освальда раз в неделю - в часы, когда сын отдыхает. Счастливый
супруг, ошеломленный столь легкой победой, ринулся с этим известием к
супругам Бартелеми. Те приняли его холодно. Мужчине положено спать с женой,
и чем же здесь хвастаться, позвольте спросить? Им нужны конкретные
результаты, а не хроника случек. Однако втихомолку оба потирали руки - это
был первый шаг. Скоро они вновь обретут власть над дочерью при посредстве
этого славного малого. Их целью было прогнать Дамьена с его бандой
оглашенных. Вот почему Андре и Аделаида Бартелеми, опасаясь, как бы зять не
пошел на попятный, каждое утро звонили ему, чтобы напомнить о мужестве и
стойкости. Пусть Мадлен выполняет все его капризы - он же глава семьи, черт
возьми!
интимные отношения. Спал он крепко, а потому неприятных ощущений не
испытывал. Но вот однажды вечером он засиделся позже обычного, погрузившись
в "Исповедь" Блаженного Августина. Луи не мог оторваться от этого
захватывающего диалога человека со своим Господом, но внезапно почувствовал
помимо непривычной жары легкое покачивание своего жилища. Посчитав, что
мать занимается гимнастикой, он вознегодовал - что это еще за
акробатические трюки посреди ночи! Одновременно до него донеслись какие-то
глухие удары, но едва он собрался выразить свой протест, как его сморила
неодолимая усталость, и он провалился в глубокий сон.
расспрашивать мать, однако та сослалась на боли в пояснице, вынудившие ее
несколько раз потянуться. Через неделю, в тот самый миг, когда Освальд
вошел в пижаме к Мадлен, Луи только что лег, еще целиком захваченный
чтением Маймонида, - уже завтра он намеревался перечесть "Путеводитель
колеблющихся". Едва он засунул палец в рот - единственная уступка детству,
- как материнская каюта затряслась. Что такое, у мамули снова заболела
спина? Как странно, что на нее это находит ночью. На сей раз он явственно
услышал звуки другого голоса. Какой-нибудь врач или массажист? Но почему же
во всем организме отдается грохот, словно в дверь колотят обухом топора?
Любопытная метода - неужели так высвобождают защемленный нерв? Или же... Да
нет, он сошел с ума, этого не может быть. И он стал вслушиваться с
напряженным вниманием: все те же удары, четкие и очень ритмичные... Весьма
своеобразная гимнастика! Ему все-таки хотелось верить, что он просто
ослышался, - поэтому он заткнул уши и попытался уснуть. Какое имел он право
подозревать мать? Но откуда эта качка, как на волнах? Он пришел в ярость, в
бешенстве вскочил - что же, Мадлен солгала ему? Луи терпеть не мог двух
вещей: любовную страсть, затемняющую рассудок, и душевную распущенность,
ведущую к вырождению. Через несколько минут шторм прекратился, и Луи
спросил себя, не стал ли он опять жертвой галлюцинации.
матерью. Заметив, что странное явление повторялось в один и тот же час с
интервалом в неделю, он счел за лучшее выждать и в следующий четверг
затаился, выключив свет. И худшие его подозрения подтвердились. Все
началось вновь: страшные толчки, вибрация, качка. На сей раз дело оказалось
куда серьезнее - в его убежище творилось Бог весть что! Сам он упал с
кушетки, с телефонов сорвало трубки, экраны компьютеров замигали, факс
заверещал, радиоприемник стал потрескивать. Луи так укачало, что он едва не
вернул назад свой ужин. Какие свиньи! Решив выяснить все досконально, он
подполз к узкому отверстию матки, ведущему на нижние этажи. Ему очень
хотелось взгромоздиться на фаллопиеву трубу, чтобы было виднее, но доступ
туда преграждала слизистая пробка, оставившая лишь узкую щель. Приложив ухо
к земле, словно индеец-следопыт, он услышал совсем рядом гулкие удары - как
будто некий зверь с яростью пытался пробиться сквозь перегородку, и каждое
движение этой твари отдавалось у него в голове. Потрясая своими маленькими
кулачками, Луи завопил:
панический страх, ибо Мадлен явственно произнесла: "Освальд!" Значит,
самозванцем, который посмел осквернить священный мамин сосуд и нарушить
райскую безмятежность, был Освальд!
словно шмель на цветке. Луи оцепенел в бессильном негодовании, но тут
послышались ужасные хрипы, и его отбросило на радиотелефон - он ударился
так сильно, что на затылке вскочила шишка. Ему следовало накрепко
привязаться, ведь положение становилось просто угрожающим. Энергетический
взрыв в утробе Мадлен был подобен землетрясению: в течение нескольких
секунд все ходило ходуном, затем вновь воцарилось спокойствие. От ужаса Луи
готов был немедленно приступить к карательным акциям, но быстро опомнился.
Возможно, мать оказалась такой же, как и он, жертвой этого человека,
принудившего ее к подобной мерзости. Он мог бы вызвать Дамьена с его
командой и приказать им расправиться с негодяем - бросить за решетку, быть
может, даже кастрировать. Однако Мессии не подобало просить о помощи
простых смертных - для него было делом чести самому решить эту проблему.
двенадцатью и часом ночи, Луи приготовил все необходимое для осуществления
своего плана. С Мадлен он был весел и предупредителен, дабы не пробудить в
ней раньше времени подозрения. Бандитов следовало схватить на месте
преступления. Неделю спустя, после упорных трудов, вновь вынудивших его
прервать занятия, Луи без четверти двенадцать - "предки" отличались
пунктуальностью в вопросах случки - прикрепил к запястью пуповину,
сплетенную для такого случая в упругую веревку. Все было готово - и вот
начались судороги. Стало жарко и душно, на стенках матки проступили капли,
все отверстия увлажнились, нижняя часть живота источала соки - Луи вымок с
головы до ног. "Сволочи! Они мне за это заплатят!" Он судорожно ухватился
за выступ, готовясь к худшему, и вскоре разразилась настоящая буря.
Компьютеры опасно зашатались, и Луи испугался, как бы они не рухнули на
него, поскольку закрепить их не было никакой возможности. На сей раз Мадлен
сотрясалась в гораздо более сильных конвульсиях, нежели обычно. Неужели это
доставляло ей хоть какое-то удовольствие?
и вперед - в чрево Мадлен пробивалась незрячая тварь, которая сминала
хрупкие соцветия, сметала все препятствия на своем пути. Столкнуться воочию
с альковными тайнами родителей, почти уткнуться носом в орудие преступления
- какое плачевное зрелище! Бедное человечество! Отчего взрослые люди
неизбежно превращаются в животных при воспроизводстве себе подобных?
Толстый носитель сперматозоидов ходил туда-сюда, подчиняясь тупой
потребности самца. Младенец, пытаясь по слуху определить калибр, заметил,
что эта штука замирает через равные интервалы, останавливаясь либо у входа
в мамулю, либо внутри, где бессмысленно стучится во все углы, словно
пытаясь завоевать больше пространства. Именно здесь и нужно было ловить
зверя, утомленного предыдущими бросками, чтобы не дать ему ринуться вперед.
Луи, сделав скользящую петлю на конце гибкой, как лиана, и прочной, как
лассо, веревки, медленно продел ее в узкую щель маточной горловины, похожую
на прорезь в копилке. Раструб горловины совпадал по диаметру с выводной
трубой мамули - тут вполне можно было подсечь терзавшую ее тварь. О, если
бы у Луи была динамитная шашка или граната - мерзкую гадину можно было бы
обезвредить за пару секунд! Расставив ловушку, он выжидал с терпением
охотника.
хитрость Луи обнаружилась и "папочка", почуяв засаду, отказался от своих
намерений? Внезапно все чрево сотряслось с неслыханной силой, и
бомбардировка возобновилась. "Папуля" был явно в ударе нынче ночью -
предстояла ожесточенная схватка. И вот уже мясистая свая с разгона
пробилась почти через всю трубу. Сверху опять донеслись страстные всхлипы,
а Луи едва не потерял равновесия и чудом не провалился в расщелину вниз
головой. Надо было срочно приступать к военным действиям - прежде чем
"папочка" подаст назад, выпустив свои снаряды, ибо напор этот предвещал
неизбежность залпа. К счастью, чудовище на какое-то мгновение замешкалось.
Роковая ошибка с его стороны - Луи успел подвести петлю и подсечь свою
добычу, а затем откинуться назад, упираясь изо всех сил. Только бы веревка
выдержала! Штуковина тянула в одну сторону, Луи в другую. Снаружи раздались
ужасающие вопли, брань, проклятия. Испуганный Луи едва не выпустил лассо из
рук, чтобы заткнуть уши. Ведь он был так мал, так хрупок!
напряжения вздулись вены. Какая низость! Он, воплощение чистого разума,
вынужден был вступить в унизительный рукопашный бой с - не будем бояться
этого слова - пипиской! Однако священный долг обязывал его атаковать
"папочку" в пах, чтобы навсегда отвадить от священного маминого сосуда.
Если бы Луи все же родился, он бы посвятил жизнь борьбе с похотью: он стал
бы сокрушителем либидо и истребителем фаллосов. Заняв линию обороны перед
лобком и клитором, он преградил бы путь игривым пикам и фехтовал бы с ними
до победного конца. Он уже видел себя в роли Бэтмена16 постелей и
будуаров, ныряющего под одеяла и под пижамы, чтобы помочь девственницам и
супругам - жертвам ненасытного пениса. Это было бы одно бесконечное родео!
возросла при мысли, что там, в другой жизни, он мог бы превратиться в
поборника воздержания, борца с пороком. Надо выдержать, чтобы покончить с
Содомом и Гоморрой раз и навсегда! Освальд, даже не подозревая обо всем
этом, вообразил, будто попал в клещи гигантского краба, и жалобно стенал,
Акунин Борис
Прозоров Александр
Бажанов Олег
Трубников Александр
Каргалов Вадим
Перумов Ник