Чтение 17–й страницы книги ~Выше радуги~

нуждается в реальной надстройке.

- Ну-ну, - сказал отец. - Валяй надстраивай. И поработай над виршами,
есть над чем. Может неплохо получиться... - И спросил между прочим: - А где
это ты сегодня допоздна шлялся? С верным Фокиным небось?

- Без Фокина. Тренировался.

- На большие высоты замахиваешься?

- На задуманные, - сказал Алик.

Слово с делом у него не расходилось. После занятий он, переодевшись,
бегал по набережной, пугая юных матерей и молодых бабушек, управляющих
детскими колясками. Подтягивался на перекладине в саду: сначала - восемь
раз, потом - шесть. А через час неожиданно тринадцать раз подтянулся. Так
это Алика обрадовало, что он пропрыгал на корточках вокруг всего сада, не
обращая внимания на вопли малышей, гулявших здесь после дневного сна.
Толстая воспитательница отгоняла от него своих настырных питомцев,
приговаривая: "Не видите: дядя тренируется. Дядя - чемпион".

В ее словах для Алика было два приятных момента. Во-первых, его не
часто пока называли дядей. Во-вторых, его еще никогда - кроме воскресенья -
не нарекали чемпионом.

Дядя-чемпион нашел здоровенный булыжник, уложил его на плечо и,
придерживая рукой, начал приседать. Присел так двадцать раз - больше сил не
хватило, да и на двадцатый раз булыжник с плеча свалился, "выпал из
обессиленных рук" - как писали в старинных романах.

На сем Алик вечернюю тренировку завершил, оставив прыжки в высоту на
завтра, вернулся домой, пообедал, приготовил уроки, тогда и состоялся
разговор с отцом, описанный выше.

На следующий день перед занятиями Алик побегал по набережной, даже к
реке спустился - как раз там, где во сне выловил со дна плененного Ибрагима.
Попробовал рукой воду - ха-ала-ди-на!.. Нет, к водным процедурам он еще не
был готов. По крайней мере - морально. А после уроков, подсмотрев, что Бим
ушел из школы, Алик спросил у дежурной нянечки разрешение, заперся один в
спортзале и прыгал через планку до изнеможения. Ибрагим не соврал: два метра
Алик взять не мог. Метр девяносто пять - пожалуйста. Плюс пять сантиметров -
уже заколдованная высота. Поступил иначе: прибавил к освоенной высоте один
сантиметр. Разбежался - сбил. Еще раз... Разбежался - сбил.

Сел на лавку - анализировать происходящее. Что мешало прыгать?
Припоминал: правая маховая нога переходит планку точно... дальше понес
тело... Левой сбивает? Нет, раньше, раньше...

Спустил планку на метр восемьдесят, трижды перепрыгнул, стараясь
следить за каждым движением. Техника, конечно, оставляла желать лучшего, но
грубых ошибок вроде не было. Так, во всяком случае, казалось. Хорошо бы
кто-нибудь со стороны посмотрел. Скажем, Бим. Но Бим в преддверии конца
учебного года тренировок не назначал, даже любимчика Фокина в спортзал не
пускал; сидел бедолага Фокин дома, штудировал учебник по литературе,
готовился к итоговому сочинению. А самому Алику напрашиваться не хотелось.
Хотя Бим не отказал, пришел бы в зал... Но нет, нет, гордость не позволяла,
то самолюбие, которое заставляло Алика тягаться даже не с высотой - с хитрым
и коварным запретом Ибрагима.

Поставил метр девяносто пять. Прыгнул. Облизал планку, как сказал бы
Вешалка. А поначалу брал - даже не дрожала она. Устал?

Плюнул, решил уходить. Напоследок выставил метр девяносто семь,
разбежался... Мама родная: лежит железяка на своих кронштейнах, не
шевелится. Взял! Взял!

Хотел на радостях еще раз опробовать высоту, но одумался. Не стоит
искушать удачу, да и действительно устал. Прыгнул на одних нервах. Убрал
стойки, маты, планку - чтоб никто не заподозрил! - ушел домой.

На следующий день опять прыгал. Метр девяносто семь стабильно брал.
Дальше - ни в какую. Удивлялся себе: откуда взялось упорство? Никогда им не
отличался: не получалось что-нибудь - бросал без сожаления. А сейчас лезет
на планку, как бык на красную тряпку...

Нет, нужен перерыв. Хотя бы на денек. Тем более что к сочинению кое-что
подчитать следует. Из пропущенного. Засел дома, как Фокин, а наутро в школу
явился - лучший друг новость преподносит:

- На тебя бумага пришла из сборной.

- Какая бумага! - не понял сразу.

- Запрос. У них сборы с первого июня. Требуют ваше легкоатлетическое
величество.

Та-ак... Не забыл мужик в водолазке о своем посуле, прислал-таки
обещанную конфетку. А в ответ показать ему - увы! - нечего. Как нечего? А
метр девяносто семь - шутка ли? Не шутка, но и не та высота, с которой Алик
хотел прийти в сборную. Наверняка в ней есть ребята, которые и повыше
прыгают. А быть последним Алик не хотел.

- Не ко времени бумага пришла, - с искренним сожалением сказал он.

- Почему не ко времени? - Фокин даже опешил. - Каникулы же...

- Ох, да причем здесь каникулы? С чем я в сборной появлюсь?

- Ну, брат, ты зажрался, - возмутился Фокин. - Прыгаешь чуть ли не "по
мастерам", а все ноешь: мало, мало...

- И верно мало.

- Сколько же тебе надо? Два сорок?

- Хорошо бы... - мечтательно протянул Алик, представив себе и эту
огромную рекордную высоту, и рев стадиона, и кричащие заголовки в газетах:
"КТО ПРЫГНЕТ ВЫШЕ РАДУГИ?"

- Сколько тебе лет? - ехидно спросил лучший друг.

Вопрос риторический, ответа не требует. Но Алик любил точность.
Спросили - получите ответ.

- Пятнадцать, с твоего позволения.

- То-то и оно, что пятнадцать. Помнишь, я тебе говорил, что Джон Томас
в твои годы тоже сто девяносто пять брал?

- А мне Джон Томас не в пример. Его давным-давно "перепрыгнули".

- Алик, две недели назад ты еще не знал, что такое высота.

Вот это был хороший аргумент в споре, не то что про Томаса...

- Ладно, уговорил. Поеду на сборы.

- А я тебя не уговаривал, - фыркнул лучший друг. - Не хочешь - не
езжай, тебе же хуже. А потом, вопрос еще не решен. Ехать на сборы - значит,
практику на заводе пропускать. Что директор скажет?

- Отпустит, - уверенно сказал Алик.

И зря так уверенно. Он не знал, что происходило в кабинете у директора
- позже, после уроков, когда в школу пришла вызванная телефонным звонком
мама.

- Ваш Алик начал проявлять незаурядные способности в легкой атлетике, -
сказал директор.

- Знаю, - осторожно кивнула мама. Она не догадывалась, зачем
понадобилась директору: учится сын неплохо, ведет себя - тоже вроде
нареканий нет...

- Он стал чемпионом района по прыжкам в высоту. - Директор шел к цели
издалека.

- Слышала.

- Его наградили почетной грамотой и ценным подарком.

- Ценный подарок хорошо будит его по утрам.

- Почитайте-ка. - Директор прервал затянувшееся вступление и решительно
протянул маме бумагу с могучей круглой печатью в правом нижнем углу.

Мама быстро ее пробежала. Гриф спорткомитета и фиолетовая печать не
произвели на нее особого впечатления.

- А как же практика? - спросила она.

- В том-то и проблема, - сказал директор. - С одной стороны, глупо не
отпускать парня на сборы: может, это начало большой дороги в спорте. А с
другой стороны, кто нам позволит учебный процесс ломать?

Мама оглянулась по сторонам, ища поддержки. На нее смотрели учителя
Алика. Преподаватель литературы - с улыбкой. Преподаватель математики -
сурово. Преподавательница истории - безразлично. Преподаватель физкультуры -
с любопытством. И это любопытство, ясно читающееся на лице Бима, особенно
разозлило маму.

- А как считает Борис Иваныч Мухин? Отпускать или не отпускать? -
громко спросила она, но не у Бима, а у директора.

Директор взглянул на Бима, но тот как раз перевел глаза на потолок,
рассматривал там трещину явно вулканического происхождения и отвечать не
собирался. Спросили директора - пусть он и выкручивается.

- На практике мальчик приобретет полезные трудовые навыки, - сказал
директор.

- А на сборах он повысит спортивное мастерство, - гнула мама в стиле
директора. Для нее вопрос был решен.

- А что скажет районо? - упорствовал директор.

- Районо я беру на себя, - быстро вставил преподаватель литературы, он
же - заведующий учебной частью школы.

- Ну, если так... - мямлил директор, не желая принимать окончательного
решения.

И тогда Бим прекратил изучение трещины.

- Спорим о ерунде, - веско сказал он. - Такое выпадает раз в жизни.
Пусть Радуга едет на сборы, если кого-то интересует мое мнение... - Помолчал
и вдруг добавил: - Правда, я лично не верю в его стремительный взлет.

- Это почему? - ревниво спросила мама, а все педагоги изумленно
уставились на Бима: как так "не верю", когда взлет - вот он, парит Алик
Радуга выше всех, ловите...

- Слишком быстро все получилось. Спорт - это, прежде всего, огромный
труд. Ежедневный, до пота. А на одном таланте чемпионом-рекордсменом не
станешь... Хотя, - тут Бим такое лицо состроил, будто чего-то кислого
проглотил, - разведка доносит мне, что Радуга этот пот потихоньку выжимает
из себя...

Вот так: разведка доносит. Выходит, нельзя верить нянечке, продала она
Биму вечерние бдения Алика.

Но вопрос решен: едет Радуга на сборы под Москву. Первого июня отходит