read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com




Уже поблекло золото зимнего жасмина, а на смену ему засияли форситии,
пылая огнем среди черных голых ветвей боярышника с едва народившимися
почками. На лужайке высовывали головки крокусы и подснежники, дикий
виноград тысячами острых пурпурных язычков лизал стены замка. Солнце
теперь вставало к востоку от леса, который всю зиму скрывал от нас его
восход. Повсюду трепетала заново нарождающаяся жизнь.
Именно весной и осенью лес неодолимо притягивает меня. Когда он умирает
и когда возрождается. Первыми зеленеют березы; их легкое, как облачко,
зеленое кружево листвы приукрашивает нищую наготу дубов и вязов. Ковер из
осенней палой листвы пропитался влагой и принял оттенок красного дерева
или амаранта; теперь листья уже не шуршат под ногами, не потрескивают с
сухим металлическим шелестом, а уходят вглубь, вяло, мертво, словно
водоросли, оставленные на песке приливом. На смену глубокому,
раздумчивому, сонному молчанию октября, подобному тишине в соборах,
приходит победный гомон весенних птиц - перекликаясь меж собой, мягко
трепеща крылышками, они суетятся среди легкой вязи еще голых веток:
отсутствующие листья пока не соткали для них густой зеленый занавес,
который скоро укроет от чужого глаза эту веселую пернатую возню. Лес
наполнен множеством прочих звуков: треск сломанного сучка, легкое шлепанье
чьих-то ног по мокрой подстилке листвы, ворчание, рык, отдаленный возглас,
вздох. Так и идешь сквозь все эти шумы - приглушенные всхлипы, фырканье,
чириканье, свист, жужжание, - разбивающие, но бессильные разрушить до
конца тяжкое молчание замерших деревьев. Иногда, на короткий миг, этот гам
стихает, словно лес вслушивается во что-то, и в тишине чудится, будто
слышишь, как поднимаются земные соки от корней к вершинам.
Нужно ли было приводить Сильву сюда, в самое сердце этой весенней
ликующей стихии, ее родной стихии, в которой она чувствовала себя вольно,
как рыба в воде? Ведь она была плотью от плоти этого леса. Я решался на
это не без страха. Но теперь моя любовь к ней очистилась от эгоистических
притязаний: да, я слишком любил в ней именно то, чем она была, - лисицу и
просто не не мог лишить ее леса, охваченного весенним возбуждением,
которое и сам испытывал столь остро. В конце концов, чем я рисковал? Даже
если лес позовет ее и она убежит, что ей останется, как не вернуться ко
мне - ведь возвратилась же она тогда, в первый раз! Да и если она не
вернется, теперь я могу поднять на поиски хоть всю деревню, поскольку
окружающие считают ее моей племянницей и "ненормальной". А если, в худшем
случае, ее не найдут, значит, она вернулась к своему прежнему
существованию - и тем лучше для нее, я же буду свободен для Дороти...
Итак, думал я, смелее, больше великодушия и широты души!
В будние дни на прогулку с Сильвой ходила Нэнни. По воскресеньям
наступал мой черед, если что-нибудь непредвиденное не задерживало меня на
ферме. Бурная радость, которая охватывала Сильву каждое утро, когда она
отправлялась на прогулку, переходила в настоящий восторг, когда она видела
меня надевающим сапоги, шляпу и плащ. Пока я шел по саду, она прыгала
вокруг меня с криками: "Бонни гулять! Бонни гулять!" - и норовила первой
проскочить в калитку, ведущую в поля, где они с Нэнни гуляли каждодневно.
На сей раз я позвал: "Сильва!" Она остановилась как вкопанная и,
обернувшись, вопросительно взглянула на меня; на ее остреньком личике было
написано крайнее удивление. Мне показалось, что у нее даже ушки встали
торчком.
Я сделал ей знак и направился к тропинке, ведущей в лес. С каким-то
птичьим вскриком она бегом нагнала и перегнала меня и промчалась еще ярдов
двадцать, не переставая испускать ликующие, как у жаворонка, трели. Но
вдруг она смолкла, приостановилась, словно вслушиваясь, побежала опять.
Мне показалось, что на сей раз она двигалась как будто медленней. Словно
что-то удерживало ее, тянуло назад. Она вновь остановилась и как бы
нехотя, с сожалением, повернулась и неверным шагом направилась ко мне. Вид
у нее был настороженный, оробелый. Подойдя, она чуть неуклюже прижалась ко
мне, стараясь приноровиться к моему шагу, и пошла рядом, молча, с низко
опущенной головой. Мне почудилось, что она слегка дрожит.
И я понял, что лес если и не пугает, то по крайней мере со времени
бегства моей лисицы выглядит для нее чужим, враждебным, может быть, даже
жестоким. Я захотел проверить это и, повернувшись, направился обратно к
дому. Но, взглянув на Сильву, я увидел, что она с упреком пристально
смотрит на меня: так собака, взявшая след, глядит на хозяина, не понимая,
почему он не идет за ней. Конечно, я внял этому немому призыву, и мы
направились к лесу. Сильва успокоилась, и, когда мы подошли к опушке, она
уже перестала дрожать.
Дорога сузилась, превратившись в тропинку, вьющуюся между деревьями
среди зарослей папоротника. Вдвоем по ней пройти было нельзя. Сильва
обогнала меня и пошла первой. К великому моему смущению, я заметил, что
теперь у меня заколотилось от волнения сердце. Чего я ждал? Сам не знаю.
Может, того, что она вдруг на моих глазах вновь обернется лисицей?
Внезапно я понял, что если и не желаю этого, то по крайней мере смотрю на
такую возможность с тайным упованием. И это озадачило и смутило меня до
крайности. Что же - значит, я не люблю ее? И хочу - может быть, из-за
Дороти - потерять навсегда? Но при этой мысли сердце у меня заколотилось
еще сильней, подсказав совсем иную фантазию, наполнившую мою грудь
пьянящими лесными ароматами: хорошо бы нам обоим превратиться в лис!
Кто из нас не мечтал хоть однажды стать газелью, дельфином, ласточкой -
иными словами, вновь попасть в Эдем, полный невинных радостей и свободы,
сбросив с себя груз человеческих обязанностей, оковы христианской морали,
гнетущее сознание долга британского гражданина?.. Ах, как хорошо было бы
мчаться рядом с моей лисицей по лесным тропам, перепрыгивать через
папоротники, охотиться за зайцем или за лаской... Разумеется, подобные
фантазии несерьезны, и моя была ничуть не лучше, но, если я и не желал на
самом деле превратиться в лиса, мог же я по крайней мере надеяться на то,
что сама она станет лисицей?! Да разве и не была она лисицей под
обманчивой человеческой личиной? Постепенно до меня дошло, что сожалею я
именно о том, что до конца она ни женщина, ни лисица. Ибо, глядя на Сильву
в человеческом облике, жестоко оторванную от ее естественного окружения,
как отрывается от листа бумаги силуэт, вырезанный из нее ножницами, я
постиг наконец, до какой степени одинока и безотчетно напугана ее бедная,
примитивная душа. Когда-то Сильва дышала одним воздухом с этим лесом, жила
одной с ним жизнью; теперь ей оставалось лишь смотреть на него, как
зрительнице, со стороны, любоваться им, как любовался я, - извне, пусть
даже мы и проникли в самую его чащу. Все, что раньше было слиянием с
природой - в каждый миг, в каждом взгляде и движении, - стало нынче лишь
объектом наблюдения со стороны, зрелищем, даже если по-прежнему зрелищем
чарующим. И, видя, как она вертит головой с живостью белки, следит за
полетом вяхиря или коноплянки; как она, подобно проворной лани, прыжком
покидает тропинку, чтобы обследовать заросли папоротника, или скребет на
ходу кору сухого дерева в надежде отыскать там мед диких пчел; как она
замирает на месте, услышав треск ветки или приглушенный жалобный писк
куницы; видя, как она повторяет все свои лисьи движения, хотя они давно
уже перестали быть движениями дикого зверя и теперь являли собою лишь
бледную имитацию, подражание, я чувствовал, что горло у меня сжимается от
жалости и нежности.
И однако как прекрасна была моя Сильва среди этого леса! Ее пышная
рыжая грива горела на солнце, точно лиственницы по осени; головка на
подвижной, нервной, но крепкой шее хранила свою гордую, прямую посадку;
узкая спина, обтянутая свитером цвета опавшей листвы, изгибалась, чутко
вздрагивала при малейшем шуме, при самом легком шорохе; а ноги - такие
прекрасные, таких благородных очертаний, что в них можно было влюбиться,
забыв обо всем остальном, - словно пара проворных лососей, мелькали в
своем нескончаемом вальсе среди сумрачно-голубоватых зарослей подлеска...
Так мы и шли: Сильва впереди - своей упругой поступью, непрерывно
переходящей с шага на бег и обратно, всеми клеточками тела открытая
шепотам, запахам, трепетам пробуждающейся весны, и я следом, забытый ею,
говорил я себе, совершенно забытый!..
Но если я и испытывал от этого легкую грусть, то почти не страдал от
нее, напротив, надеялся, от всего сердца и изо всех сил надеялся в этот
миг, что Сильва вновь обретет, хотя бы в малой степени, свою - как бы это
назвать? резвость? возбуждение? - ах да, свою былую кипучую радостную
энергию, свойственную ей до превращения, былую неистощимую полноту жизни
дикой лисицы, повинующейся одной лишь своей природе - одной лишь Природе.
Три часа пролетели как одно мгновение. Я осознал длительность нашей
прогулки только по внезапно навалившейся на меня усталости, по тому, что
вдруг начал волочить ноги. Я взглянул на часы: половина первого! А ведь я
даже не знал толком, где мы находимся: Сильва вела меня за собой как бог
на душу положит, уступая своим внезапным побуждениям. Но ясно было, что мы
отошли от Ричвик-мэнор не меньше, чем на милю. Что скажет Нэнни! Обед,
наверное, давно подгорел. А Сильва по-прежнему неслась вперед, как на
крыльях, неподвластная усталости. Я позвал ее.
Сперва я решил, что она не расслышала - или не захотела услышать. Я
позвал ее громче, и она, обернувшись, взглянула на меня добрыми глазами
преданной собаки, с промелькнувшим на лице подобием улыбки, умей Сильва
улыбаться. Но она тут же понеслась дальше, не сбавляя шаг. На этот раз я
выкрикнул ее имя уже тоном приказа, и приказа почти что гневного. Она
наконец повернулась, сделав чуть ли не полный оборот и продолжая бег на
месте, и встала передо мной в ожидании. Я сказал:
- Уже поздно, надо возвращаться. - Сильва молча глядела на меня -
внимательно, но отстраненно. - Я не знаю, где мы находимся. Ты можешь
показать дорогу?
Вместо ответа она прошла мимо меня и стрелой рванулась в обратный путь.
- О, не так быстро! - воскликнул я со смехом. - Я уже выдохся!
Сильва, как будто не поняв меня, мчалась с той же скоростью, и мне
пришлось приостановить ее, потянув за юбку.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [ 17 ] 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.