Чтение 17–й страницы книги ~Горек мед~

Глава 8

Домини не смогла удержаться от восклицания, так удивило и позабавило ее
то, что она увидела. Комната Кары напоминала магазин, торгующий необычными
музыкальными инструментами и иллюстрированными нотами. Кара улыбнулась,
заметив выражение лица Домини, и взяла украшенную лентами мандолину, которую
подарил брат. Тонкие пальцы пробежали, как бы лаская, по полированной
сверкающей поверхности инструмента, формой напоминающего огромную грушу, но
ее темные цыганские глаза следили за Домини, которая замерла перед
секретером, где стояло несколько фотографий в рамках.

Домини взяла фото очаровательной брюнетки в необычном подвенечном платье
и с замысловатой прической. Кара подошла сзади и заглянула через плечо.

- Это мать Поля, - сказала она. - Как ты думаешь, Поль похож на нее? А на
этой групповой фотографии - наш отец. Бедный папа, он не был счастлив с моей
мамой. Я плохо ее помню. Тетя Софула называет ее глупым капризом пожилого
мужчины. - Кара наиграла какую-то мелодию на бузуке. - А я - странный
результат их союза. - Она рассмеялась.

- Кто говорит, что ты странная? - Домини обиделась за девушку: была в ней
какая-то изюминка, трогательная смесь детской шаловливости и невинности.

- А-а-а... Алексис. - Кара передернула плечами.

- Иногда тетя. Они меня не понимают и считают странным увлечение музыкой.

- Алексис была замужем за твоим младшим братом, да, Кара? - Уже по тому,
что Домини знала из разговоров, ей начинала не нравиться невестка Поля.

- Да, женой Лукаса. - Лицо Кары затуманилось.

- Он погиб восемнадцать месяцев назад в море, как папа. Море жестоко к
нашей семье, хотя мы стараемся ладить с ним.

- Очень сожалею по поводу гибели твоего брата, Кара, - с нежностью
сказала Домини, заметив в глазах девочки слезы. И снова обратила внимание на
фотографии, чтобы не смущать ее. С одной из фотографий на нее смотрело
темное лицо - Поль в возрасте Кары с худеньким молодым лицом. Но этот Поль
поразил ее, так как был в странной тунике из овчины и шерстяной шапочке,
надетой залихватски набекрень.

- Полю исполнилось всего шестнадцать лет, когда он участвовал в
восстании, - гордо сообщила Кара. - Он был andarte, партизан. Во время боя
за Афины его тяжело ранило осколками разорвавшейся гранаты, и он.., он чуть
не умер. Вот откуда шрам. - Кара осторожно дотронулась пальцем до лица на
фотографии, на котором не было шрама. - И все равно, Поль - самый красивый
мужчина на острове, и у вас с ним будут такие очаровательные дети... Тут она
замолкла, так как Домини торопливо поставила на секретер фотографию, но та
упала, и ее пришлось поправлять.

- Ну, что ты, Кара, - Домини отрывисто и невесело засмеялась, - мы с
твоим братом женаты всего несколько недель. Мы пока еще не думаем о детях.

- Но малыши такие чудесные, - тепло заметила Кара. - Дети - самое лучшее
в замужестве.., по крайней мере, мне так кажется.

- Я-я не хотела бы говорить об этом, если ты не возражаешь, Кара. - Чтобы
скрыть предательскую дрожь, Домини сделала вид, что с интересом
рассматривает страницы сборника морских песен, но Кара, удивленная, с
детской настойчивостью не желала менять тему разговора.

- Ты не хочешь иметь ребенка от Поля? - спросила она. - Для всех гречанок
дело чести родить сына от любимого. Неужели англичанки настолько отличаются
от нас? Они холодные.., холодные, как их красота?

- Мы.., мы просто не привыкли обсуждать такие интимные дела, - ответила
Домини тихим дрожащим голосом. Она далеко не безразлична к детям; они так
милы и привязчивы и забавны, когда растут. Но ребенок должен родиться от
любви, а Поль, обнимая Домини, чувствовал вовсе не любовь.

- Наверное, все мы здесь, на острове, кажемся тебе странными? - Кара
подергала струну у мандолины, разглядывая в профиль лицо Домини, похожее на
камею. Очень напряженное лицо Домини, делавшей вид, что она занята книгой,
которую держала в руках.

- Анделос совершенно новый мир, - призналась она. - Меня привлекает его
пронизанная легендами атмосфера, и в то же время ., я чувствую себя чужой.

- Ты вовсе не чужая, - запротестовала Кара. - Ты жена Поля, и это делает
тебя одной из нас. Не сомневаюсь, сначала все кажется странным, но очень
скоро ты будешь чувствовать и вести себя как жена грека.., и тебе понравится
это, - добавила Кара со смехом. - Поль очень властный, конечно, а ты
истинная британка и вполне естественно, что сначала вы будете немного
скандалить. Но как мы, греки, говорим, брак не может обходиться без пыла
борьбы и сладости примирений.

- Значит, всем кажется, что мы ссоримся? - тихо спросила Домини.

- Я бы сказала, есть какой-то конфликт, - согласилась Кара. - Но начало
брака - пора привыкания друг к другу, а счастье надо заслужить, оно не
подается на блюдечке.

- Все греки такие философы? - с улыбкой поинтересовалась Домини.

- Конечно. - В яркой одежде для отдыха, держа в руках бузуку, украшенную
яркими лентами, Кара казалась забавным гномиком, озорно поглядывавшим на
Домини. - Греки были цивилизованным народом, когда вы все еще оставались
варварами, ты ведь знаешь это.

Девочка склонила темноволосую голову над струнным инструментом,
происшедшим от тех, на которых играли в ионических храмах много веков назад.
Полилась непривычная для Домини греческая мелодия. Домини слушала и думала о
Поле, - тигре, таившемся за располагающей внешностью.

Тигр, тигр, мурлыкающий в темноте, с дымчато-золотыми глазами, сонными от
страсти, которую она в нем будила и которую ненавидела. Она стояла
совершенно неподвижно, устремив взгляд на юношескую фотографию мужа.

- Ты хорошо играешь, Кара, - заметила она, когда музыка смолкла.

- На этом инструменте любая музыка хорошо звучит. - Кара ласково
погладила мандолину. - Поль всегда дарит мне то, что я люблю. Однажды,
вернувшись из поездки, он привез настоящий розовый куст с прикрепленными к
веткам игрушечными поющими птичками. Но это было, когда я была моложе.

Домини улыбнулась, а когда вышла от Кары и отправилась в свою - и Поля -
комнату, странная греческая музыка неслась ей вслед.

Она открыла двери в большую двойную спальню, вошла и замерла, заметив
Поля, стоящего на балконе. Он обернулся, почувствовав ее приход, и быстро
пошел навстречу, держа в длинных пальцах тонкую сигару.

- Тебе нравится старый дом над гаванью? - с улыбкой спросил он.

Домини прошла в центр комнаты, и он увидел, как сухо блестят ее глаза,
будто наполненные замерзшими слезами.

- Что ты хочешь услышать в ответ, Поль? Что все здесь очаровательно и я в
восторге? - Усталым, исполненным безнадежности жестом, она убрала с глаз
выгоревшую прядь волос. - Дом очарователен, но полон твоих родственников, и
они обязательно догадаются, как обстоят дела между нами. Знаешь, о чем
только что говорила Кара?

- Не буду даже пытаться угадывать, - протянул он, поднимая сигару ко рту
и делая затяжку; голубой дым спрятал выражение дымчато-золотых глаз.

- Она говорила о детях, - бросила ему в лицо Домини, - наших детях.

- Сожалею, если Кара расстроила тебя. - Взгляд его стал жестким, он
увидел презрение на лице жены. - Но она еще почти ребенок, и потому говорит
все, что приходит на ум. Ты не должна воспринимать ее детскую болтовню
серьезно.

- Уж не предлагаешь ли ты, чтобы я воспользовалась твоим советом в
отношении всех остальных? - потребовала ответа Домини. - Мы станем
разыгрывать представление счастливой пары молодоженов, у которой ни единого
облачка на горизонте?

- Греки не демонстративны на публике, и мои родственники скорее
оскорбились бы, чем обрадовались, если бы ты вешалась мне на шею, - он
насмешливо улыбнулся, - выказывая свои восторженные чувства - то есть, если
бы имела их, - открыто.

- Меня утешает уже то, что я не должна изображать невесту с сияющими от
счастья глазами. - Домини резко рассмеялась. - Я всегда была лишена
способностей притворяться, даже ребенком. Если говорили, что в лесу живут
эльфы, я просто верила.

- А как насчет единорогов, Домини? - он поднял сигару и улыбнулся сквозь
облако дыма. - Помнишь, ты купила его на все имеющиеся деньги и сжимала в
руках, как дитя, когда бежала подарить мне?

- О, именно ребенком я и была тогда, - холодно заметила Домини. -
Дурочкой, несколько часов распевавшей, как.., как ослепленная птица.

- О, - улыбка сошла с его лица, будто вытравленная кислотой, - ты учишься
быть жестокой, Домини.

- У меня великолепный учитель, - бросила она через плечо, вынимая из
комода белье, а из гардероба длинное платье. - Ты мой учитель, Поль.

Она вышла в маленькую смежную ванную комнату и закрыла за собой дверь в
восторге оттого, что причинила ему боль. Тот единорог! Он стоял на
письменном столе в его мрачноватом кабинете, в доме на Орлином утесе, такой
неуместный со своим маленьким изогнутым рогом рядом с большим эбонитовым
письменным прибором. Поль, казалось, получал жестокое удовольствие от этого
символа ее слабости, - полной сдачи на его волю, но больше это не
повторится. Тогда, на вилле, каждое сказанное ею слово было совершенно
серьезным. Он мог пользоваться купленным, но ее сердце останется свободным.

Выходя из-под душа, она увидела свое отражение в зеркале на стене. Глаза
показались ей глазами незнакомки, и, завернувшись в полотенце, она испуганно
уставилась на себя. Где Домини Дейн, которая ребенком искала эльфов в
сомкнутых лепестках цветов и которая в семнадцать лет мечтала о высоком
молодом человеке с веселыми глазами и гривой золотистых волос? Домини
закрыла глаза, чтобы не видеть лицо в зеркале, лицо женщины, принадлежащей
человеку, которого не любит.

Домини быстро уяснила, что греки предпочитают есть на воздухе, при свете
солнца или звезд, и их vradi, вечерняя трапеза, начинается поздно. Они
задерживаются за столом, беседуя о множестве вещей, и часто отправляются
спать заполночь.