Чтение 17–й страницы книги ~Полет над гнездом индюшки~

Раздался грохот, потом звон посуды, очевидно, всегда корректный муж, не стерпев, швырнул в жену тяжелый дубовый стул и попал в буфет, набитый хрусталем и фарфором. Алечка, подслушивавшая под дверью, в ужасе убежала...

- Вовсе они не хорошо жили, - закончила девочка, - прикидывались перед всеми, улыбались да обнимались на глазах у чужих. Да еще Неля все время упрекала папу, что он дает всем деньги в долг. В свое время тетя Рая приехала к нам в гости, ну очень давно. Мама и папа только поженились. Честно говоря, подробностей я не знаю, но вроде она засекла Нелю с любовником и тут же все разболтала папе. Тот не поверил сестре, отправил ее домой и пару лет не общался с Раисой, но потом простил, а вот Неля ни в какую больше не хотела встречаться с тетей и папе запретила с той общаться. Поэтому-то Родя и обманул ее. Наврал, что в Испанию летим, даже билеты для достоверности купил, только мы отправились в Вяльцы.

- Куда?

- В Вяльцы, - повторила Аля, - есть такой город, папа оттуда родом. Рая там живет. Ой, как здорово было! Тетечка такая замечательная, просто классная. Веселая, ни на кого не орет. У нее две собачки и кошка, а Неля не разрешала никого заводить. Теперь у нас щеночек появится. Тетечка сюда своих животных перевезет, и она мне пообещала купить Лабрадора. Ой, вот хорошо-то!

Последняя фраза, почти выкрикнутая детским фальцетом, сильно резанула мне слух. Еще меня покоробило, что девочка отчего-то упорно называла родителей по имени, но я ничего не сказала ей.

- Что вас подняло в такую рань? - спросила заспанная Зайка, входя на кухню.

- А ты чего вскочила? - поинтересовалась я.

- Мне в восемь надо быть в студии, - сообщила Ольга и, поглядев на мирно спящего у окна Банди, добавила:

- Вот козел!

- Чем тебе не угодил Бандюша? - удивилась я.

- Кто, пит?

- Ну да, ты только что его козлом обозвала!

- О господи, - пробормотала Зайка и села к столу, - да не Банди козел, а Игорь Сотский, наш оператор. Прикинь, что вчера вышло! Есть такая специфическая технология съемки, когда корреспондента или ведущего одна камера снимает, допустим, около серой стены, а другая в этот момент запечатлевает заставку, ну такую картинку, в нашем случае изображение ворот, в которые влетает мяч. При этом учти, что заставка может быть любого, самого крохотного размера, зрители все равно увидят на экране ведущего на фоне заставки во весь экран. Два изображения совмещают, и все дела. Конечно, у центральных каналов теперь современное оборудование, а у нас, бедных, все по старинке. Вот козел!

- Ты о ком?

- Да об операторе, уроде, - раскипятилась Зайка, наливая себе кофе. - Вчера начали запись, все шло хорошо. Потом наш Игорек заорал благим матом, отбежал в сторону, тычет пальцем в камеру, словом, ведет себя самым невероятным образом. Естественно, работу приостановили и начали приводить Игоря в чувство. Наконец он слегка успокоился и заявил, указывая на заставку:

- Там чудовище.

- Ты сколько выпил? - деловито осведомился режиссер. - Колись, голуба, где вечерок провел? Белочку поймал? Какие монстры?! И где? На бумаге?

Но Игорь тупо повторил:

- Не знаю, ребята, так ничего не видно, а в камере проявляются.

- Ну ни хрена себе, - сказал администратор и глянул в глазок.

Через секунду, издав вопль, он отскочил в сторону.

- Мама, и впрямь жуть кромешная!

- С ума посходили, - заорал режиссер, - один в белой горячке, второй тоже...

- Сам посмотри, - отбивался Игорь, - ничего страшней в жизни не видел.

- И не подумаю, - бесился начальник, - мне отсюда хорошо видно, что там одна картинка. Пишите заявление об уходе, достали, право слово, съемку сорвали, студию сейчас освобождать надо...

Пока режиссер кипел, Ольга подошла к камере и прильнула к объективу. Тотчас же перед ней возникла жуткая голова рыже-коричневого цвета. Отвратная морда была украшена странными глазами, огромными, вращающимися в разные стороны палками, какими-то чешуйками, полосками, канавками. Ничего более жуткого Зайка не встречала. С криком она отскочила в сторону.

Режиссер на секунду замер с открытым ртом, потом со словами: "Все идиоты", сам рванул к штативу.

Оператор, администратор и Зайка, с трудом пришедшие в себя, сбились в кучу в противоположном углу.

- Может, в сериале "Секретные материалы" все правда? - дрожащим голосом осведомился Игорь. - Помните, там у Малдера имелся фотоаппарат, который фиксировал внеземную жизнь. Ну люди видели только себя, а на карточках проявлялись жуткие чудища. Хотя, если честно, далеко им до этого...

- Что-то припоминаю, - закивал администратор.

- Как хотите, я больше работать не стану, - ныл оператор.

Зайка молчала, но желание продолжать работу и у нее пропало. Монстр выглядел как живой.

Режиссер повернулся, его лицо стало багроветь.

- Ну что, убедился? - тихо спросил Игорь. - Давайте уфологов позовем.

- Или специалистов-экстрасенсов, - пискнул Андрей.

Не говоря ни слова, режиссер подошел к картинке, прикрепленной к подставке, потом воскликнул:

- Уфолога! Да вам психиатра надо вызывать! Это обычный таракан, заполз на заставку, камера его увеличила... Ну, блин, уроды, идиоты, ну, козлы...

- Таракан? - переспросил Игорь. - Где?

- У тебя в голове! - в сердцах завопил режиссер. - Все, съемка псу под хвост. Меньше надо про Малдера и Скалли смотреть. Корнея Чуковского на вас нет! Таракана испугались! А ну, живо, вставай к камере, хоть чуток поснимаем.

- Можешь разрезать меня на части, ни за что не двинусь с места, - заявил Игорь.

Режиссер продолжал ругаться, но безрезультатно. А потом их выгнали из студии, потому как время, отведенное на съемку, закончилось и за порогом поджидала уже другая команда.

- Теперь из-за одного козла, который не способен отличить таракана от инопланетянина, нам придется работать в несусветную рань, - злилась Ольга.

Я постаралась скрыть улыбку. Между прочим, Зайка только что сказала, что сама испугалась головы с глазами и шевелящимися палками.

- И нечего хихикать, - возмутилась Ольга, - полное безобразие! Теперь я не попаду на похороны, очень нехорошо получается.

Я моментально погрустнела. Действительно, сегодня кремация, вот уж тягостная процедура.

* * *

В действительности все оказалось намного хуже, чем я предполагала. Гроб, в котором лежала Неля, был закрытый. Моя несчастная подруга упала с высоты лицом вниз на камни. Гример, как ни старался, так и не сумел привести ее внешность в порядок. У второго роскошного гроба, в котором покоилось тело Роди, была откинута крышка. Внутри на белых шелковых подушках лежал Родион, одетый в великолепный, очень дорогой костюм. Вообще вокруг все было помпезно и излишне богато. Гробы из красного дерева, с золотыми ручками, море венков и цветов, купленных не на рынке, а у специалистов-флористов. Присутствующие были одеты так, словно явились не на похороны, а на бракосочетание. Очевидно, из-за необычно душного июня многие решили наплевать на приличия и нарядились в светло-розовые, нежно-бежевые и незабудочно-голубые платья, юбки и блузки. Лишь Раиса была упакована с головы до ног в черное, голову сестра Родиона замотала платком, наверное, ей было невыносимо жарко.

Алю оставили дома, впрочем, девочка не слишком настаивала на своем присутствии.

- Мы с Алечкой поможем тем, кто готовит поминки, - сказала Маруська.

Я промолчала. Александр Михайлович пошептался с кем надо, и сегодня, в девять утра, беленькие бумажки с печатями исчезли с дверей дома Кутеповых. А еще через некоторое время туда явилась армия официантов и поваров, нанятых для поминок. Народу за столом ожидается очень много, одной кухарке с горничной ни за что не справиться. Ни Аля, ни Маша в качестве помощниц там не нужны. Но Маруська вечно хочет всем услужить, вот и сейчас усиленно изображает, что Аля не идет на похороны родителей, потому как должна приглядывать за прислугой.

Я прислонилась к стене крематория. Было жарко, кислород просто отсутствовал в воздухе, наверное, сейчас разразится гроза. Да еще многие дамы облились духами, и у меня закружилась голова. Я попыталась собраться. Должен же кто-то стать распорядителем печального действа. Надо пригласить всех на поминки...

Но сил шевелиться не было, а через пять минут до меня дошло, что всем давным-давно распоряжается Раиса. В черном, надвинутом до бровей платке, в глухом, под горло, костюме, она словно мрачная тень скользила между группами людей. Спустя пару мгновений сестра Роди оказалась вблизи меня, и я услышала ее глухой голос:

- Прошу вас приехать к нам домой в Лож-кино, помянем брата и невестку.

Меня это покоробило. Однако быстро Раиса стала считать себя хозяйкой. Хотя, может, так и надо. Похоже, Аля попадет в надежные, крепкие руки. Я огляделась по сторонам, отыскивая Сашу, и обнаружила ее в центре довольно большого скопления людей. Да уж, Сашенька тоже проявила себя не лучшим образом. Одетая, как Раиса, во все темное, только без платка, она привела на кремацию Лизочку, наряженную в теплую водолазку и длинную юбку. Ей стало жарко, Лиза захныкала. Когда она в очередной раз заканючила: "Мамочка, у меня голова заболела", Саша громко, на всю площадь заявила:

- Потерпи, родная, мы должны проводить в последний путь папу.

Все мгновенно повернулись к Лизе, по толпе пробежал шепоток. Сначала люди мялись, потом Анюта Вехова, главная сплетница и болтунья, не выдержала, подошла к Саше и принялась улыбаться, словно крокодилица, увидевшая жирного щенка. Саша не растерялась, всхлипнула, прижала к глазам носовой платочек, вытащила свидетельство о рождении...

- Я так его любила, - донеслось до меня, - но, естественно, не собиралась рушить чужое счастье...

Анюта, разинув рот, внимала рассказу. Лиза, красная, потная и растрепанная, теребила мать. Я отвернулась. Вчера Сашенька произвела на меня самое лучшее впечатление: милая, не приспособленная к жизни, затюканная родителями девушка. Но сейчас все положительное впечатление мигом испарилось. Александра решила использовать ситуацию, чтобы громко сказать всем: у Родиона имелась еще одна дочь. Вернее, наследница. К сожалению, после смерти Кутеповых остался большой, жирный торт, от которого так и хочется отломить кусок! Мне стало неприятно, ну зачем я привезла в Ложкино Сашу? Хотя она бы и сама узнала о смерти Родиона, Саша говорила, что он был хорошим отцом и частенько навещал дочь. И потом, Лиза-то и впрямь кровинушка Кутепова, и несправедливо оставлять ее жить в нищете, если после отца осталось богатое наследство. Сашенька, наверное, неплохой человек, я доверяю первому впечатлению, которое производят на меня люди. Просто ей, безмерно любящей дочку, хочется защитить ее права, вот она и начала прямо на похоронах суетиться. Неизвестно, как бы я повела себя, окажись на месте Саши.

Глава 20

С самым тяжелым настроением я села после окончания похорон в "Пежо" и покатила в Ложкино. Не передать словами, как мне не хотелось идти на поминки, но деваться-то некуда, придется сидеть за столом. Уже въезжая в ворота, я сердито подумала: "Нет, если бы судьба поставила меня в те же условия, что и Сашу, я никогда бы не стала претендовать на наследство". Но уже через секунду в голову закралась иная мысль. И что? Спокойно смотреть на то, как Маня ходит в обносках и не имеет возможности получить хорошее образование, зная при этом, что девочка может, причем на совершенно законных основаниях, обрести миллионы?

Так и не найдя ответа на этот вопрос, я устроилась в самом конце длинного стола и постаралась стать незаметной. Большинство присутствующих мне неизвестно, знаю только своих бывших одногруппников да еще парочку людей.

Поминки протекали стандартно. Сначала выпили, не чокаясь, закусили блинами, сказали хорошие слова о покойных, потом снова подняли рюмки, затем еще и еще... В конце концов народ расслабился, забыл, зачем собрался, тихий, вежливый разговор перешел в бурную беседу, зазвучал смех... Не хватало только веселой музыки и танцев, чтобы происходящее окончательно превратилось в вечеринку, которые так любила закатывать Неля. Впрочем, если бы моя подруга могла распоряжаться на собственных похоронах, то она скорей всего затеяла бы танцульки. Вот Родя - тот бы предпочел "академическое" застолье с торжественными речами.

Внезапно Саша встала и подняла полную рюмку. Кое-кто уставился на нее, но большинство присутствующих продолжало болтать. Саша постояла пару секунд, потом сильно постучала ножом по тарелке. Теперь почти все повернулись к ней.

- Я человек прямой, - громко заявила она, - хитрить не умею. Все уже знают, что Лизочка родная дочь Родиона. Мне бы и в голову не пришло явиться в такой день при жизни Нели, потому что я очень любила Родиона и больше всего мечтала видеть его счастливым.

За столом стало так тихо, что было слышно, как жужжит пролетающая муха. Мне сделалось совсем нехорошо. Ну к чему это патетическое выступление? Саша права, все уже узнали про Лизу. Решила еще раз напомнить? Закрепить достигнутое?

- Так уж вышло, - продолжала Саша, - что Алечка и Лизонька сестры, им идти по жизни вместе, рука об руку...

Подняв еще выше рюмку, Сашенька выбралась из-за стола, подошла к Раисе, сидевшей чуть поодаль, и самым проникновенным голосом заявила:

- Давай договоримся, вот тут, при всех друзьях и знакомых! Нам нечего делить, надо просто воспитывать детей, будем осуществлять это вместе, я с огромной радостью могу забрать Алечку, а ты, я уверена, поможешь Лизоньке. Вот и хочу выпить за наше родство и дружбу, не омраченные никакими финансовыми расчетами. Деньги - это последнее, главное, чтобы девочки поняли: они, потерявшие отца, близкие и родные люди. Лизонька, иди сюда, поцелуй тетю Раю!

Измученная жарой, долгим сидением за столом и неудобной одеждой девочка повиновалась. Еле перебирая ногами, она добрела до Раисы и ткнулась лицом в ее щеку. Основная масса присутствующих, уже сильно подвыпивших, умилилась. На глазах дам, накачавшихся коньяком, появились слезы. Но я практически не пью, поэтому сохранила ясность ума. С моего места было отлично видно, как по лицу Раисы черной птицей скользнула ненависть. Но, понимая, что ее загнали в угол, сестра Роди растянула в улыбке рот и погладила Лизу по голове. Глаза Раи оставались колюче-холодными, и она, изображая ответный поцелуй, коснулась лица девочки не губами, а щекой.

По счастью, Алечки не было в комнате, они с Марусей отправились к нам домой. Очевидно, Саша предполагала еще устроить лобзание сестер, но эта затея провалилась.

Мне стало так гадко, гаже некуда. Не в силах больше находиться вместе со всеми, я выскочила из гостиной, поднялась в Нелину спальню и села на кровать. Наверное, следовало вообще уйти из этого дома, но силы покинули меня.

* * *

- Имей в виду, - донеслось из темноты, - тебе рассчитывать не на что!

Я открыла глаза и в первую секунду не поняла, где нахожусь: незнакомая, вычурная мебель, чересчур роскошная люстра...

- Лучше успокойся и отдай половину, все равно я своего добьюсь, - ответил голос Сашеньки.

В ту же секунду все стало на свои места. Я случайно заснула на кровати в спальне у Нели, гости, наверное, давным-давно разошлись. А в комнате Родиона, которая отделена от супружеской опочивальни маленьким санузлом, спорят Раиса и Саша, пытаясь разобраться со свалившимся на голову наследством.

Не желая подслушивать чужие скандалы, я тихонько встала и, взяв туфли в руки, босиком спустилась по лестнице. Дом казался пустым.

Поминки завершились. Из гостиной раздавалось мерное гудение - прислуга приводила в порядок комнаты первого этажа. Я выбралась незамеченной во двор и побежала домой. Сырая трава противно скользила по ногам, и было довольно холодно, наверное, прошел дождь.

Наш дом, несмотря на поздний час, сиял огнями. Я удивилась, припустила быстрее, выскочила к калитке, распахнула ее и увидела машину "Скорой помощи", в которую как раз запихивали носилки. Зайка, Кеша, Ирка и Александр Михайлович толкались на пороге. Автомобиль с красным крестом понесся по дороге.

- Что случилось? - закричала я.

- Ты где была? - накинулась на меня Зайка.

- Лиза выпала из окна, - сообщил Кеша, - слава богу, жива.

- Попала на дерево, - суетливо принялась объяснять Ольга, - ветки самортизировали, врачи уверяют, что опасности для жизни нет!

- Где Саша? - спросил Аркадий. - Мы ее не нашли!

Я развернулась и побежала назад. Остаток ночи и большую часть утра я провела вместе с Сашей в больнице. На нее было больно смотреть. Сначала она металась возле двери, ведущей в операционную, потом села на стул и уставилась на пол. Из ступора ее вывело появление врача, который заявил:

- У девочки довольно редкая, четвертая группа крови с отрицательным резусом, нам надо сделать переливание, вы можете стать донором?

Сашенька заломила руки.

- Господи, нет! У Лизочки группа крови отца! Она умрет, да?

- Не говорите глупостей, - вспылил врач и исчез.

Саша снова заметалась по коридору, потом внезапно остановилась у окна и твердо заявила:

- Если с Лизонькой что-нибудь случится, я выпрыгну отсюда не задумываясь! Мне без дочери жизни нет!

На всякий случай я оттащила ее от подоконника и велела:

- Не смей думать о плохом. Мысли имеют обыкновение материализовываться. Как скажешь - так и случится.

- Да, да, да, - закивала Саша, - правильно, Лизочка выздоровеет, она уже поправилась, вот, вижу, мы, красивые, богатые, идем по Ложкину...

Следующие два часа она, словно молитву, твердила эти фразы, не останавливаясь и не запинаясь. И с каждой "молитвой" мне становилось все тревожней.

Внезапно белые двери разошлись в стороны, показалась каталка, укрытая простыней.

- Умерла, - зашептала Саша.

Я вцепилась в подол ее платья.

- Нет-нет, видишь, медсестра капельницу несет.

- Что с Лизой? - кинулась к девушке Сашенька.

- Все вопросы к доктору, - сурово отрезала та и велела санитару:

- Живей в лифт, на второй, в реанимацию.

- В реанимацию, - чуть не лишилась чувств Саша, - ей совсем плохо...

- Не волнуйся, - попыталась я успокоить несчастную мать, - в реанимацию всегда кладут после любой операции.

- А меня после аборта сразу в палату отвели, - прошептала Саша, глядя, как кабина с каталкой несется вниз.

- Так то аборт... - начала я, но тут появился врач, и мы кинулись к нему. Молодой хирург был серьезен.

- Особых поводов для беспокойства у нас нет, - сообщил он, - если учесть, что ребенок упал с высоты третьего этажа.

- Откуда? - удивилась я. - В нашем доме всего два этажа, правда, есть еще чердак.

Но врач не стал меня слушать, а продолжил свою речь:

- Так вот, если учесть высоту, то можно сказать, что Елизавета легко отделалась. Открытый перелом правой голени, закрытый - левой руки. Сотрясение мозга и разрыв селезенки, нам пришлось удалить этот орган, неприятно, конечно, но не смертельно. Девочке очень повезло. Часто в таких случаях ломают позвоночник и остаются либо на всю жизнь парализованными, либо погибают на месте. Поставьте в церкви свечку.

- Значит, опасности для жизни нет? - уточнила я.

Доктор, суеверный, как все врачи, ответил:

- Надеюсь, что процесс выздоровления пойдет благополучно.

- Пустите меня к дочери, - попросила Саша.

- Она еще не отошла от наркоза, вам лучше сейчас уехать и вернуться завтра к вечеру.

- Пожалуйста, - взмолилась Сашенька.

- Ну ладно, - согласился врач, - поехали, только придется раздеться и надеть бахилы с халатом.

- Могу даже простерилизоваться в автоклаве, - на полном серьезе заявила Саша.

Доктор усмехнулся и повел нас в реанимационное отделение. Меня оставили в коридоре, я увидела табличку "Курить там", вышла на лестницу и принялась чиркать зажигалкой.

- Огонька не найдется? - раздалось сзади. Я оглянулась и увидела хирурга.

- Спасибо, - сказал он, прикурив, - похоже, девочка ее единственная дочь? Я кивнула.

- Давно заметил, - вздохнул врач, - чем больше трясутся над ребенком, тем сильнее он уязвим. В многодетных семьях, где на каждого приходится не так уж много любви и ласки, дети здоровее.

Не буду с ним спорить, но, на мой взгляд, те, кого недолюбили в детстве, тотально несчастливы в зрелом возрасте. Хотя любовь любви рознь. Есть у нас приятель, Олег Марцев, пятидесятилетний, толстый, седой дядька. Его растила одинокая мама, всю заботу и нежность отдавшая обожаемому сыну. Олег замечательный человек, после перестройки он резко пошел вверх, занялся бизнесом и разбогател до неприличия. Но вот беда, в личной жизни у него полный провал. Любящая сыночка до беспамятства мама просто выживала всех его жен. В конце концов Олег сообразил, что на одной территории с Анной Алексеевной не уживется даже святая Тереза, и отселил матушку в соседний дом. Стало еще хуже. Анна Алексеевна пребывает в уверенности, что сын обязан утром приходить к ней на кофе, а вечером на ужин. В субботу и воскресенье маму нужно сопровождать в театр или на концерт, еще "мальчик" должен рассказывать матушке абсолютно все о своей жизни. Как-то раз Олег признался мне, что, когда видит на пороге улыбающуюся Анну Алексеевну и слышит нежную фразу "Ну, мой дорогой, расскажи скорей, как денек прошел", ему хочется схватить что потяжелей и опустить старухе на голову. Но он этого, естественно, не делает, потому что очень хорошо воспитан. Своей безумной, опутывающей любовью Анна Алексеевна просто придушила сына, у нее не хватило сил на подвиг: оставить выросшего ребенка жить собственной жизнью. Результат плачевен. У Олега нет семьи, и он просто ждет, когда Анна Алексеевна уйдет в мир иной. Тогда он сможет наконец подыскать себе пару.

- Ну зачем Лизу понесло на чердак? - вздохнула я.

Врач развел руками.

- А почему дети везде лезут? Из шкодливости. Хотя девочка, когда ее привезли, была в сознании, и она сказала, что хотела взять куклу.

- Какую? - подскочила я.

- Понятия не имею, спросите у Евдокии Филипповны, она переодевала ребенка.

- Где ее можно найти?

- На пятом этаже, в отделении.

Не дожидаясь лифта, я, перескакивая через две ступеньки, понеслась наверх.

Евдокия Филипповна, полная тетка лет шестидесяти, была в сестринской. Очевидно, в напряженном рабочем дне выдалась свободная минутка, и она решила попить чайку. Увидав меня, Евдокия Филипповна вздохнула и приветливо сказала:

- Ох, уж эти детки, пока вырастут, глаза выплачешь, а как станут взрослыми, не заснешь. Не волнуйтесь, ваша девочка не в самом тяжелом состоянии. Я присела у стола.

- И не говорите, такие нервы! Мать в реанимацию пустили, а я по коридорам неприкаянной шатаюсь. Ну зачем ее понесло на чердак?

Евдокия Филипповна пододвинула ко мне чашку, в которой плавал надувшийся пакетик.

- Ваша Лиза все бормотала: "Куколка, куколка". Я ее спросила: "Какая, моя радость?" А она в ответ: "Красивая очень, в платьице, плясала и меня звала".

Глава 21

Домой я приехала около часа.

- Как она? - наскочила на меня Зайка.

- Лиза?

- Ну да.

- Говорят, поправится, - устало вздохнула я, - а Сашенька у нее осталась, боже, как спать хочется, еле стою на ногах, сейчас упаду!