Чтение 17–й страницы книги ~Стилист для снежного человека~

Писатель, поэт, актер принадлежат народу, - завел Иван Иванович.

Никита молча слушал кагэбэшника и, холодея, понимал, что сейчас от него потребуют...

Ремизов замолчал и глянул на меня.

- Вы сообразили, в чем дело?

Я кивнула.

- Конечно, я хоть и моложе вас, но тоже жила в советские времена, Никите предложили стать осведомителем, ничего удивительного, насколько я знаю, все, подчеркиваю, все, кто в те далекие годы выезжал за рубеж, давали согласие стучать на сограждан. Мне очень смешно сейчас читать заявления некоторых людей, говорящих:

"Я очень активно ездил по миру в конце семидесятых годов. О! Я так ненавидел советский строй, был диссидентом".

Это ложь. Если ты катался за рубеж - значит, давал согласие на "стук", другой вопрос, "капал" ли на самом деле, но нужную бумагу подписывал.

Помните, как многие представители элиты были против открытия архивов КГБ? А почему? Хорошо знали, в "Детском мире" 15 ничего не пропадает, сейчас из небытия появятся бумажки, из коих станет ясно: режиссер N имел кличку "Серый" и сотрудничал с органами, а актер К сигнализировал о соседях. Кстати, диссидентов за рубеж не выпускали ни под каким видом, их просто выдворяли вон из государства, навсегда, а не отправляли в командировки и на гастроли.

- Нам придется коснуться очень больной темы, - кивнул Олег, - увы, многие из тех, кто называет сейчас себя правозащитниками, стали ими лишь после перестройки. Почти всех, кто при советском строе пытался конфликтовать с властями, убили. На Красной площади группа протестующих против ввода советских войск в Чехословакию состояла всего из нескольких человек, не помню, сколько их было, но меньше двадцати точно. Сейчас же каждый второй из так называемых правозащитников сообщает о своем участии в той акции. Это вранье. Подлинные диссиденты, такие, как Марченко, прошли все: психиатрическое лечение, тюрьму, лагерь - и умерли. А те редкие люди, которым удалось выжить после всех издевательств, предпочитают не светиться на экранах телевизоров и не давать интервью газетам.

В шестидесятые годы в среде столичной интеллигенции было модно говорить о своем инакомыслии, но только на кухнях. На собраниях в творческих союзах W и R клялись в любви к партии и правительству, дома же, за графином с водкой, жаловались на жизнь, говоря:

- Я могу создать настоящий шедевр, да власти не дают! Вынуждают снимать картины про Ленина. Кабы не Советская власть, быть мне Антониони и Феллини, вместе взятыми.

И это было лукавством. Во-первых, кое-кто и в советские времена писал замечательные книги и картины, снимал фильмы, создавал оригинальную музыку. Вопрос, сколько зарабатывали эти люди, с каким трудом осуществляли задуманное.

Великолепный писатель Рыбаков хранил в столе рукопись под названием "Дети Арбата". Он очень хорошо понимал - эту книгу в СССР не издать.

Но Рыбаков написал то, что хотел, и спрятал, а на жизнь он зарабатывал, создавая произведения для детей, талантливые, яркие, например, "Кортик", "Бронзовая птица". Из-под пера Рыбакова не выходило ерунды. Рыбаков был далеко не одинок. Можно вспомнить еще прозаика Дудинцева, поэта Семена Липкина, впрочем, не стоит сейчас перечислять фамилии, хотя их не будет много.

В КГБ знали и о тех, кто бунтовал на кухнях, и о тех, кто тихо работал в стол. И первых, и вторых опасными не считали, а вот с третьей категорией граждан шла непримиримая борьба. Последние были слишком активны, они ухитрялись наладить связи с журналистами западных изданий, с дипломатами. Шифровались почище разведчиков, передавали свои произведения на Запад, их там охотно публиковали, демонстративно присуждали значимые премии, и начинался скандал.

Советская печать обвиняла диссидентов в клевете, затевались судебные процессы. Иностранные средства массовой информации поднимали крик, требуя свободы писателю Р или режиссеру О. Очень часто провинившаяся личность выдворялась из мира социализма, кое-кто оказывался за решеткой. В любом случае шум стоял немыслимый. В моей памяти всплывает дело фотографа Энского 16. Тот сумел переправить в Париж, на выставку, снимки, сделанные в советских лагерях, страшные свидетельства преступлений властей против своего народа. Но еще хуже была так называемая бытовая серия под общим заглавием "Очередь". Фотографии запечатлели москвичей, стоящих за продуктами, одеждой, книгами, билетами в кино, сидящими перед кабинетами врачей. Замыкал экспозицию огромный снимок ритуальных автобусов перед крематорием. На западных людей, незнакомых практически с таким явлением, как очередь, работы Энского оказали огромное впечатление.

Власти моментально отреагировали. Фотографа посадили по уголовной статье, якобы он убил соседку по коммунальной квартире. Одна из советских газет напечатала статью "Клеветник - убийца", после прочтения материала многие советские люди, простые рабочие и крестьяне, были возмущены. Вот какие гады встречаются на свете! Задушил ни в чем не виноватую бабу, чтобы забрать себе ее комнату, потом отправил за бугор отвратительные снимки, позорящие Родину. А враждебно настроенные по отношению к Советскому Союзу СМИ теперь вопят на все голоса:

- Свободу Энскому!

Да таких убивать надо. У нас, конечно, имеются очереди, но они скоро исчезнут!

Энский не отсидел положенного срока до конца, был выдворен из страны под давлением иностранной общественности, он обосновался в США, где вскоре умер, отравившись консервами.

И снова поднялся крик.

Правду никто не знает до сих пор. Сам ли Энский убил соседку или на него повесили ее смерть. Может, он и впрямь задушил скандальную тетку, а может... Что подсыпали в консервы?

Кто? Вдруг в банке с ветчиной был ботулизм? Ясно лишь одно - Энский умер. И такие коллизии в СССР случались не раз.

Соответствующие структуры хорошо понимали: главное - не допустить скандала. Успеть перехватить ту или иную личность, собравшуюся передать за рубеж свое произведение. К сожалению, творческие люди, натуры увлекающиеся, часто не умели держать язык за зубами, многие крепко дружили с бутылкой. Опрокинув рюмашку-другую, писатель или поэт, сидя в буфете Центрального Дома литераторов, трагически громким шепотом, каким говорило старое поколение артистов Малого театра, это когда тихий голос Ильинского долетал до ушей зрителя в последнем ряду партера, начинал рассказывать приятелю о своих планах.

- Знаешь, дружок! Я написал убийственную штучку, правду жизни. "Матренин двор" 17 просто сказка по сравнению с моим романом. Теперь хочу передать его в западное издательство.

Спустя несколько недель с этим прозаиком начинали происходить дивные вещи. Он заболел и оказался в больнице, от него ушла жена, в квартире начался пожар, а на дачу делали набег грабители. Вместе с вещами безвозвратно исчезла и рукопись. Впрочем, бывало и иначе. Кое-кто погибал от несчастного стечения обстоятельств. На одного литератора, главного редактора крупного журнала, упала сосулька 18. Убить не убила, но сделала его инвалидом, неспособным писать книги, а на историка, некстати спросившего у членов ученого совета: "Товарищи, вот думаю, по какой причине Германия, находившаяся в состоянии войны с царской Россией, пропустила беспрепятственно по своей территории запломбированный вагон с Лениным и откуда у большевиков взялись огромные средства на подготовку революции?" - напали пьяные отморозки и ломом перебили ему руки. Писать научные работы историк более не смог.

Комитет государственной безопасности не жаловался на отсутствие штатных работников.

Он был огромным пауком, который сплел сеть над всей страной. Руководители Советского государства учли ошибки Сталина, в лагеря теперь не сажали по каждому доносу, но приемная КГБ работала круглосуточно, все письма и звонки, анонимные в том числе, обязательно проверялись.

Но даже такая отлично оснащенная, финансово богатая и разветвленная структура не сумела бы получить всю необходимую информацию без помощников. Очень многие советские люди "стучали" на сослуживцев, родственников, друзей. Мотивы были разными. Кто-то был искренне возмущен антисоветскими разговорами, другой хотел подсидеть начальника, третий мечтал выслужиться, чтобы получить без очереди квартиру, машину или выехать на работу за границу. Но очень много было и тех, кого попросту вынуждали стать внештатными сотрудниками КГБ.

Никита оказался из их числа, Иван Иванович сказал Волку прямо:

- Помогаешь нам - жена летит в Америку на лечение. Отказываешься - Вера умирает дома, даже не стоит пытаться решить в этом случае проблему, больная никогда не покинет пределы СССР.

- Что мне делать? - заламывал руки Никита, глядя на друга.

- Соглашаться, - тихо посоветовал Олег.

- Вдумайся в свои слова! - завопил Волк. - Я - стукач! Подслушивающий, подсматривающий мерзавец!

- Ты спасаешь жизнь любимой женщины, - - напомнил Ремизов, - в этом случае все средства хороши. И потом, может, еще ничего особого и не потребуют.

- Уже попросили, - рявкнул Никита, - определили, так сказать, круг обязанностей.

- И что?

- Взял сутки на обдумывание, - сказал Никита и вдруг заплакал.

- Я бы не колебался, - вымолвил Олег, - коли есть хоть один шанс на спасение Веры, его следует использовать. Ты только никогда не пей, нигде и ни с кем, алкоголь развязывает язык. Если сам о сотрудничестве с Иваном Ивановичем не разболтаешь, так никто и не узнает. Комитетчики умеют хранить тайны, если правда вылезает наружу, то она вытекает не от профессионалов, а от самих внештатных сотрудников.

Никита молча смотрел в окно.

- Послушай, - вдруг спросил Ремизов, - если бы у тебя спросили: "Волк, отдай жене половину своей жизни, проживешь, допустим, не сто лет, а пятьдесят, но и она столько же протянет", что б ты ответил?

- Господи, - воскликнул режиссер, - да, конечно, забирайте!

- Так вот, - подвел итог Олег, - сейчас от тебя не потребовали столь радикальной жертвы, ерунду за спасение Веры просят.

Никита встал и молча пошел к двери. Через неделю Вера улетела в Кливленд, через три месяца вернулась, лысая, худая, страшная, но живая.

Более Никита и Олег на тему сотрудничества с КГБ не разговаривали. Вера два года прожила не болея, внешне она казалась совершенно здоровой, но потом вдруг жена Волка внезапно скончалась.

Прошло много лет, Никита так и не женился.

Около него, талантливого, известного режиссера, постоянно крутилось много женщин, молодых, красивых и даже умных.

Кое с кем Волк затевал романы, с Лилей Горской, например, прожил целых три года, но официально в брак не вступал, считался непробиваемым холостяком.

О той истории Никита вспомнил лишь один раз, когда Илья, сорвавшись после очередного курса антиалкогольной терапии, вновь ушел в запой.

- Это мое наказание, - сказал он Олегу, - расплата. Роптать нельзя, следует терпеть. Выгоню Илью вон, порву с ним всякие отношения, господь новый крест навесит, потяжелей сброшенного. Нет уж, надо пьяницу по жизни вести.

Ремизов вздрогнул, но начатой темы не поддержал, просто они с Никитой перестали обсуждать поведение Ильи.

А потом Олег и думать забыл о том, что когда-то благословил друга на сотрудничество с КГБ. СССР распался, его прах был развеян над рекой времени.

Но не зря говорят, что все тайное обязательно станет явным. Пару лет назад Волк позвонил Олегу и странно заплетающимся голосом произнес:

- Ммнеее плоохоо! Сююдааа, скооорей!

Ремизов перепугался не на шутку. Мысль о том, что друг пьян, даже не пришла ему в голову, Волк несколько десятилетий и не нюхал спиртное. Олег решил, что приятеля разбил инсульт, режиссер находится дома один, на дворе ночь.

Только рано утром Олег, еле живой от волнения, вкатился в апартаменты Волка и понял - тот в момент звонка просто был пьян.

Радость от осознания того, что Никита жив и здоров, была настолько велика, что Олег даже не стал ругать друга.

- Господи, - воскликнул Ремизов, - с какой стати ты нажрался!

И тут Никита выложил невероятную правду.

Ему предложили снять сериал, но с условием, что главную роль в нем будет играть Людмила Звонарева. Режиссер наотрез отказался, и тогда человек, сделавший предложение, выложил перед Волком ксерокопии части его доносов.

Ремизов замолчал.

- И Волк был вынужден согласиться, - закончила я за него.

Олег кивнул.

- Да. Никита страшно переживал, с одной стороны, он дико боялся позора. Мерзавец-шантажист пообещал опубликовать документы в газете, так и сказал: "Отдам журналистам, они мигом схватятся за сенсацию". С другой - Волк не хотел терять профессиональное лицо, до сих пор все снятые им сериалы прочно занимали первые строчки рейтингов. Бесталанная актриса, игравшая главную героиню, могла убить проект. Но страх разоблачения оказался сильнее профессиональных амбиций. Волк приступил к работе над "Стужей". Никите повезло, Людмила неожиданно оказалась послушна, работоспособна и с явной божьей искрой. Многосерийная эпопея приковала к экранам зрителей России и ближнего зарубежья. Волк получил очередную премию, а Звонарева превратилась в звезду.

- Фамилию назовите! - в возбуждении закричала я.

- Чью?

- Спонсора "Стужи".

- Я ее не знаю.

- Ладно. Скажите, кто приходил к Никите выламывать руки? Назовите имя шантажиста!

Ремизов нахмурился.

- Понятия не имею. Но он убил Никиту.

Точно, это его рук дело. Я абсолютно уверен!

Глава 18

Огромное разочарование охватило меня, но в ту же секунду я сконцентрировалась и резко сказала:

- Вы врете!

Ремизов откатился к стене.

- Какое место моего рассказа показалось вам не правдивым?

- Вы знаете имя шантажиста, но боитесь его произнести, - понеслась я в атаку, - вообще, я не понимаю, с какой стати вы решили ввести меня в курс событий прошлых лет!

Олег вынул из кармана портсигар, повертел его в руках, сунул назад и ответил:

- Никиту убили. Насколько я поняла - вы приходили к нему с расспросами о Звонаревой?

- Да.

- Думаю, Волк принял вас за шантажистку или журналистку, которая невесть каким образом дорылась до истины.

Я вспомнила, как резко Никита выставил меня за дверь, и осторожно ответила:

- Ну, предположим. Только при чем тут убийство Волка?

Олег медленно поехал в центр комнаты.

- Включите логику, Даша. О сотрудничестве Никиты и органов не знал никто, кроме меня.

- И самого Никиты!

- Он молчал, не говорил ни слова.

- Но еще имелся Иван Иванович, сотрудник, с которым имел дело Волк.

- Думаю, что профессионал умеет держать язык за зубами, - протянул Олег, - но "протекло" явно из архива КГБ или из того места, где они хранят документы. Некто потребовал снять Звонареву в сериале. Почему? Он любовник актриски и решил помочь ей либо возжелал избавиться от надоевшей пассии, главная роль в серии - плата за ее молчание и тихое поведение.

Скорей всего, спонсор женат и не хочет шума.

Мужик приходит к Волку и сначала соблазняет его средствами на сериал, а потом шантажирует.

Никита соглашается на выдвинутые условия, но просит шантажиста не распространять широко информацию. Спонсор и сам не заинтересован в скандале, он отдает Волку подлинники документов. Это я знаю точно. Думаю, после вашего визита Никита бросился звонить спонсору, начал обвинять того во лжи и болтливости, мужчины крепко повздорили, и спонсор решил убить Волка, небось режиссер чем-то испугал его. Может, сказал: "Мне все равно скоро умирать, сам расскажу газетам правду, покаюсь. Но заодно сообщу и кто просил снять Звонареву в главной роли". Я предполагаю, что спонсор убрал и Людмилу. Причина мне неизвестна. Вы ведь ищете убийцу Звонаревой? Так имейте в виду, правда зарыта в той далекой истории!

Олег неожиданно развернулся.

- Сейчас я хочу...

- Постойте, - резко сказала я, - кто такие Бурмистров, Коган и Богоявленский?

Спина Ремизова окаменела.

- Вам плохо? - спросила я.

- Нет, - коротко уронил Олег и повернул кресло, - вы кто?

- Интересный вопрос! Даша Васильева, мы уже выяснили факт нашего общения в прошлом.

- А на самом деле?

- Даша Васильева. Дарья Ивановна, преподавательница французского языка, теперь, как принято говорить, домохозяйка. Хотя хозяйка я фигова, скорей домобездельница. У вас возникли сомнения в моей личности?

Ремизов неожиданно подъехал ко мне вплотную и схватил за руку.

- Говорите прямо, вы оттуда, да?

- Откуда? - попятилась я.

Несколько секунд Олег мрачно смотрел мне в глаза, потом прошептал:

- Не похоже.., ваши глаза.., не похоже...

Стоп! А ну отвечайте немедленно: вы знали ее?

- Кого?

- Вы где учились?

В полной растерянности я назвала институт.

- Не подходит, - констатировал Олег, - назовите места своей службы.

- Да в чем дело?

- Это она вам рассказала?

Я во все глаза смотрела на переводчика, а у того по непонятной причине началась истерика.

Лицо Олега по цвету сравнялось с пледом, прикрывавшим его ноги, губы, наоборот, побледнели, нос вытянулся, глаза ввалились, а изо рта начали вырываться обрывки фраз.

- Отомстить.., убить.., ни при чем.., нет...

Я испугалась, подбежала к небольшому столику на колесах, заставленному бутылками, схватила графин с темно-коричневой жидкостью, плеснула в пузатый стакан, протянула Ремизову и приказала:

- Выпейте, одним глотком.

Олег машинально повиновался, потом отдал мне пустой бокал.

- Простите. Смерть Никиты выбила меня из колеи, он был мне больше чем друг, я считал его родней брата, кроме Волка, никого больше из близких не имею.

- Фамилии Бурмистрова, Когана и Богоявленского мне назвал Илья.

Олег ойкнул.

- Откуда он...

- Илья услышал их от вас.

- От меня?

- Ну да. В тот день, когда Волк напился, вы приехали к нему, заперлись в кабинете и долго говорили, а Илья подслушивал под дверью и запомнил имена. Мне же он информацию продал самым вульгарным образом за бутылку. Так кто такие эти люди и отчего вы вспомнили в тот день о них?

Олег посмотрел на столик с напитками и скривился.

- Ладно. Мне уже очень много лет, сердце шалит. Никита умер, думаю, и я протяну недолго, но мне очень хочется найти того, кто убил Волка, самому не совершить задуманного, одна надежда на вас. А в голову постоянно лезут всякие мысли. До последней минуты я был уверен, что спонсор каким-то образом связан с КГБ, ну он сотрудник архива или бывший комитетчик, раздобывший материал для шантажа. Но лишь сейчас мне в голову пришла одна мысль: а вдруг все дело задумал Богоявленский? Он решил опозорить Никиту! Для этого вынудил того снимать Звонареву, надеялся, что бесталанная актрисулька завалит роль, на Никиту налетят газеты, а тут появится Богоявленский с рассказом о том, как Волк за деньги готов на все, берет никому не нужных актерок. Да, точно, он замыслил сначала убить Никиту профессионально. А когда это не вышло, убрал его физически. Отомстил за все, а теперь и жена встрепенулась, мало ей показалось убить Веру.

У меня закружилась голова.

- Вера - это кто?

- Вера Соколова, - по-бабьи взвизгнул Ремизов, - жена Никиты Волка.

- Так она умерла! В шестидесятых!

- Верно.

- От заболевания крови.

- Нет. Она была убита, вернее, сама свела счеты с жизнью, но я думаю, ее убили.

Я потрясла головой.

- Ничего не понимаю!

Ремизов молча смотрел в окно, потом вдруг решительно тряхнул головой.

- Ладно! Теперь я расскажу все, только вы должны дать обещание, что непременно отыщете Убийцу Никиты.

- Говорите скорей! - в нетерпении воскликнула я.

- Так да или нет? - не успокаивался Ремизов.

- Да! - заорала я. - Да, бога ради, не тяните кота за хвост!

Олег помрачнел.

- Действительно, таскать бедное животное за продолжение позвоночника антигуманное занятие, слушайте внимательно. Я уже говорил о том, что мы с Никитой никогда не обсуждали его работу осведомителя. Я не знал, чем он занимается как внештатный сотрудник КГБ, вообще не имел никакого понятия о его службе.

Да и понятно, по какой причине Олег не проявлял любопытства. Про такие ситуации придумана поговорка: "Меньше знаешь - лучше спишь", а Ремизов хотел спокойно почивать в своей кровати. Он как раз к тому времени сумел заработать хорошую сумму денег, купил себе домик за городом и наслаждался тихой жизнью человека, которому нет нужды каждый день мотаться на службу.

Настал дождливый ноябрь, Олег затопил печи и почувствовал полнейшее удовлетворение.