Чтение 17–й страницы книги ~Камасутра для Микки-Мауса~

- Ладно, так и быть, но не превращай меня в свою подручную, назову фамилию тренера, и до свидания.

- Конечно, - быстро согласилась я, - мне помощники не нужны, сама во всем разберусь!

Утром, едва живая от усталости, я прикатила в Алябьеве и обнаружила, что все спят. Юрий храпел на втором этаже, дети мирно посапывали в кроватях, на столе, придавленная сахарницей, белела записка: "Лампуша, отчего не берешь мобильный? Обзвонилась тебе. Уехала на работу, сегодня дежурю. Целую, Катя".

Безостановочно зевая, я заползла под одеяло, но сон отчего-то не шел, я вертелась, двигала подушку, пыталась найти удобное положение, но тщетно, из раскрытых окон вползала духота, не хватало кислорода, в голове ворочались тяжелые мысли.

Значит, Клава задумала какую-то аферу, связанную с деньгами. Она повезла дочь на операцию по восстановлению девственности, велела соблазнить Костина... Зачем? И при чем тут Америка? Может, попытаться расспросить Юрия? Я вскочила, нацепила халат и ринулась на второй этаж. Муля и Ада мигом с сопением бросились за мной. Рейчел, такая же любопытная, как и мопсихи, отчего-то осталась лежать на полу в гостиной, а Рамик у нас не любит суетиться.

Юрий храпел, разметавшись на кровати. Рядом с ней стояли две пустые бутылки из-под водки. Оставалось только удивляться, где мужик добывает деньги на выпивку, он же не выходит из дома!

- Юра, - я потрясла пьянчугу за плечо, - проснись.

- Отвяжись.

- Ну пожалуйста!

- Пшла вон, - взревел мужик, - убью на фиг!

- Сделай одолжение, сядь, поговорить надо. Алкоголик разлепил опухшие веки, глянул на меня красными глазами и икнул. Я чуть не скончалась от вони, которая исходила от него, лучше жить в одной норе с хорьком, чем с таким дядькой.

- Ты, Клавка, доиграешься, - просипел Юрий, - сказано было ..!

- Я не Клава!

- А кто?

- Лампа. Постарайся вспомнить, ты у меня в гостях.

Мужик закашлялся и выдавил из себя:

- Мне... кто ты! Неси пузырек, Клавка, пока на фиг не ..!

Я встала, с этим экземпляром беседовать бесполезно. Не успела я дойти до лестницы, как с кровати понесся громоподобный храп, очевидно, у Юрия была чистая совесть, потому что он спал без задних ног. Хотя, на мой взгляд, поговорка про чистую совесть и хороший сон не совсем верна. Незамутненная совесть говорит скорей о плохой памяти, чем о праведном образе жизни. Каждый человек может найти в прошлом такие поступки, что ночью гарантированно не сомкнет глаз.

Потерпев неудачу с Юрием, я решила осторожно расспросить Магдалену и сунула голову в ее комнату. Наверное, девочка еще спит, но Магда лежала в кровати с книжкой в руке.

- Ты проснулась?

Магдалена отложила томик.

- Я всегда встаю в семь, так уж я устроена, другие никак в школу подняться не могут, а я раз - и готово, можно даже будильник не заводить!

Я очень удивилась. Во время каникул Лизавета и Кирюшка не выползали из спален раньше полудня. Дверь в комнату Магдалены тоже всегда была закрыта до этого времени, девочка появлялась на веранде всегда позже хозяев.

- Что же ты не пьешь кофе и не завтракаешь?

- Не хочу другим мешать отдыхать, - прошептала Магда. - Мне мама запрещает греметь на кухне, когда родители спят.

Интересно, что проделала Клава с дочерью в детстве, если сумела добиться такого патологического послушания? Вопрос, конечно, интересный, но не он главный на данном этапе.

- Скажи, дорогая, ты не знаешь, где Ната познакомилась с будущим мужем?

- Он приехал к папе в мастерскую машину чинить, - бесхитростно ответила девочка.

- Твои родители ездили в Америку?

- Нет.

- А собирались?

- Не знаю.

Спрашивать больше было нечего, скорей всего, Магда абсолютно не в курсе того, что задумала Клава.

- Ступай на кухню, выпей чаю, - велела я, - наверное, ведь есть хочешь!

Магда кивнула, но не пошевелилась.

- Иди-иди, - поторопила ее я, - в холодильнике колбаска вкусная, "Докторская", или ты ее не любишь?

- Люблю, - эхом отозвалась Магда.

- В чем тогда дело? - рассердилась я.

- Пусть Лиза и Кирилл спокойно отдыхают, - ответила девочка и потянулась к отложенной книге, - еще уроню чего-нибудь и разбужу всех, у меня руки неловкие, так мама говорит!

Я обозлилась не на шутку: Клавдия постаралась изо всех сил, чтобы превратить несчастную девочку в бесхребетное существо.

- Ступай к холодильнику! - приказала я. Глаза Магды наполнились слезами, но она покорно села. Это было уже слишком.

- Впрочем, если не хочешь, можешь не ходить, - быстро сказала я.

- А как надо? - пролепетала она.

- Как тебе хочется!

- Мне никак не хочется, - последовал ответ.

Поняв, что и на этом фронте потерпела полное фиаско, я отступила к двери. Магдалена углубилась в книгу. Мой взгляд упал на яркую обложку - "Биографии кровавых убийц". Однако странное чтение для робкой до неприличия девочки.

- Тебе нравятся ужасы? - не утерпела я. Магдалена кивнула.

- Да, очень люблю детективы и триллеры.

- Тогда посмотри в шкафу, в моей комнате.

- Я уже там глядела.

- Но у меня не было книги, где рассказывается о жизни жестоких убийц, я предпочитаю криминальные сказки.

- Я купила ее на станции, в газетном киоске, - пояснила Магдалена и погрузилась в чтение.

Глава 19

Сами понимаете, что мне ничего не оставалось, кроме того, как расспросить Клаву. Прежде чем ехать в больницу, я позвонила Катюше в ординаторскую и уточнила:

- Ты давно у Клавы была? Как ее состояние?

В трубке послышалось тихое чавканье, очевидно, Катюшка использовала спокойную минутку, чтобы перекусить.

- Я только что из кардиологии, - ответила она, - состояние ее стабильное, перевели в палату.

- Можно ее навестить?

В трубке хрустнуло, потом зашуршало.

- Что ты ешь? - спросила я.

- Хлебные палочки, - ответила Катюша. - Зачем тебе к Клаве?

- Неудобно получается, она лежит больная, а мы ни разу ее не навестили.

- Так я каждый день к ней бегаю, - резонно возразила Катерина. - В кардиологии отличный уход, к тому же там все знают, что Клава моя знакомая, и стараются изо всех сил, даже в отдельную палату положили бесплатно. Так что можешь не волноваться, вниманием Клава не обделена.

- Все равно надо приехать, - стояла я на своем, - хоть один разочек.

- Пожалуйста, если времени не жаль, - сказала Катюша и снова захрустела.

- Меня к ней пустят?

- Возьмешь пропуск.

- Где?

- Семнадцатый корпус, смотри, не перепутай, я в шестнадцатом работаю, а стоят здания, несмотря на то что их номера идут по порядку, в разных концах территории клиники, у ворот поверни налево, - пустилась в объяснения Катерина, - найдешь корпус, подойди к справочному окошку и покажи паспорт, пропуск тебе закажут, круглосуточный.

Я положила трубку и распахнула шкаф. Несмотря на бессонную ночь, тело было полно бодрости. Очень странно: обычно, если я не отдохну положенные восемь часов, хожу потом сонная, как осенняя муха. Ладно, сейчас оставлю детям записку и поеду в больницу, но сначала выгоню собак во двор.

Я распахнула дверь и велела:

- Муля, Ада, Рейчел, Рамик! Гулять, быстро!

Услыхав волшебный глагол, мопсихи, сопя, понеслись в сад. Через секунду с улицы раздались шаркающие звуки. Это противная Мульяна изо всей силы скребла лапами землю возле большой ели, наверное, между корнями устроился крот.

- Ты дела свои делай, - прикрикнула я и пригрозила Муле газетой, - охотничий мопс. Минуточку, а где Рейчел?

Обычно стаффордшириха вырывается на волю первой и стремглав несется за гараж, у нее там любимое местечко. Но сегодня Рейчуха даже не вышла на террасу. Я вернулась в гостиную и увидела бежево-желтую тушу, лежащую под столом.

- Дорогая, мопсы уже гуляют, Рамик носится по саду, а ты спишь? - удивилась я.

Рейчел слабо вильнула хвостом, но даже не пошевелилась. Глаза ее были несчастными, а нос на ощупь оказался сухим и горячим. Разбуженный Кирюшка мигом сказал:

- Она вечером от каши отказалась, мы подумали, что ей из-за жары есть неохота!

Я схватилась за телефон. Вчера у собак был просто царский ужин: рисовая каша с куриными потрохами, Рейчел могла отвернуть морду от обожаемого блюда только в одном случае - если заболела.

- Везите к нам, - велел ветеринар Денис Юрьевич, - поглядим, что к чему.

Мы с Кирюшкой еле-еле запихнули Рейчел в "Жигули" и покатили в Ясенево. Слава богу, клиника не так далеко от Алябьева, если столица и дальше такими темпами станет строиться, наша дача просто окажется в центре мегаполиса.

Рейчел совершенно спокойно лежала на заднем сиденье, хотя она не очень-то любит ездить в машине. Может, собаку укачивает? Во всяком случае, стаффордшириха старается высунуть морду в полуоткрытое окно и с детской непосредственностью оглядывает все вокруг, но сегодня Рейчел спала или лежала с закрытыми глазами, ей явно было плохо. Впрочем, когда я припарковалась у здания, собака сама вылезла наружу и покорно поковыляла рядом, но стоило нам приблизиться к двери, украшенной табличкой "Ветклиника "Ваш друг", как Рейчел без всякого звука обвалилась на пол.

Наши собаки очень хорошо знают это место. Мы возим их сюда на прививки и другие малопривлекательные процедуры. У Ады когда-то удаляли жировик на боку. Муле лечили конъюнктивит... И еще все собаки терпеть не могут, когда им подрезают когти, чистят уши и удаляют с зубов камень. Милейшего Дениса Юрьевича наши животные стараются избегать, причем каждая собака избрала собственную тактику. Шумная, безостановочно гавкающая по поводу и без повода Ада, едва мы подводим ее к клинике, начинает душераздирающе выть. По мере подъема по лестнице тональность звука меняется, и в холл, где, как правило, сидят владельцы больных животных, мы втаскиваем отчаянно визжащее существо. Если бы собаки пели в опере, то Ада явно стала бы примой, она способна держать верхнее "до" в течение нескольких минут, ни разу не сменив дыхание. Однако от ее безобразного поведения все же есть польза, потому что, услыхав пронзительный, почти в диапазоне ультразвука, вой, очередь мигом участливо говорит в один голос:

- Идите вперед, вон, как мучается, бедняжка! На самом деле Аде не больно, просто страшно. Муля придерживается иной тактики, она молча садится на пороге ветлечебницы, и никакие крики и приказы не могут заставить ее поднять толстую попу. Приходится хватать Мульяну и тащить на руках. Все бы ничего, но при виде улыбающегося Дениса Юрьевича Мулечка пускает в ход последнее, коронное средство, она мигом писается, причем каждый раз прудит лужу, которую не сделать и слону. Но если с Адой и Мулей еще можно справиться, они хоть и толстенькие, но все же подъемные, то Рейчел, падающую у подножья лестницы навзничь, оторвать от пола невозможно. Стаффордшириха весит больше меня. Приходится звонить Денису Юрьевичу, и к нам, громыхая носилками, выходят мальчишки в голубых халатах, студенты ветеринарной академии, подрабатывающие тут фельдшерами.

- Что на этот раз? - поинтересовался доктор. - Опять вы, мадам, съели колготки своей хозяйки?

Я улыбнулась, был у нас такой случай.

- Нет, вчера такая веселая по участку носилась, а утром не шевелится.

- Сейчас разберемся, - пообещал ветеринар и погладил Рейчел по голове.

Стаффордшириха обычно пытается увернуться, когда Денис Юрьевич протягивает к ней руку, но сегодня она лишь шумно вздохнула, лежа на носилках.

- Несите ее, ребята, в кабинет, - велел Денис Юрьевич.

Я уселась возле закрытой двери, самое неприятное - это сидеть в коридоре и поджидать, что скажет врач. На мой взгляд, намного лучше заболеть самой, чем наблюдать за чужими страданиями.

Внезапно по коридору быстрым шагом прошла Алла Евгеньевна, хирург. Кивнув мне на ходу, она исчезла за дверью кабинета. Спустя пару минут появился Виктор Сергеевич, пожилой, очень опытный врач. Нам, слава богу, ни разу не приходилось пользоваться его услугами.

С мелкими болячками мопсов, стаффордширихи и двортерьера великолепно разбирался молодой Денис Юрьевич. Потом из-за поворота выплыл толстый, просто необъятный Аркадий Семенович, владелец клиники. Словно океанский лайнер, он продефилировал мимо меня и тоже исчез в кабинете. Я испугалась: похоже, за белой дверью собрался консилиум, неужели собаке так худо!

Неожиданно из-за двери донесся рокочущий бас Аркадия Семеновича:

- Пустое дело так рассуждать! Немедленно несите на рентген!

Еще через пару минут Рейчел вынесли в коридор и потащили куда-то в глубь лечебницы.

- Евлампия Андреевна! - спросил бледный, как лист бумаги, Денис Юрьевич. - У вас есть дети?

Молчавший до сих пор Кирюшка удивленно воскликнул:

- Ну да! Вы ж нас знаете! Я и Лизка!

- А маленькие? - поинтересовалась Алла Евгеньевна.

- Еще Магдалена, - ответила я, - она в гости приехала.

- Сколько ей месяцев? - быстро спросил Аркадий Семенович. Кирюшка захихикал.

- Скажете тоже, месяцев! Магде восемнадцать, она в одиннадцатый класс пошла!

- Сколько? - удивилась я. - Ты точно знаешь?

Кирюшка кивнул:

- Ага, я сам удивился, она себя ведет, как десятилетняя.

- А младенцы имеются? - не успокаивался Аркадий Семенович.

- Нет пока, - растерянно ответила я, - при чем здесь грудные дети?

- Собака гуляет во дворе, за забором или у вас на глазах? - продолжал задавать идиотские вопросы главный врач.

- Вчера она подкоп сделала и по поселку носилась, - вздохнул Кирилл, - еле-еле поймали, совсем от свежего воздуха офигела! У магазина отловили!

- Мне никто не рассказывал об этом происшествии, - покачала я головой.

- А ты дома-то бываешь? - ринулся в атаку Кирюшка. - Бросила бедных детей голодными...

Я быстро наступила ему на ногу. Иногда Кирика заносит, нет никакой необходимости устраивать свару при посторонних.

Тут раздался крик:

- Аркадий Семенович!!!

Доктора плотной группой рванули на зов. Мы остались с Кирюшкой вдвоем. Я терялась в догадках, что с нашей Рейчел?

Минут через пять Аркадий Семенович в окружении людей в голубых халатах подплыл к нам, в руках он держал рентгеновский снимок.

- Многоуважаемая Евлампия Андреевна, - начал главврач, - мне очень неприятно сообщить вам, вернее, просто ужасно...

Я похолодела, Рейчел умерла!

Аркадий Семенович тем временем продолжал абсолютно не свойственное ему мямленье. Обычно он коротко сообщает:

- Ясно. Операция. Готовим.

А сегодня старательно подбирал слова и никак не мог сообщить суть дела.

- Случается такое, мы с коллегами, естественно, слышали о подобном, тем более со стаффами, все-таки собака сложная.

- Вероятно, отягощенная генетика, - влезла Алла Евгеньевна.

- Да что произошло? - заорал Кирюшка. - Вы не можете нормально сказать?

Аркадий Семенович поднял снимок. Я уставилась на темно-серый лист. Всегда удивлялась, ну каким образом доктора разбираются в этих пятнах?

- Видите позвоночник? - спросил доктор, указывая толстым пальцем на нечто больше всего похожее на гигантскую расческу.

- Да, - хором ответили мы с Кирюшкой.

- Это желудок...

- Да!

- Понимаете, что в нем?

Я вгляделась в смутные очертания: что-то знакомое, длинное, заканчивающееся кругляшкой с пятью коротенькими отросточками...

- Мама! - взвизгнул Кирюшка. - Рука! Человеческая.

Я похолодела. В желудке Рейчел лежала крохотная ручка, принадлежавшая когда-то младенцу. Вот почему Аркадий Семенович интересовался грудничками. Наша Рейчуха... Нет, не может быть... Тут же в уме всплыл рассказ соседки Нины Ивановны О пропавшем из коляски незнамо куда ребенке Ванды, заболтавшейся в магазине с продавщицей, - а стаффордшириху как раз поймали возле этой торговой точки. В полном изнеможении я навалилась на стену и пролепетала:

- Что делать-то?

- Сейчас готовят операционную, - пояснил Аркадий Семенович, - но вы понимаете, после операции мы обязаны будем сообщить в милицию!

Полтора часа мы с Кирюшкой, обнявшись, просидели в холле. Спасибо, сердобольный Денис Юрьевич приволок мне валокордин. После употребления его мне стало немного легче, но потом откуда ни возьмись возникла Алла Евгеньевна и "успокоила" меня.

- Может, еще и не пристрелят.

- Кого? - почти беззвучно спросил Кирюшка.

- Да погоди расстраиваться, - неслась дальше докторица, - могут и не усыпить Рейчел.

- Не хочу! - завопил Кирюшка, но его крики перекрыл громовой голос Аркадия Семеновича:

- Вы только взгляните на это!!!

От операционной летела толпа врачей, впереди несся главврач с эмалированным лотком в руке.

- Вот, - ткнул он мне под нос овальную миску.

Я зажмурилась, ни за какие коврижки не открою глаз!

- Кукла, - завизжал Кирюшка, - Рейчел, любимая, идиоты, кретины, сволочи, вас самих пристрелить надо! Вы чего, не можете настоящую руку от пластмассовой отличить?

Я слегка приоткрыла один глаз, второй распахнулся сам собой от негодования. На дне лоточка лежала ручонка от пластмассового пупса. Очевидно, бегая по поселку, стаффордшириха наткнулась на выброшенную игрушку. Вся кровь бросилась мне в голову, язык парализовало, я только открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Зато Кирюшка, топая ногами, вопил за двоих. Врачи растерянно суетились вокруг нас. Наконец мой язык зашевелился.

- .. - вырвалось у меня.