Чтение 17–й страницы книги ~Капкан для принцессы~

- Ты можешь наконец сказать, для чего она тебе нужна?

- Скоро, - он посмотрел на часы, - скоро, девочка, все узнаешь. Потерпи еще немножко. - Он ласково провел рукой по ее волосам.

Лола скосила глаза - что это с ним случилось? Отчего вдруг заговорил так ласково? Но никакого подвоха на первый взгляд не обнаружила, Леня глядел на нее честными глазами и улыбался.

- Неужели ты хочешь тащить ее через границу в Германию и предъявить там папаше Тизенхаузену? - догадалась Лола. - Леня, это безумие! У нее же нет документов! Да и нас там не очень-то ждут. Вернее, ждут, но только для того, чтобы посадить за убийство Шульца, или как там его.

- Подожди, - твердо ответил он.

Лола только вздохнула.

Часам к двум Маркиз начал нервничать.

Он положил мобильник на стол и мотался мимо, как маятник, так что у Лолы даже слегка закружилась голова. Моника успокоилась и задремала. Выглядела она получше.

Мобильник запищал, и хоть Маркиз давно ждал звонка, он вздрогнул от неожиданности.

- Да! - Он схватил трубку. - Да, конечно! Рад вашему приезду! Разумеется.

Нет, в гостиницу не нужно, лучше...

Он послушал немного, потом записал на клочке бумаги адрес: Вознесенский проспект.

- Будем через два часа, ждите.

Он спрятал мобильник в карман и повернулся к Лоле.

- Ну, Лодка, пришел момент действовать! Собирайся, скоро поедем на встречу. Да с этой, - он покосился на Монику, - глаз не спускай. Как бы она в последний момент что-нибудь не выкинула. Подбери ей что-нибудь из своих шмоток, вы вроде фигурами похожи.

- Да что у меня есть-то? - заворчала Лола. - Все же вещи на той квартире бросили! Что, костюм, что ли, красный ей давать от "Живанши"? Сейчас, разбежалась... Лень, можно я для нее у Зинаиды Викентьевны что-нибудь из одежды попрошу? Она же все равно ни фига не соображает, ей все равно, что надеть...

- Не валяй дурака! Мы должны ее сдать в товарном виде! - крикнул Леня, не оборачиваясь. - Так что не жмись!

Причеши хоть, а то скажут - привели швабру какую-то...

Когда через полчаса Леня вернулся с пакетом фотографий, которые прятал в укромном месте, Лола не долго думая обрядила Монику в свои джинсы и куртку.

Сама же она надела любимый ржаво-коричневый брючный костюм, так замечательно подходивший к осенней гамме и к ее собственным волосам.

Моника молча и безучастно позволяла делать с собой все, что нужно. Иногда она сама, подчиняясь командам Лолы, причесывалась и застегивала пуговицы.

- Как хочешь, а с ней не все ладно, - заявила Лола, - как бы папаша Тизенхаузен к нам не прицепился, что мы его доченьку сглазили.

- Наше дело - доказать, что это она, - возразил Маркиз, - а там уже ее в клинику определят и вылечат за бешеные бабки. Слушай, может, подкрасишь ее немножко, а то она какая-то бледная...

- Она мне уже вот где! - заорала Лола, ничуть не смутившись, что Моника может услышать. - Как подумаю, сколько народу этот ее Виктор из-за нее положил, так просто зубами скрипеть хочется.

И не тех братков мне жалко, что в Катышах, а к примеру, несчастную барменшу из ЛОСХа - она совершенно ни при чем, или архитектор этот, армянин... Еще они кого-то в машине вместо нее сожгли.

Моника вдруг вскинула глаза и внимательно поглядела на Лолу. Взгляд этот Маркизу очень не понравился.

"Скорей бы ее с рук сбыть! - пронеслось в голове. - Вот еще тоже морока: сидела бы дома, папочка денег дает сколько хочешь, так ее потянуло на подвиги..."

- Милые дамы, авто у подъезда, - сказал Маркиз, чтобы разрядить обстановку, - прошу вниз.

Он в этот раз угнал очень скромные "Жигули", чтобы исключить всякие неожиданности. Доехали они без приключений, только Моника весьма оживленно поглядывала по сторонам, так что Маркиз спиной ощущал идущие от Лолы волны беспокойства.

Маркиз припарковал машину у красивого подъезда, сказал несколько слов в домофон, и двери подъезда отворились.

Маркиз крепко взял вышедшую из машины Монику за локоть и держал так все время, пока они поднимались по лестнице. Лола шла замыкающей.

Дверь нужной им квартиры на третьем этаже открыл молодой человек неприметной наружности. Кивком головы он пригласил их в комнату, где находились двое. Первый был мужчина неопределенного возраста, весь какой-то серый и высушенный. Было такое впечатление, что его только что вытащили из гербария. Тщательно приглаженные волосы лежали на голове аккуратно, как приклеенные. Серые небольшие глаза глядели на окружающих холодно и подозрительно, но Маркиз знал, что от этих глаз ничто не ускользнет, никакая мелочь.

Второй сидел в кресле у окна и не сделал попытки подняться. Маркиз отметил только, что человек немолод, но крепок Он сидел, прикрыв глаза тяжелыми веками, не принимая участия в дальнейшем разговоре, но иногда веки приподнимались, и человек внимательно смотрел на Маркиза яркими желто-коричневыми глазами.

- Господин Лангман! - обрадованно произнесла Лола, обращаясь к засушенному. - Вы здесь, в России? Как приятно вновь встретиться с вами!

Лангман слегка поморщился, так, что никто кроме Маркиза этого не заметил, и произнес скрипучим сухим голосом:

- Рад видеть вас, фройлен, живой и здоровой. Я здесь по делам своей фирмы.

Лола все поняла и замолчала. Они познакомились с Лангманом больше полугода назад. Он был представителем крупной страховой компании, в отличие от Вольфа - настоящим представителем, и в свое время очень помог им с Маркизом.

Надо сказать, что сделал он это, разумеется, не бескорыстно, а к обоюдной выгоде - их и страховой компании, а стало быть, и своей собственной <См, роман "Ассирийское наследство".> .

- Итак, - обратился Лангман к Лене, - что вы можете нам сообщить и кого предъявить?

- Вот, - Леня за руку подвел Монику поближе.

- Вы утверждаете, что эта женщина является дочерью герра Тизенхаузена? - спросил Лангман.

- Да, и могу это доказать. - Маркиз предъявил снимки, которые дал ему доктор Длуголенский.

Лангман присел к столу и углубился в изучение документов. Маркиз мигнул Лоле, чтобы не спускала глаз с немки, - как бы в последний момент та не устроила дебош, тем более что Моника посматривала на окружающих с явной угрозой.

- Так, - Лангман оторвался от снимков, - думаю, что можно принять за гипотезу... Разумеется, окончательно доказать то, что эта дама - фройлен Моника можно будет только тщательно ознакомившись с материалами на дискете.

Специалисты сверят отпечатки пальцев, возьмут анализ на ДНК. Дорогая, - обратился он к Монике мягко, как только мог, - не будете ли так добры показать нам родимое пятно у вас на плече?

Моника резко повернулась к нему, прошипела что-то сквозь стиснутые зубы, но, поглядев в серые холодные глаза Лангмана, нехотя обнажила плечо.

- Так-так, - протянул Лангман, - пока все сходится. Ну, господин Марков, не скрою, когда вы позвонили мне из Кельна и сообщили, что беретесь разыскать погибшую дочь герра Тизенхаузена...

- Вначале доказать, что она жива, - вставил Леня.

- -.То я вам сначала не очень поверил, - невозмутимо продолжал Лангман. - Но тем не менее я связался с той страховой компанией, которая выплатила отцу фройлен Моники достаточно большую сумму страховой премии.

Лола переглянулась с Маркизом и поняла, для чего ему нужно было в Кельне обязательно удрать от слежки. Он позвонил Лангману. Выяснил у него кое-какие подробности и заключил устный договор о том, что если они найдут Монику, все дальнейшие хлопоты по ее доставке к папаше Тизенхаузену под крылышко Лангман берет на себя. До чего же Ленечка предусмотрительный! Теперь, может быть, и денег удастся с немцев слупить, не зря же они жизнью рисковали!

Лола нежно улыбнулась Маркизу.

- В страховой компании подтвердили некоторые ваши сообщения, - продолжал Лангман. - Действительно, к ним обратился ваш отец, фройлен, - Лангман любезно улыбнулся Монике, на что она никак не прореагировала, - и заявил, что он получил странное письмо. Однако это письмо и снимок не являлись сами по себе никакими доказательствами, поэтому страховая компания не стала предпринимать никакого расследования и опротестовывать выплату страховой премии.

"Очевидно, Вольф как-то об этом узнал и решил сам провести расследование, не ставя в известность страховую компанию. Но самого Тизенхаузена он должен был привлечь к операции! Интересно, до какой степени он был в курсе делишек Вольфа..." - подумал Маркиз.

- Ну что ж... - Лангман пригладил рукой волосы, и без того прилизанные. - Я должен сказать, что ваши методы работы несколько необычны, но произвели на меня впечатление.

В устах этого бесцветного, высушенного, бесстрастного человека такие слова были равнозначны признанию в глубоких и искренних дружеских чувствах. Лангман аккуратно собрал документы, потом позвонил, и появился тот самый молодой человек неопределенной внешности, который открывал им дверь. Молодой человек подошел к Монике и подал ей руку, причем видно было, что если она откажется пойти с ним, он сумеет ее увести даже против воли.

- Страховая премия, выплаченная герру Тизенхаузену, составляет два миллиона долларов, - сообщил Лангман. - Я уполномочен заявить вам, господин Марков, что компания за то, что вы сумели возвратить ей такую значительную сумму, готова выплатить вам гонорар в размере десяти процентов от указанной суммы.

Лола быстро прикинула в уме: десять процентов от двух миллионов - двести тысяч долларов! По сто на брата!

"Я же говорил - без денег мы не останемся!" - весело подмигнул ей Маркиз.

- Кроме того, - скучным голосом продолжал Лангман, - герр Тизенхаузен захочет, вероятно, как-то отблагодарить того, кто вернул ему дочь. Разумеется, это произойдет только после того, как все формальности будут соблюдены и он будет уверен, что фройлен действительно его дочь.

Маркиз подумал еще, что если это будет зависеть от самой Моники, то они с Лолой не получат ни гроша, но вслух нахально сказал:

- Вам известен номер моего счета, с нетерпением буду ждать перевода денег.

- Я покидаю вас, - Лангман поднял на Маркиза свои маленькие серые глаза, - но у господина... Шмидта, - он несколько опасливо покосился на молчаливого свидетеля их разговора, - у господина Шмидта есть к вам еще несколько вопросов.

Молодой человек крепче взял Монику под руку и вышел вместе с ней из комнаты.

- Гора с плеч! - вздохнул Маркиз, а про себя добавил, что баба с возу - кобыле легче.

- Думаю, что мою спутницу тоже можно отпустить, - сказал он. - Мы сумеем договориться с герром Шмидтом сами. Она очень устала за последнее время.

Никто не высказал претензий, и Лола, весело послав всем воздушный поцелуй, удалилась.

Лангман вежливо склонил голову и вышел из комнаты, оставив их вдвоем.

Коренастый человек с изрезанным глубокими морщинами, словно кора старого вяза, лицом, откашлялся, поднял тяжелые веки и уставился на Маркиза проницательным взглядом желто-карих глаз:

- А теперь расскажите мне, как все было на самом деле.

Маркиз почувствовал себя неуютно; ему захотелось поменять позу, спрятать куда-нибудь руки, встать, закричать, закрыть глаза.., сделать все что угодно, только не сидеть молча и неподвижно под этим проницательным взглядом.

- Я слушаю, - поощрил его господин Шмидт.

Впрочем, Маркиз прекрасно понимал, что Шмидт - далеко не единственная фамилия его собеседника.

- Почему я должен верить вам? - заговорил наконец Леня.

- Потому что должны, - проскрипел коренастый человек.

Если бы старый вяз мог говорить, он говорил бы именно таким голосом, медлительным и скрипучим.

- Вольф тоже обладал большими полномочиями, - проговорил Маркиз, вжавшись спиной в спинку кресла, как будто стараясь найти там убежище от пронзительного взгляда, - кельнская полиция беспрекословно выполняла его распоряжения...

- Это не важно, - Шмидт отмел возражения Маркиза коротким жестом тяжелой крестьянской руки, - это не играет никакой роли.

И Маркиз понял, что Шмидт прав, что это действительно не играет никакой роли.

Он начал рассказывать всю историю со своей первой встречи с господином якобы Шульцем.

Услышав эту фамилию, его коренастый собеседник ухмыльнулся: его собственная вымышленная фамилия была так же незамысловата и так же распространена, как фамилия Шульц - немецкий вариант русских фамилий Иванов и Петров.

Маркиз рассказал о подготовке к похищению картины Рубенса из особняка Тизенхаузена, о том, как проникнув в подвал особняка, сразу же заподозрил ловушку и принял решение возвращаться другим путем. Рассказал о том, как, проникнув в кабинет хозяина, не нашел на месте картины и окончательно убедился при этом, что его заманили в ловушку.

Рассказал о том, как, услышав торопливо приближающиеся к кабинету шаги, убежал через библиотеку.

Единственное, о чем он умолчал, - это о роли Лолы. В его версии дверь библиотеки не была заперта снаружи, и он беспрепятственно покинул дом Тизенхаузена.

Дальше следовало самое опасное - Маркиз рассказал, как нашел в своей машине труп якобы Шульца с разбитой головой и как был арестован подоспевшими немецкими полицейскими.

В этом месте внимательно слушавший его Шмидт поднял свои тяжелые веки и сделал Маркизу знак остановиться: он углядел нестыковки в его рассказе.

- Вас арестовали возле машины вместе с фройлен Лолой? Где она была, пока вы находились в доме Тизенхаузена?

- Она ждала меня снаружи, неподалеку от особняка, - проговорил Маркиз, пряча глаза.

- Нет. - Шмидт опустил веки и замолчал на несколько бесконечных секунд.

- Почему нет? - нерешительно переспросил Маркиз, не дождавшись продолжения.

- Если бы она ждала вас снаружи, она сидела бы в машине, и убийство этого... Шульца произошло бы у нее на глазах. Я просил вас рассказать, как все было на самом деле, а не сочинить красивую историю.

Маркиз потупился, помолчал и внес в свой рассказ некоторые уточнения. Шмидт кивнул и поощрил:

- Похоже. Дальше.

Маркиз рассказал о сцене в полицейском участке, о появлении Вольфа и о сделанном им предложении. Шмидт скупым жестом своей тяжелой мужицкой руки сделал ему знак остановиться и достал из внутреннего кармана пиджака несколько глянцевых фотографий. Затем он разложил их на низком столике перед Леней.

- Который из них? - лаконично спросил он Маркиза.

Леня склонился над снимками и мгновенно указал на вторую слева фотографию:

- Это Вольф.

- Понятно, - кивнул его собеседник и убрал фотографии обратно в карман. - Продолжайте.

Леня продолжил свой рассказ.

Он рассказал о том, как они с Лолой начали поиски в России - о том, как он узнал, когда и кем была сделана "посмертная" фотография Моники Тизенхаузен, а Лола познакомилась с бывшим мужем Моники Антоном Кузовковым.

Конечно, Леня умолчал о том, каким способом он получил свою информацию, и о том, насколько близким стало знакомство Лолы с Антоном, но, взглянув по ходу рассказа в желто-карие глаза Шмидта, он заподозрил, что тот прекрасно осведомлен и об этих подробностях или просто читает его, Маркиза, мысли.

Затем он рассказал о том, как они с Лолой узнали об убийстве фотографа Расторгуева и нашли Ларису Куликову, бывшую любовницу Антона, которая и послала герру Тизенхаузену фотографию Моники, послужившую причиной всей операции; рассказал о том, как от Ларисы они узнали о Левоне Мкртчяне, архитекторе, который привез Расторгуева в загородный дом, где тот и сфотографировал Монику.

Шмидт внимательно слушал каждое слово и не сводил с Маркиза своих внимательных недоверчивых глаз, и Лене казалось, что его проверяют на детекторе лжи.

Он рассказал Шмидту об удивительно своевременной смерти Левона Мкртчяна, едва не оборвавшей все нити, ведущие к Монике, и о том, как они все же нашли загородный дом, где та скрывалась после инсценировки своей смерти, и как от уволенного охранника узнали о поездке к доктору Длуголенскому.

Затем Маркиз рассказал о том, как Вольф похитил Лолу, чтобы вернуть себе утраченный контроль над операцией, и о том, как он, Маркиз, перед тем, как ехать в деревню, где Моника Тизенхаузен пряталась, дожидаясь завершения преображения своей внешности, угнал машину крупного уголовного авторитета, чтобы бандиты своим вмешательством нарушили планы Вольфа и внесли смятение в ряды противников...

Когда Маркиз приступил к рассказу о ночных событиях в деревне Катыши, Шмидт стал предельно внимателен. Он просил повторять некоторые эпизоды, достал блокнот и время от времени делал в нем пометки массивным золотым "паркером". Особенный интерес у него вызвало описание того, как Вольф извлекал информацию из подсознания Моники Тизенхаузен. Шмидт долго и подробно расспрашивал Леню о том, как выглядели препараты, которые Вольф вводил девушке, и прибор, издававший отвратительное комариное гудение.

Когда Маркиз подошел к концу своего рассказа, Шмидт еще раз спросил его.

- Значит, вы не знаете, куда делась кассета, на которую Вольф записал продиктованный Моникой текст?

- Там творился такой ад, - Леню передернуло от воспоминаний о той ужасной ночи, - я только пытался уцелеть в этой бойне и спасти Лолу... Но я видел, что Виктор - тот высокий смуглый мужчина, который сопровождал Монику и, по-видимому, единственный из участников перестрелки остался в живых, - спрятал к себе в карман диктофон Вольфа, прежде чем выскочить в сад. Наверное, он же подобрал и первую кассету, на которой была записана большая часть шифрованного текста...

Шмидт внимательно посмотрел на Маркиза своими желто-карими глазами. Должно быть, его внутренний детектор лжи дал положительный ответ, во всяком случае кареглазый человек кивнул и сложил на коленях тяжелые крестьянские руки.

- Еще один вопрос, - сказал он, немного помолчав. - Вы упоминали о том, что Вольф называл имя потенциального покупателя информации, с которым намеревалась встретиться Моника Тизенхаузен после завершения преображения внешности. Не могли бы вы попытаться вспомнить, какое имя называл герр Вольф?

Маркиз уставился в пол, напряженно вспоминая страшную ночь в Катышах, слова Вольфа...

- Кажется, он говорил, что Моника со своими партнерами собиралась лететь в Бейрут...

- В Бейрут, вы уверены? - В желтокарих глазах Шмидта зажглись искры острого интереса. - А имя, имя покупателя вы не запомнили?

- Какое-то арабское имя... Ибн Фархад.., или ибн Фаттах.., или ибн Феллах...

- Может быть, ибн Фаллах? - Шмидт попытался придать своему голосу обычное равнодушие, но это плохо ему удалось.

- Да, точно, именно ибн Фаллах! - подтвердил Леня.

- Что ж... - Шмидт опустил свои тяжелые веки и откинулся на спинку кресла. - Вы оказали мне посильную помощь, я вам крайне признателен за это и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы урегулировать ваши отношения с полицией земли Северный Рейн - Вестфалия; однако на вашем месте я избегал бы поездок в Германию, по крайней мере некоторое время. Ну, естественно, денежные премии, причитающиеся вам от страховой компании за обнаружение Моники Тизенхаузен, о которых только что говорил вам господин Лангман, вы сможете беспрепятственно, получить в любой другой европейской стране...

- Могу я в свою очередь задать вам несколько вопросов? - спросил Леня, подавшись вперед. - Раз уж вы удовлетворили свое любопытство, я хотел бы удовлетворить свое...

- Я не удовлетворял любопытство, - поморщился Шмидт, - я выяснял важнейшие вопросы, связанные с безопасностью целого ряда государств... Но если уж вы хотите о чем-то спросить меня - попробуйте. - Немец поднял веки и с новым интересом уставился на Маркиза.

- Кто такой Вольф? И кто те два человека, которые прятали и охраняли Монику Тизенхаузен?

- На ваш первый вопрос я и сам хотел бы знать достоверный ответ, - проговорил Шмидт со вздохом. - Человек, который представился вам как Вольф, - одна из самых загадочных фигур европейской разведки. Он начинал в семидесятые годы как агент ЦРУ в Бельгии, но уже тогда его репутация была неоднозначной - никто достоверно не знал о его происхождении, предполагали, что он то ли серб, то ли албанец; имели место два или три эпизода, когда разведчики, участвовавшие в совместных с ним операциях, бесследно исчезали. Он каждый раз представлял убедительные объяснения, но эти объяснения уже перестали кого-нибудь убеждать. Кроме того, у него возникали недоразумения с использованием финансов. В конце концов руководство ЦРУ приняло решение отозвать его и провести полномасштабное расследование, но наш герой неожиданно исчез и обнаружился через год в качестве достаточно высокопоставленного сотрудника восточногерманской спецслужбы "Штази". Он представлял для западных разведок серьезную угрозу, поскольку владел чрезвычайно опасной информацией.

Была предпринята попытка выманить его в Западный Берлин, с тем, чтобы там похитить и доставить в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. Однако в ходе проведения этой операции произошло столкновение с боевиками "красных бригад", в результате которого погибло несколько человек, в том числе, как считали, и наш герой... Доказательства его смерти были вполне убедительными, и такой вариант решения этой проблемы в какой-то степени устроил руководство.

Однако, как вы уже догадываетесь, через год наш герой благополучно воскрес, на этот раз на Ближнем Востоке.

Его увидели в Бейруте, но это сообщение посчитали недостоверным, так как все были уверены в его смерти. Но некоторое время спустя ряд операций Организации Освобождения Палестины приобрел чрезвычайно характерный для нашего героя почерк, а после одной весьма успешной операции в Кувейте его прежние коллеги окончательно удостоверились в том, что он жив. Тогда-то в оперативных сводках западных разведок он стал фигурировать под кличкой Феникс.

- В честь мифической птицы, которая обретает бессмертие, сгорая и вновь восставая из пепла?

- Совершенно верно, - кивнул Шмидт. - Однако, - продолжил он, сложив свои тяжелые крестьянские руки в странном жесте, выражавшем то ли удивление, то ли разочарование, - Феникс не смог долго сохранить дружеские - или деловые - отношения с арабами. У него произошло столкновение с одним очень влиятельным человеком в Бейруте...

- Ибн Фаллах? - высказал предположение Маркиз.

- Ибн Фаллах, - кивнул Шмидт, опустив веки. - Ибн Фаллах - загадочный человек, сказочно богатый, могущественный, непонятный, как сам Восток.

Никто не знает о его подлинных политических симпатиях, никто не знает об источниках его богатства, но половина мира с содроганием узнает об актах террора, ответственность за которые несет он, и о садистских причудах, которыми он обставил свое окружение.

- Вольф говорил той ночью о бассейне с акулами, - вспомнил Маркиз.

- Да, - кивнул Шмидт, - бассейн с акулами, которым ибн Фаллах скармливает неугодных, - это одна из легенд, которые ходят о нем. Может быть, это и вымысел. Может быть, ибн Фаллах сам распространяет такие легенды о себе, чтобы увеличить внушаемый его именем ужас. Короче, когда Феникс не поладил с ибн Фаллахом, жизнь его на Ближнем Востоке стала крайне опасной, земля горела у него под ногами. И тогда снова поступило сообщение о его смерти - в этот раз от рук арабского боевика-камикадзе. Конечно, в этот раз заинтересованные лица и организации более осторожно отнеслись к информации - ведь кличка Феникс говорит сама за себя, но два или три года о нем действительно не было ни слуху ни духу. Его досье хотели перевести в архив, но в это время в Германии, в сверхсекретном Центре, координирующем деятельность целого ряда разведок и спецслужб, произошла беспрецедентная утечка информации... О характере этой информации я, конечно, не могу вам сказать. - Шмидт еще больше помрачнел и поднял на Леню желтовато-карие глаза.

Маркиз кивнул, не акцентируя внимания собеседника на том, что страшной ночью в Катышах Вольф-Феникс, считая Леню фактически покойником, подробно рассказывал при нем о характере похищенной информации.

Шмидт опустил тяжелые веки и продолжил:

- Удивительным был способ, при помощи которого провели эту операцию.

Охрана Центра была организована настолько надежно, что многочисленные попытки взлома компьютерной сети хакерами не давали никаких результатов, а вынести за пределы Центра невозможно было не только дискету или компьютерный диск, но даже дамскую шпильку или жевательную резинку.

Однако подсобный персонал, обслуживающий Центр, - уборщики, официантки, электрики, водопроводчики, - проверялся не слишком тщательно, поскольку не имел непосредственного доступа к информации. Служба безопасности, конечно, тщательно обыскивала персонал, чтобы из Центра ничего не вынесли, но личность и послужной список обслуги проверяли поверхностно.

В итоге одна из официанток была убита, а по ее документам в Центр проникла неизвестная девушка, как позже выяснилось - Моника Тизенхаузен. Судя по всему, она была послушной марионеткой в руках своего партнера. Личность этого партнера до сих пор не удалось достоверно установить, но есть основания предполагать, что это и был Феникс. Этот партнер находился уже на территории Центра. Здесь он при помощи специальной методики привел Монику в особое пограничное состояние, в котором она запомнила на уровне подсознания сверхсекретное досье.

Когда был обнаружен факт несанкционированного доступа к файлам, служба безопасности ввела в Центре чрезвычайный режим, но Моника уже покинула здание. Естественно, на выходе ее тщательно обыскали, и, естественно, обыск ничего не дал - информацию она вынесла в собственном мозгу...

После этого Моника выходит замуж за какого-то русского авантюриста, уезжает в Россию, чтобы здесь окончательно замести свои следы при помощи инсценировки смерти и сложной пластической операции, а затем намеревается связаться с потенциальным покупателем информации - скорее всего, ибн Фаллахом...

И вот что еще я хочу вам сказать. Конечно, мы вряд ли когда-нибудь узнаем всю правду - разве что Моника решит раскрыть карты, - но я предполагаю, что основной ее целью в России было скрыться не от нас, не от спецслужб, а от Вольфа-Феникса. Должно быть, он организовал похищение информации из Центра в своих личных целях, а Моника решила выйти из-под контроля и сыграть свою собственную игру. Причем это ей почти удалось - Феникс поверил в ее смерть, и если бы в Германию не пришло письмо из России с вложенной в него фотографией, он не бросился бы на ее поиски... Точнее, не послал бы вас с Лолой в Россию - этот человек всегда предпочитал работать чужими руками, а платил исполнителям за работу, как правило, смертью...

- Это я уже понял, - вставил реплику Маркиз, зябко передернув плечами. - Однако на сей раз все вышло не по его сценарию, и он нашел в России собственную смерть...

- Вероятно, - Шмидт кивнул и опустил веки, - хотя я уже столько раз хоронил этого человека, что с трудом верю в его смерть.

- Итак, - Маркиз встал, отодвинув стул, - теперь могу я быть наконец свободным?

- Да, - подтвердил Шмидт. - Мы, конечно, все уладим с немецкой полицией, но все же настоятельно советую вам некоторое время не появляться в Германии.

- Я последую вашему совету, - кивнул Маркиз и откланялся.

Никто не встретился ему в прихожей, очевидно, Лангман уже увез Монику из этой квартиры.

Леня выскочил из подъезда и зажмурился: позднее сентябрьское солнце слепило глаза. Пока он беседовал со Шмидтом, прошел легкий совсем не осенний дождик, и теперь асфальт блестел мелкими лужицами, в которых отражалось синеющее небо. Леня провел рукой по капоту "Жигулей" и решил бросить их прямо здесь - авось не разденут, район приличный, могут быстро найти.

Он позвонил Лоле, чтобы сообщить ей приятные вести - они свободны от всех обязательств, с немецкой полицией все со временем уладится, деньги переведут на их счет.

"Обсудим с Лодкой дальнейшие планы. Пригласить ее в ресторан, что ли? Не опасно ли... - задумался Маркиз. - Ни к чему нам маячить на людях... Но с другой стороны, нужно как-то отметить это дело".

Он даже начал подумывать о подарке.