показывая мне красивую белую руку, заклейменную на ладони, как полагается в
таких случаях.
многих лучших людей клейменые руки, и они ничуть этого не стыдятся. Майор***
был знаменитым карманником, а судья Б-р грабил лавки, и у обоих заклеймены
руки; я могла бы тебе назвать еще несколько таких же, как они.
сказанное множеством примеров. Как-то раз, когда она мне рассказывала
приключения одного ссыльного, прибывшего сюда несколько недель тому назад, я
стала усердно просить ее поведать мне что-нибудь о своей жизни, и тогда она
с большой откровенностью и прямотой рассказала, как она в молодости попала в
очень дурное общество в Лондоне, потому что мать часто посылала ее носить
еду одной своей родственнице, заключенной в Ньюгете и умиравшей там с
голода; женщина эта впоследствии была присуждена к смертной казни, но, так
как была беременна, исполнеиие приговора отсрочили, и она потом умерла в
тюрьме. Тут моя свекровь пустилась в длинный перечень разных мерзостей,
совершающихся в этом ужасном месте, с котором молодые люди развращаются
больше, чем где бы то ни было во всем городе.
или даже вовсе о них не слыхивала, но, поверь, нам всем здесь известно, что
одна Ньюгетская тюрьма плодит больше воров и мошенников, чем все притоны и
разбойничьи вертепы Англии. Это проклятое место дает половину населения
нашей колонии.
которых мне стало очень неспокойно на душе; когда же по ходу рассказа ей
пришлось в одном месте назвать свое имя, я чуть было не упала в обморок.
Заметив мою бледность, свекровь спросила, не худо ли мне и что меня
встревожило. Я ответила, что меня очень расстроила печальная повесть, что я
не в силах больше слушать и прошу ее не рассказывать дальше.
это происходило задолго до твоего появления на свет, и меня это теперь
ничуть не волнует; напротив, мне приятно вспоминать о событиях, благодаря
которым я очутилась здесь.
себя, так что после смерти хозяйки на ней женился хозяин, от которого у нее
родились мой теперешний муж и его сестра; рассказала, как благодаря своим
стараниям и умелому управлению она после смерти мужа улучшила плантации и
привела их в то состояние, в котором они находятся сейчас, так что большей
частью своего богатства она обязана себе, а не мужу, который умер
шестнадцать лет тому назад.
большую потребность сосредоточиться и отдаться охватившим меня чувствам;
можете судить о моем состоянии, если я скажу, что, по моим подсчетам, эта
женщина была не кто иная, как моя мать, что я прижила двоих детей и была
беременна третьим от родного брата, с которым до сих пор спала каждую ночь.
повести, все было бы хорошо!
постоянной тревоге; я не видела никакой пользы открывать тайну, что дало бы
мне кой-какое облегчение, однако и таиться было почти невозможно; я не была
уверена, что не проговорюсь во сне и вольно или невольно открою свою тайну
мужу. А если это случится, то самое меньшее, что меня ждет, это потеря мужа,
потому что он был настолько честен и щепетилен, что не мог бы оставаться
моим мужем, узнав, что я его сестра; словом, я была в самом затруднительном
положении.
за тридевять земель от родины и не имела никакой возможности вернуться туда.
Жилось мне очень хорошо, но душевное состояние было невыносимое. Если бы я
открылась матери, было бы, пожалуй, трудновато убедить ее в подробностях, я
не могла привести никаких доказательств. С другой стороны, если бы она стала
меня расспрашивать или мои слова заронили бы в ней подозрения, я погибла,
ибо простой намек немедленно разлучил бы меня с мужем, не расположив в мою
пользу ни моей матери, ни его, который не был бы мне тогда ни мужем, ни
братом; таким образом, и изумление их, и неизвестность одинаково означали
для меня верную гибель.
следовательно, под видом честной жены предавалась явному кровосмешению и
распутству; и хотя меня мало трогала преступность таковых отношений, однако
в них было нечто противоестественное, так что муж стал даже гадок мне. Тем
не менее по зрелом размышлении я решила ни в коем случае не открываться и не
делать никаких признаний ни матери, ни мужу; так прожила я в состоянии
невообразимой подавленности еще три года, но детей больше не имела.
прежних приключениях, что не доставляло мне никакого удовольствия, ибо, хотя
она не называла вещи своими именами, все же, сопоставляя ее слова со
слышанными мною от первых моих опекунов, я могла заключить, что в дни своей
молодости она была проституткой и воровкой; но я убедилась, что она искренне
раскаялась и стала потом женщиной очень набожной, скромной и религиозной.
мне в тягость, потому что, как я уже сказала, мне приходилось заниматься
самым худшим видом проституции; я не могла ожидать ничего хорошего от такого
образа жизни, и действительно ничего хорошего из него и не вышло; все мое
кажущееся благополучие пошло прахом и кончилось нищетой и разорением.
Понадобилось, однако, некоторое время, прежде чем дошло до этого; дела наши
пошатнулись, и, что еще хуже, с мужем моим произошла странная перемена: он
стал капризен, ревнив, нелюбезен, и меня тем больше раздражало его
поведение, чем более око было безрассудно и несправедливо. В конце концов
отношения наши настолько испортились, что я потребовала у мужа исполнения
обещания, которое он мне добровольно дал, когда я согласилась уехать с ним
из Англии, именно: если мне здесь не понравится, я могу вернуться в Англию,
когда мне вздумается, предупредив его за год, чтобы он успел привести в
порядок дела.
сознаться, не в очень любезной форме: я жаловалась на то, что он очень дурно
со мной обращается, что я нахожусь вдали от друзей и некому за меня
вступиться, говорила, что он беспричинно ревнив, так как мое поведение
безупречно и он не может ни к чему придраться, и что наш отъезд в Англию
отнимет у него всякий повод для подозрений.
слово, или нарушить его; несмотря на то, что он пустил в ход всю свою
ловкость и пытался при помощи матери и других посредников убедить меня
переменить свое решение, все его старания оказались бесплодными, потому что
не лежало больше к нему мое сердце. Я с отвращением думала о брачном ложе,
изобретала тысячу предлогов, ссылалась на нездоровье и дурное расположение,
лишь бы он ко мне не прикасался, ничего так не опасаясь, как новой
беременности, которая неизбежно помешала бы моему отъезду в Англию или, во
всяком случае, задержала бы меня.
поспешное и роковое решение не пускать меня в Англию; хотя он и обещал,
однако заявил, что отъезд этот безрассуден, разорит его, уничтожит семью и
может привести его к гибели, поэтому я не должна обращаться к нему с
подобной просьбой, недопустимой для жены, которой дорого благополучие семьи
и мужа.
мой в сущности старательный, терпеливый человек, озабоченный тем, чтобы
нажить состояние для своих детей, и что ему к тому же ничего не известно о
моих ужасных обстоятельствах, я не могла не признать, что моя просьба крайне
безрассудна и что ни одна жена, принимающая близко к сердцу интересы семьи,
не обратилась бы с ней к мужу.
близкого родственника, сына моей родной матери, и решила тем или иным
способом отделаться от него, но как это выполнить, не знала.
голову, то уж своего добьемся; и правда, я непрестанно размышляла о том, как
осуществить мое путешествие, и дошла наконец до того, что предложила мужу
отпустить меня одну. Это предложение возмутило его до последней степени; он
назвал меня не только нелюбезной женой, но и бесчувственной матерью и
спросил, как могу я без ужаса думать о том, чтобы навсегда лишить матери
двух детей (третий ребенок умер). Конечно, если бы все шло хорошо, я бы
этого не сделала, но теперь моим заветным желанием было никогда больше не
видеть ни детей, ни мужа; а что касается обвинения в противоестественности
моих чувств, то я бы легко могла оправдаться ссылкой на крайнюю
противоестественность всей нашей связи.
хотел ни ехать со мной, ни отпустить меня одну, а о том, чтобы тронуться в
путь без его согласия, нечего было и думать, это хорошо понимает всякий,
кому известны порядки той страны.
становиться опасными, ибо, совершенно к нему охладев, я мало заботилась о
том, чтобы выбирать выражения, и подчас говорила с мужем вызывающе; словом,
я изо всех сил старалась побудить его к разрыву: это было заветнейшим моим
желанием.
в заключение я отказалась спать с ним; а так как я пользовалась каждым
случаем, чтобы еще больше усилить размолвку, муж сказал мне однажды, что я,
должно быть, сошла с ума и если не изменю своего поведения, то он обратится
к врачам, то есть посадит меня в дом умалишенных. Я ему ответила, что я
Мережковский Дмитрий
Сертаков Виталий
Фазиль Искандер
Херберт Фрэнк
Херберт Фрэнк
Распопов Дмитрий