Чтение 17–й страницы книги ~Нескромные сокровища~

пытки, я, кажется, убежала бы на край света.

- Отправляйтесь, моя дорогая, - продолжала София, - что касается меня,
я остаюсь. Но, между прочим, я советую вам запастись каким-нибудь тайным
средством, чтобы помешать вашему сокровищу болтать в дороге.

- Честное слово, - заметила Зелида, - ваша шутка неуместна, и ваша
неустрашимость...

- Вы ошибаетесь, Зелида, - тут нет и речи о неустрашимости.
Предоставлять событиям идти их неотвратимым ходом - это тупая покорность. Я
вижу, что мне не миновать лишиться чести. Ну, что же! Если уж это неизбежно,
- я, по крайней мере, постараюсь избавиться от лишних волнений.

- Лишиться чести! - воскликнула Зелида, заливаясь слезами. - Лишиться
чести! Какой удар! Я не могу его вынести!.. Ах, проклятый бонза! Это ты меня
погубил. Я любила своего мужа; я родилась добродетельной; я и теперь бы еще
любила его, если бы ты не злоупотребил своим саном и моим доверием. Лишиться
чести! Дорогая София...

Она не могла продолжать. Ее душили рыдания, и она упала на кушетку
почти в полном отчаянии. Когда к ней вернулся дар речи, она воскликнула с
тоской в голосе:

- Моя дорогая София, я умру от этого!.. Я должна умереть. Нет, я не
переживу моего доброго имени...

- Слушайте Зелида, моя дорогая Зелида, - говорила София, - не
торопитесь умирать. Может быть...

- Ничего не может быть. Я должна умереть...

- Но, может быть, нам удастся...

- Ничего нам не удастся, - говорю я вам... Но скажите все-таки,
дорогая, что нам может удастся?

- Может быть, нам удастся помешать сокровищу говорить.

- Ах, София, вы хотите меня утешить, внушив мне ложные надежды, - вы
обманываете меня.

- Нет, нет, я и не думаю вас обманывать. Выслушайте же меня, вместо
того чтобы предаваться безумному отчаянию. Мне рассказывали о Френиколе,
Эолипиле, о кляпах и намордниках.

- Какое же отношение имеют Френиколь, Эолипиль и намордники к той
опасности, которая нам угрожает? Что может сделать мой ювелир и что такое
намордник?

- А вот я вам скажу. Слушайте же, дорогая: намордник - это машинка,
изобретенная Френиколем, одобренная Академией и усовершенствованная
Эолипилем, который приписывает себе это изобретение.

- Ну, и при чем же здесь эта машинка, изобретенная Френиколем,
одобренная Академией и усовершенствованная этим олухом Эолипилем?

- О, ваша живость превосходит всякое воображение! Ну, так вот, эту
машинку пускают в ход, и она заставляет молчать сокровище, хотя бы оно...

- Неужели это правда, моя дорогая?

- Говорят.

- Надо выяснить это, - заявила Зелида, - и немедленно же.

Она позвонила. Вошла служанка, и она послала ее за Френиколем.

- Почему не за Эолипилем? - спросила София.

- Френиколь менее заметный человек, - ответила Зелида.

Ювелир не заставил себя ждать.

- Ах, вот и вы, Френиколь, - сказала Зелида. - Добро пожаловать.
Поторопитесь же, мой милый, вывести двух женщин из большого затруднения.

- В чем дело, сударыни?.. Может быть, вам нужны какие-нибудь редкие
драгоценности?

- Нет, у нас и так есть два сокровища, и мы хотели бы...

- Избавиться от них, не так ли? Ну, что же, сударыни, покажите их мне.
Я их возьму, или мы с вами обменяемся...

- Нет, господин Френиколь, не то, нам нечем меняться...

- А, я вас понял: речь идет о серьгах, которые вы хотите потерять, да
так, чтобы ваши мужья нашли их у меня...

- Совсем нет. Да ну же, София, скажите ему, в чем дело.

- Френиколь, - заговорила София, - нам нужно два... Как! Вы все еще не
понимаете?

- Нет, сударыня. Как же мне понять? Ведь вы мне ничего не говорите.

- Дело в том, - ответила София, - что для стыдливой женщины мучительно
говорить об известных вещах...

- Тем не менее, - возразил Френиколь, - вам необходимо объясниться. Я
ведь ювелир, а не гадатель.

- Однако вы должны догадаться.

- Честное слово, сударыни, чем больше я на вас смотрю, тем меньше вас
понимаю. Когда женщина молода, богата и красива, как вы, ей незачем
прибегать к искусственным прикрасам. Кстати, скажу вам откровенно, что я
больше не продаю драгоценностей. Я предоставил торговать этими безделушками
моим начинающим собратиям.

Ошибка ювелира обеим лицемеркам показалась такой забавной, что они
разразились ему в лицо хохотом, - это его окончательно сбило с толку.

- Разрешите мне, сударыни, откланяться и удалиться, - сказал он. - Я
вижу, вы заставили меня пройти целое лье только затем, чтобы надо мной
потешаться.

- Постойте, постойте, мой милый, - сказала Зелида, все еще смеясь. -
Это вовсе не входило в наши расчеты. Но вы не поняли нас и наговорили
столько несуразного...

- От вас зависит, сударыня, дать мне правильные представления. В чем же
дело, наконец?

- О господин Френиколь, дайте же мне высмеяться, прежде чем вам
ответить.

Зелида задыхалась от хохота. Ювелир решил, что с ней истерический
припадок или что она сошла с ума, и набрался терпения. Наконец, Зелида
успокоилась.

- Ну вот, - сказала она. - Речь идет о наших сокровищах, о наших,
понимаете вы меня, господин Френиколь? Вы, вероятно, знаете, что с некоторых
пор иные сокровища стали болтать, как сороки. Вот мы и хотим, чтобы наши
собственные не следовали их дурному примеру.

- А! Теперь я понял. Значит, вам нужен намордник?

- Отлично, вы в самом деле поняли. Недаром мне говорили, что господин
Френиколь далеко не глуп...

- Вы очень добры, сударыня. Что касается того, о чем вы меня просите, у
меня они есть всех сортов, и я сейчас же пойду за ними.

Френиколь ушел. Зелида бросилась обнимать подругу и благодарить ее за
подсказанное средство.

"А я, - говорит африканский автор, - пошел отдохнуть в ожидании, пока
вернется ювелир".

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЮВЕЛИРА

Ювелир вернулся и предложил нашим ханжам два усовершенствованных
намордника.

- Милосердный боже! - вскричала Зелида. - Что за намордники! Что за
огромные намордники! И кто эти несчастные, которые будут их употреблять? Да
ведь они - добрая сажень в длину! Честное слово, мой друг, вы верно снимали
мерку с кобылы султана.

- Да, - небрежно сказала София, рассмотрев и вымерив рукой намордники,
- вы правы. Они могут подойти только кобыле султана или старой Римозе...

- Клянусь вам, сударыни, - возразил Френиколь, - это нормальный размер,
и Зельмаида, Зирфила, Амиана, Зюлейка и сотни других покупали именно
такие...

- Это невозможно, - заявила Зелида.

- Но это так, - продолжал Френиколь, - хотя они говорили то же, что и
вы. Если вы хотите убедиться в своей ошибке, вам остается, так же как и им,
примерить их...

- Господин Френиколь может говорить все, что угодно, но ему никогда не
убедить меня, что это мне подойдет, - сказала Зелида.

- И мне тоже, - заявила София. - Пусть он нам покажет другие, если у
него есть.

Френиколь, многократно убеждавшийся на опыте, что женщин невозможно
уговорить на этот счет, предложил им намордники для тринадцатилетнего
возраста.

- А, вот как раз то, что нам надо, - воскликнули одновременно подруги.

- Я желал бы, чтобы было так, - прошептал Френиколь.

- Сколько вы за них хотите? - спросила Зелида.

- Сударыня, всего десять дукатов.

- Десяток дукатов! Вы шутите, Френиколь!

- Сударыня, это без запроса...

- Вы берете с нас за новинку.

- Клянусь вам, сударыни, что это своя цена...

- Правда, работа хорошая, но десять дукатов - это сумма...

- Я ничего не уступлю.

- Мы пойдем к Эолипилю.

- Пожалуйста, сударыни, но имейте в виду, что и мастера, и намордники
бывают разные.

Френиколь стоял на своем, и Зелиде пришлось уступить. Она купила два
намордника, и ювелир ушел, убежденный в том, что они будут им слишком
коротки и скоро вернутся к нему обратно за четверть цены. Однако он ошибся.

Мангогулу не довелось направить перстень на этих женщин, и сокровищам
их не вздумалось болтать громче обычного, - это было к их счастию, ибо
Зелида, примерив намордник, обнаружила, что он вдвое короче, чем следует. Но
она не решилась с ним расстаться, ибо менять его показалось ей столь же
неудобно, как и пользоваться им.