Чтение 17–й страницы книги ~Дом с приведениями~

присутствия духа предварительно рассечь фитиль пополам, то он и все его
матросы взлетели бы в воздух вместе со мной. Фитиль занялся и вспыхнул
шипящим красным огнем в тот самый миг, когда тушили свечу, и если бы он не
был отрезан от пороховой бочки, один Бог знает, чем это могло бы
закончиться.

О том, что же сталось с испанскими пиратами и лоцманом, я с того самого
дня так ничего и не слышал. Что же до брига, то янки отвезли его (как и
меня) в Тринидад, объявили своим трофеем и пользуются им, надеюсь, с успехом
и не без выгоды. Я же был высажен на берег в том самом состоянии, в каком
меня сняли с брига. Но, пожалуйста, не забывайте, что дело это происходило
уже очень давно и с тех пор я, как имел уже честь вам заявить, благополучно
и окончательно исцелился. Благослови вас Боже, я в порядке, в совершенном
порядке, сами видите. Я просто слегка разволновался, рассказывая эту историю
- немного разволновался, только и всего.

"ПРИЗРАК КОМНАТЫ МАСТЕРА Б."

Теперь настал мой черед, засим я, как говорят французы, "взял слово" и
начал:

Едва я обосновался в треугольной мансарде, получившей столь
своеобразную репутацию, как мысли мои естественным образом обратились к
мастеру Б. Домыслы мои на его счет были неспокойны и многообразны. Было ли
его полное имя Бенджамин, Биссекстиль (если он родился в високосный год
{Игра слов. Bissextile - по-английски значит "високосный".}), Бартоломью или
Билл. Или же сей инициал обозначал его фамилию, как то Бакстер, Блэк, Браун,
Баркер, Буггинс, Бакер или Берд. Или же он был подкидышем и его нарекли
просто Б. Был ли он отважным мальчиком и "Б" обозначало Бритта или Быка. Или
же он состоял в родстве с той знаменитой дамой, что озарила мои младенческие
годы, и в его жилах текла кровь знаменитой Бабушки-Сказочницы?

Я буквально измучил себя подобными бесплодными размышлениями. Я также
расцветил этой загадочной буквой все веши и события, связанные с покойным,
гадая, одевался ли он в Бежевое, носил ли Ботинки (ведь не ходил же, в
конце-то концов, Босиком!), был ли мальчиком Благонравным, читал ли Библию,
отличался ли в Беге, прославился ли среди одноклассников, как Боксер,
приходилось ли ему в годы его Беспечного детства Без устали Бить Бокалы в
Богноре, Бангоре, Борнмуте, Брайтоне или Бродстейрсе, точно Бойкая Бита?

Итак, с самого первого мгновения меня преследовала буква Б.

Вскоре я заметил, что мне, противу ожиданий, не снится ни единого сна
про мастера Б. или что-либо, ему принадлежащее, зато едва проснувшись, в
любой час ночи, я тотчас принимался думать о нем, теряясь в попытках
привязать этот инициал к чему-то, к чему он бы идеально подходил, и на чем
бы он прочно заякорился и наконец угомонился бы.

Таким образом я промыкался в комнате мастера Б. шесть ночей кряду, как
вдруг начал замечать, что дело нечисто.

Первый признак того обнаружился ранним утром, когда уже рассвело, но
день еще не разгорелся. Я стоял, бреясь, перед зеркалом, и внезапно, к
своему ужасу и недоумению, узрел, что брею не себя - мне уж за пятьдесят! -
а какого-то мальчугана. Неужели мастера Б.?

Я вздрогнул и обернулся через плечо, но там никого не было. Тогда я
снова перевел взгляд в зеркало и отчетливо различил в нем черты и гримаску
мальчишки, который бреется не для того, чтобы избавиться от бороды, а для
того, чтобы обзавестись ею. Пораженный до чрезвычайности, я несколько раз
обошел комнату и вернулся к трюмо, решившись твердою рукой докончить ту
самую процедуру, что прервалась столь странным образом. Зажмурившись для
пущей храбрости, я глубоко вздохнул и открыл глаза - но встретился взглядом
с молодым человеком лет двадцати четырех-двадцати пяти. Испуганный этим
новым призраком, я снова зажмурился и попытался прийти в себя, но при новой
попытке обнаружил в зеркале своего бреющегося отца, к слову сказать, давно
покойного. Больше того, потом мне явился даже мой дед, хотя уж его-то я
никогда в жизни не видел.

Несмотря на то, что эти нежданные посещения, разумеется, произвели на
меня неизгладимое впечатление, я решился до назначенного срока хранить их в
тайне. Вечером того же самого дня Я вернулся к себе в комнату, весьма
возбужденный множеством любопытнейших мыслей и приготовясь приобрести некий
новый опыт по части общения с духами. Не сказать, чтобы приготовления мои
оказались безрезультатными, ибо, проснувшись от беспокойного сна около двух
часов ночи, я обнаружил, что делю ложе со скелетом мастера Б. Вообразите же
себе мои чувства!

Я вскочил с постели, и скелет вскочил вслед за мной. Тут послышался
вдруг жалобный голосок: "Где я? Что со мной случилось?" - и пристально
вглядевшись в ту сторону, я обнаружил там призрак мастера Б.

Юный дух был одет несколько старомодно, а скорее, не столько даже одет,
сколько упрятан в жесткий костюм цвета перца с солью, особенный ужас коему
придавали начищенные до блеска пуговицы. Я заметил, что эти пуговицы шли
двойным рядом по плечам маленького привидения и, кажется, спускались вниз по
спине. На шее у него болтался гофрированный накладной воротничок. Правой
рукой (на которой я подметил явственные чернильные пятна), он держался за
живот - из чего, да еще из прыщей у него на лице, я сделал вывод, что предо
мной стоял мальчик, который постоянно принимал неумеренно большие дозы
микстур.

- Где я? - патетически вопросил он. - И зачем я рожден был в дни
Каломели и зачем всю эту каломель дали именно мне?

Я сердечно ответил ему, что, увы, никак не могу пролить свет на этот
естественный вопрос.

- Где моя маленькая сестренка? - продолжил призрак, - и моя ангельская
женушка и где тот мальчик, с которым мы вместе ходили в школу?

Я призвал духа успокоиться и меньше всего печалиться о потере мальчика,
с которым он ходил в школу. Я заверил его, что за весь человеческий опыт из
таких мальчиков никогда ничего путного не выходило. Я поведал ему, что и сам
во взрослой жизни несколько раз обращался к мальчикам, с которыми вместе
ходил в школу, но ни один из них не откликнулся на мой дружеский зов. Я
выразил скромное свое убеждение, что и этот мальчик не откликнулся бы. Я
сказал, что он был мифическим персонажем, обманом и западней. Я вспомнил,
как, разыскивая его в последний раз, нашел его за обеденным столом в белом
галстуке, с расхожим мнением по любому существующему поводу наготове и с
поистине титанической способностью навевать молчаливую скуку. Я поведал,
как, в силу нашего с ним совместного пребывания в "Старом Дойлансе", он
напросился завтракать со мной (социальный вызов, отвергнуть который
решительно невозможно), и как, раздув в себе слабые огоньки былой веры в
мальчиков из старого Дойланса, я согласился, но он оказался тем самым
наводящим ужас врагом рода человеческого, что преследует сынов Адама своими
неопределенными замечаниями о политике и предложениями, чтобы Английский
Банк под страхом закрытия обязан был бы напечатать и пустить в оборот Бог
знает сколько тысяч миллионов банкнот достоинством в один шиллинг и шесть
пенсов.

Призрак выслушал меня молча, с остановившимся взором.

- Брадобрей! - выпалил он, когда я умолк.

- Брадобрей? - переспросил я, ибо не принадлежу к этой почтенной
профессии.

- Осужденный, - продолжил призрак, - брить вечно сменяющихся клиентов -
то меня, то юношу, то себя самого, то твоего отца, то твоего деда;
осужденный также ложиться каждую ночь в постель со скелетом и вставать
вместе с ним каждое утро...

(Услышав этот мрачный приговор, я содрогнулся).

- Эй, брадобрей! А ну-ка, догони!

Еще до того, как слова эти слетели с его уст, я ощутил вдруг, что на
меня наложены чары, заставляющие гнаться за призраком. Я в тот же миг
повиновался им - и покинул комнату мастера Б.

Многие знают, какие долгие и утомительные ночные странствия были в
обычае у тех ведьм, которые сознались в этом и которые, без всякого
сомнения, говорили чистую правду - ведь им помогали наводящими вопросами, а
палач всегда стоял наготове. Я же торжественно заявляю, что во время моего
пребывания в комнате мастера Б. призрак, который в ней являлся, взял меня в
странствие почти столь же длинное и безумное, как странствия этих ведьм.
Несомненно, в ходе этого странствия я был представлен какому-то крепкому
старикану с козлиными рогами и хвостом (нечто среднее между Паном и пожилым
старьевщиком) устраивавшему обычные светские приемы, столь же бессмысленные,
как в реальной жизни, но не такие чинные. Но видел я и иные вещи, что
кажутся мне куда более важными и интересными.

Со всей твердостью заявляю, что говорю одну лишь правду, и не
сомневаюсь, что всякий поверит мне. Знайте же, что я преследовал призрак
сперва на помеле, а потом на игрушечной лошадке-качалке. Я готов даже
клятвенно заверить, что от этого благородного животного пахло краской -
особенно, когда оно нагрелось от скачки подо мной. После того я гнался за
привидением в шестиместном двуконном экипаже - сооружении с своеобразным
запахом, с которым современное поколение не знакомо, но который (и я снова
готов поклясться в этом) представляет собой сочетание конюшни, паршивой
собаки и очень старых кузнечных мехов. (Я аппелирую к предыдущему поколению,
призывая его подтвердить или опровергнуть мои слова.) Я преследовал призрак
и на безголовом ослике - по крайней мере, на ослике, которого так
интересовало состояние его желудка, что он всю дорогу бежал, опустив голову
под пузо; на пони, специально рожденном на свет, чтобы лягаться; на
ярмарочной карусели; в первом кэбе - еще одном давно позабытом сооружении,
где пассажир регулярно ложился спать, а возница подтыкал ему одеялко.

Чтобы не утомлять вас подробным описанием всех скитаний, пережитых мною
в погоне за мастером Б. - скитаний, кои были длиннее и удивительнее
приключений Синдбада Морехода, ограничусь одним только эпизодом, по которому
вы можете судить и обо всех прочих.

Надо сказать, что я чудесным образом переменился. Я был собой, и в то