посадили между двумя джентльменами (тем самым, у кого было обветренное лицо,
и еще одним), чтобы я не свалился с крыши кареты, и они, засыпая, едва меня
не задушили, так как навалились на меня с обеих сторон. По временам они так
сильно меня стискивали, что я невольно вскрикивал: "Ох, прошу вас!" - а это
им совсем не нравилось, потому что я их будил. Против меня сидела пожилая
леди в широкой меховой ротонде, походившая в темноте скорее на стог сена,
чем на леди, - так была она укутана. У нее была корзинка, и она долго не
знала, что с ней делать, пока не решила подсунуть ее мне под ноги, даром,
что ли, они у меня такие короткие? Я больно ударялся об эту корзинку и
чувствовал себя совсем несчастным, но стоило мне пошевельнуться, как стакан,
находившийся в корзине, обо что-то стукался и дребезжал (иначе и быть не
могло), а леди пребольно толкала меня ногой и говорила:
Трудно вообразить себе те мученья, какие они претерпевали всю ночь, давая о
них знать самыми устрашающими вздохами и храпеньем. По мере того как солнце
все выше поднималось над горизонтом, сон их становился более чутким, и
постепенно, одни за другим, они стали просыпаться. Помню, меня очень
удивило, что каждый притворялся, будто вовсе не спал, и с величайшим
негодованием отвергал подобное обвинение. Я и по сей день не перестаю
дивиться, неизменно замечая, что люди готовы признаться в любой слабости,
свойственной человеческой природе, но всегда отрицают (неведомо почему), что
они спали в карете.
Лондон, когда я увидел его издали, и как я воображал, будто здесь вновь и
вновь повторяются все приключения всех моих любимых героев, и как я пришел к
туманному заключению, что чудес и пророков здесь больше, чем во всех
столицах мира. Мы приблизились к городу не сразу и в положенный час
подъехали к гостинице в Уайтчепле - к месту нашего назначения. Я забыл,
называлась ли гостиница "Синий Бык" или "Синий Боров"; знаю только, что это
было нечто синее, чье изображение было намалевано на задней стенке кареты.
объявил, заглянув в дверь конторы:
Бландерстона в Суффолке? Мальчик должен ждать здесь, пока его не затребуют.
беспомощно посматривая вниз.
Бландерстона в Суффолке, но откликается на фамилию Копперфилд? Мальчик
должен ждать здесь, пока его не затребуют, - повторил кондуктор. - Чего
молчите? Пришел кто-нибудь за ним или нет?
произвел ни малейшего впечатления на присутствующих, если не считать
одноглазого человека в гетрах, который посоветовал надеть мне медный ошейник
и поставить меня в конюшню.
сена: пока не убрали ее корзинку, я не осмеливался двинуться с места.
Пассажиры вышли из кареты, багаж был очень скоро убран, лошадей выпрягли, и
конюхи уже откатили карету в сторонку. Но все еще никто не появлялся, чтобы
затребовать покрытого пылью мальчика из Бландерстона в Суффолке.
никто не видел, что он одинок, - я отправился в контору, прошел, по
приглашению дежурного клерка, за прилавок и присел на весы, на которых
взвешивали багаж. Тут, пока я сидел и смотрел на свертки, тюки и конторские
книги и вдыхал запах конюшни (с той поры навеки связанный с этим утром),
меня начали осаждать самые мрачные мысли, сменяя, одна другую. Если
допустить, что никто так и не зайдет за мной, долго ли согласятся держать
меня здесь? Может быть, до тех пор, пока я не истрачу свои семь шиллингов?
Придется ли мне ночевать в одном из этих деревянных ящиков, вместе с другим
багажом, а утром умываться во дворе под насосом? Или меня будут выгонять на
ночь, чтобы по утрам, когда открывается контора, я возвращался и ждал, не
затребуют ли меня? А если допустить, что никакой ошибки не случилось и
мистер Мэрдстон придумал этот план с целью избавиться от меня, что мне тогда
делать? Если мне и разрешат оставаться здесь, пока я не истрачу моих семи
шиллингов, то ведь у меня нет надежды остаться, когда я начну голодать! Ну
да, ведь это будет неудобно и неприятно для посетителей и вдобавок введет в
расходы по похоронам этого "Синего Быка" или как его там зовут! Если же я
немедленно уйду и постараюсь добраться до дому пешком, разве удастся мне
найти дорогу, разве есть у меня надежда благополучно проделать такое большое
путешествие, а если даже я и вернусь домой, разве я могу положиться на
кого-нибудь, кроме Пегготи? Если бы я обратился к надлежащим властям
где-нибудь по соседству и выразил бы желание пойти в солдаты или в матросы,
то, по всей вероятности, меня бы не приняли - слишком я был еще мал. От этих
и сотни других подобных мыслей меня бросило в жар, и голова начала кружиться
от страха и тоски. Лихорадка моя была в самом разгаре, когда вошел какой-то
человек и шепотом заговорил с клерком, который наклонил весы и подтолкнул
меня к нему, словно я был взвешен, куплен, выдан и оплачен.
украдкой посмотрел на него. Это был худощавый, бледный молодой человек со
впалыми щеками и подбородком, почти таким же черным, как у мистера
Мэрдстона; но на этом сходство и заканчивалось, так как щеки он брил, а
волосы у него были не глянцевитые, а сухие и рыжеватые. На нем был черный
костюм, также сухой и порыжевший, причем рукава и брюки были слишком
коротки, а белый шейный платок не очень чист. Я не предполагал тогда - да и
теперь не предполагаю, - что, кроме этого платка, он не носил никакого
белья, но только один платок и был виден.
неловко сообщать ученому мужу и наставнику из Сэлем-Хауса о таких пустяках,
как мой сундучок, что мы уже вышли со двора и прошли некоторое расстояние,
прежде чем я собрался с духом и о нем упомянул. Когда я смиренно заикнулся о
том, что впоследствии оп может мне пригодиться, мы повернули назад, и
учитель сказал клерку, что возчик получил приказ заехать за ним в полдень.
примерно тот же путь.
миль.
мне не по силам. Набравшись храбрости, я сказал, что со вчерашнего дня
ничего не ел и что я буду ему очень признателен, если он позволит мне купить
чего-нибудь съестного. Он как будто удивился (я как сейчас вижу - он
остановился и посмотрел на меня) и, подумав, сказал, что намерен зайти к
одной пожилой особе неподалеку, и лучше всего, если я куплю себе хлеба или
чего-нибудь другого по собственному выбору, только бы это было полезно для
здоровья, и позавтракаю у нее в доме, где мы можем достать молока.
предложений, намереваясь закупить все, что было здесь вредного для желудка,
а он отверг их одно за другим, мы остановили наш выбор на аппетитном хлебце
из непросеянной муки, который стоил мне три пенса. Потом мы купили в
бакалейной лавке яйцо и кусок копченой грудинки, после чего у меня, по моему
мнению, осталось еще немало сдачи со второго из блестящих шиллингов, и я
пришел к заключению, что в Лондоне жизнь очень дешева. Закупив провизию, мы
продолжали путь среди оглушительного шума и грохота, отчего усталая моя
голова совсем помутилась, прошли по мосту, который, несомненно, был
Лондонским мостом (кажется, учитель так мне и сказал, но я почти что спал на
ходу), и подошли к жилищу пожилой особы; это был один из нескольких домов
для призрения бедных, о чем я догадался по их виду и по надписи на камне над
воротами, гласившей, что они построены для двадцати пяти бедных женщин.
маленьких черных дверей, похожих одна на другую, - подле каждой двери было
оконце с частым переплетом и такое же оконце с частым переплетом наверху, -
и мы вошли в маленький домик одной из этих бедных старух, которая раздувала
огонь в камельке, чтобы вскипятить воду в кастрюльке. При виде вошедшего
учителя старуха положила раздувальные мехи на колени, и мне послышалось,
будто она сказала что-то вроде: "Мой Чарли!" - но, видя, что я вхожу вслед
за ним, она встала, потирая руки, и в смущении сделала нечто похожее на
реверанс.
джентльмена? - спросил учитель из Сэлем-Хауса.
взглянув на другую старуху, которая сидела в большом кресле перед камином и
чрезвычайно походила на узел с тряпьем, я и по сей день благодарен судьбе,
что не уселся на нее по ошибке.
день. Право же, если бы огонь в камине случайно угас, она тоже угасла бы и
уже не вернулась к жизни.
теплый, старуха, по-видимому, была поглощена одной только мыслью - о
затопленном очаге. Мне показалось, что она завидует даже стоящей на огне
кастрюле; и у меня есть основания думать, что она пришла в негодование,
когда этот огонь заставили служить мне, чтобы сварить для меня яйцо и
поджарить грудинку: я с удивлением увидел, как она один раз погрозила мне
Березин Федор
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Гуль Роман Борисович