зрители покидают Панча в самый разгар его приключений и, присоединившись
к людскому потоку, подхватывают крики и с новой энергией вопят: "Держите
вора! Держите вора!"
страсть травить кого-нибудь. Несчастный, измученный ребенок, задыхающий-
ся от усталости, - ужас на его лице, отчаяние в глазах, крупные капли
пота стекают по щекам, - напрягает каждый нерв, чтобы уйти от преследо-
вателей, а они бегут за ним и, с каждой секундой к нему приближаясь, ви-
дят, что силы ему изменяют, и орут еще громче, и гикают, и ревут от ра-
дости. "Держите вора!" О да, ради бога, задержите его хотя бы только из
сострадания!
бопытством его окружает. Вновь прибывающие толкаются и протискиваются
вперед, чтобы взглянуть на него. "Отойдите в сторону!" - "Дайте ему воз-
духу"! - "Вздор! Он его не заслуживает". - "Где этот джентльмен?" - "Вот
он, идет по улице". - "Пропустите вперед джентльмена!" - "Это тот самый
мальчик, сэр? - "Да".
обезумевшие взгляды на лица окружавших его людей, когда самые быстроно-
гие его преследователи угодливо привели и втолкнули в круг старого
джентльмена.
ред. - Вот разбил себе кулак о его Зубы. Я его задержал, сэр.
будь за труды, но старый джентльмен, посмотрев на него с неприязнью,
тревожно оглянулся, как будто в свою очередь подумывал о бегстве. Весьма
возможно, что он попытался бы это сделать и началась бы новая погоня,
если бы в эту минуту не пробился сквозь толпу полисмен (который в таких
случаях обычно является последним) и не схватил Оливера за шиворот.
ликнул Оливер, с отчаянием сжимая руки и осматриваясь вокруг. - Они
где-нибудь здесь.
смысл своим словам, но они соответствовали истине: Плут и Чарли Бейтс
удрали, воспользовавшись первым подходящим для этой цели двором. - Вста-
вай!
слов чуть не сорвал с Оливера куртку. - Идем, я тебя знаю, брось эти
штуки. Встанешь ты, наконец, на ноги, чертенок?
час его потащили за шиворот по улице. Джентльмен шагал рядом с полисме-
ном, а те из толпы, что были попроворнее, забежали вперед и то и дело
оглядывались на Оливера. Мальчишки торжественно орали, а они продолжали
путь.
торое представление о его способе отправлять правосудие
вестного полицейского участка столицы. Толпа имела удовольствие сопро-
вождать Оливера только на протяжении двух-трех улиц и по так называемому
Маттон-Хилл, а затем его провели под низкой аркой в грязный двор поли-
цейского суда. В этом маленьком мощеном дворике их встретил дородный
мужчина с клочковатыми бакенбардами на лице и связкой ключей в руке.
Оливера.
этот мальчик действительно стащил у меня носовой платок... Мне... мне бы
хотелось не давать хода этому делу...
- Его честь освободится через минуту. Ступай, молодой висельник.
в камеру с кирпичными стенами. Здесь Оливера обыскали и, не найдя у него
ничего, заперли.
хуже. Она оказалась нестерпимо грязной; было утро понедельника, а с суб-
ботнего вечера здесь сидели под замком шестеро пьяниц. Но это пустяки. В
наших полицейских участках каждый вечер сажают под арест мужчин и женщин
по самым ничтожным обвинением - это слово достойно быть отмеченным - в
темницы, по сравнению с которыми камеры в Пьюгете, заполненные самыми
опасными преступниками, коих судили, признали виновными и приговорили к
смертной казни, напоминают дворцы. Пусть тот, кто в этом сомневается,
сравнит их сам.
так же, как Оливер. Он со вздохом обратился к книге, которая послужила
невольной причиной происшедшего переполоха.
от двери и с задумчивым видом похлопывая себя книгой по подбородку, - в
лице этого мальчика есть что-то такое, что меня трогает и интересует.
Может ли быть, что он не виновен? Лицо у него такое... Да, кстати! -
воскликнул старый джентльмен, вдруг остановившись и подняв глаза к небу.
- Ах, боже мой! Где ж это я раньше мог видеть такое лицо?
доточенным видом вошел в прихожую перед камерой судьи, выходившую во
двор, и здесь, отступив в угол, воскресил в памяти длинную вереницу лиц,
над которыми уже много лет назад спустился сумеречный занавес.
это моя фантазия!
них покров, так долго их скрывавший. Здесь были лица друзей, врагов, лю-
дей, едва знакомых, назойливо выглядывавших из толпы; здесь были лица
молодых, цветущих девушек, теперь уже старух; здесь были лица, искажен-
ные смертью и сокрытые могилой. Но дух, властвующий над ней, по-прежнему
облекал их свежестью и красотой, вызывая в памяти блеск глаз, сверкающую
улыбку, сияние души, просвечивающей из праха, и то неясное, что нашепты-
вает красота из загробного мира, изменившаяся лишь для того, чтобы
вспыхнуть еще ярче, и отнятая у земли, чтобы стать светочем, который
озаряет мягкими, нежными лучами тропу к небесам.
но было найти в облике Оливера. С глубоким вздохом он распрощался с про-
бужденными им воспоминаниями и, будучи, к счастью для себя, рассеянным
старым джентльменом, снова похоронил их между пожелтевших страниц книги.
следовать за ним в камеру судьи. Он поспешно захлопнул книгу и предстал
перед лицом величественного и знаменитого мистера Фэнга.
Мистер Фэнг сидел в дальнем конце, за перилами, а у двери находилось
нечто вроде деревянного загона, куда уже был помещен бедный маленький
Оливер, весь дрожавший при виде этой устрашающей обстановки.
среднего роста человеком, с небольшим количеством волос, произраставших
на затылке и у висков. Лицо у него было хмурое и багровое. Если он на
самом деле не имел обыкновения пить больше, чем было ему полезно, он мог
бы возбудить в суде против своей физиономии дело о клевете и получить
щедрое вознаграждение за понесенные убытки.
сказал, согласуя слова с делом:
джентльменский поклон, стал ждать допроса.
передовую статью в утренней газете, упоминающую одно из недавних его ре-
шений и в триста пятидесятый раз предлагающую министру внутренних дел
обратить на него особое и чрезвычайное внимание. Он был в дурном распо-
ложении духа и, нахмурившись, сердито поднял голову.
точку.
вместе с газетой, - кто этот субъект?
джентльмену, - моя фамилия, сэр, Браунлоу... Разрешите узнать фамилию
судьи, который, пользуясь защитой своего звания, наносит незаслуженное а
и ничем не вызванное оскорбление почтенному лицу.
кивая кого-нибудь, кто бы доставил ему требуемые сведения.
чем обвиняется этот субъект?
выступает обвинителем против мальчика, ваша честь.
свидетелю, да к тому же вполне безопасный.
Перумов Ник
Белов Вольф
Махров Алексей
Гуль Роман Борисович
Никитин Юрий
Посняков Андрей