выпирающая кость, эти сухие сгустки крови. Но невозможно, казалось,
сопротивляться глазам мертвеца. По-видимому, сон - вещь гипнотическая,
доминирующая.., и может изменить сам факт смерти. Можете учиться двадцать
лет и не сможете ничего сделать, когда принесут парня, тараном врезавшегося
в дерево и пробившего дыру в голове, такую огромную дыру, что можно
заглянуть в нее и увидеть мозг. С тем же успехом можно звать к умирающему
водопроводчика, шамана или сутенера.
тропинке. Луис поплелся за мертвецом, такой же темно-красный в ночном свете,
как засохшая кровь на лице Паскова.
Холод вязаного коврика, то, что он не смог пройти через закрытую дверь,
когда любой может проходить через двери и стены в любом мало-мальски
приличном сне.., а теперь холодная роса омыла ему ноги, холодное дыхание
ветра коснулось его тела, абсолютно голого, если не считать трусов-плавок.
Под деревьями сосновые иголки стали впиваться в ступни.., еще одна маленькая
деталь, чересчур реальная для сна.
только сон: происходящее выглядело так ярко, как это возможно только во сне,
который утром может вызвать лишь недоумение. Проснувшись, я найду массу
противоречий".
Уйдя вперед, Пасков превратился в тень и теперь ужас Луиса, казалось,
кристаллизовался.
домашних любимцев - и это не сон! Боже, помоги мне. Это не сон. Это - на
самом деле!"
несколько плавных поворотов между деревьями и потом нырнула в подлесок. Этот
раз у Луиса резиновых сапог с собой не было. Земля под ногами превратилась в
холодное желе, засасывающее и неохотно отпускающее, разрешая идти дальше.
Противные чавкающие звуки. Он чувствовал, как грязь засасывает его ноги,
пытаясь не пустить вслед за Пасковым. Луис безнадежно убеждал себя, что все
происходящее - сон. Они выбрались на поляну, и луна снова свободно поплыла
по рифам облаков, омывая кладбище призрачным сиянием. Надгробия-доски и
жестяные банки, которые были разрезаны отцовскими ножницами для жести, а
потом загнуты в грубые квадраты; отслоенные пластины сланца и слюды - стояли
в лунном свете, отбрасывая совершенно черные и четкие тени.
Страх, ужас - Луис ощутил, как эти чувства разрастаются внутри его тела.
загорелая кожа в опалово-бледном свете луны стала покрываться мертвенной
бледностью, теперь по цвету она напоминала саван.
и вздохнул. Его глаза расширилась, и он в ужасе закусил кулак. Холодок на
щеках - Луис понял, что заплакал, не выдержав такого ужаса.
костей. Кости двигались, клацали друг о друга; челюсти и бедра, локтевые
суставы, коренные зубы и резцы. Луис видел усмехающиеся черепа людей и
животных. Кости пальцев клацали. Останки ног сгибались в сочленьях.
светом, расплылось в улыбке, и последнее, что не давало Луису сойти сума,
была ноющая, бесконечно повторяющаяся мысль: "Ты должен закричать так, чтоб
проснуться, даже если ты испугаешь Речел, Элли, Гаджа, разбудишь весь дом и
всю округу..."
веранды и учился свистеть.
и тот упал на колени. Луис принял лицо Паскова за маску сострадания. Но на
самом деле там не было никакого сострадания, только ужасающее смирение.
Мертвец все еще показывал на шевелящуюся груду костей. - Не ходи дальше. Ты
решишь, что нуждаешься в этом, но на самом деле, в этом нет нужды, доктор.
Барьер не должен быть разрушен. Помни: тут сокрыта сила большая, чем ты
можешь понять. Она древняя и вечно бодрствующая. Помни...
словом, которое он использовал? Луис решил, что нет. Пасков словно говорил
на забытом языке, который Луис мог понимать с помощью некой магии сна.., а
"друг", то значение, которое ближе всего подходило к слову, на самом деле
использованному Пасковым, и этим значением в смятении воспользовался Луис,
разбирая речь мертвеца. - Твоя смерть и смерть всего, что ты любишь, доктор,
тут. - Пасков приблизился, и Луис почувствовал запах смерти, исходивший от
мертвеца.
ударила в надгробие и опрокинула его на землю. Лицо Паскова надвигалось,
закрывая небо.
слышалось клацанье шевелящихся костей в залитом светом луны склепе ночи.
Глава 17
человеческой психологией человеку нужно от пятнадцати до двадцати минут,
чтобы проснуться. Словно сон - омут, из которого вынырнуть труднее, чем в
него плюхнуться. Когда спящий просыпается (он или она, не важно), он
постепенно проходит разные градации сна, от глубокого до легкого сна,
который иногда обозначается глаголом "дремать". В состоянии легкого сна
спящий может слышать звуки и даже отвечать на вопросы, но не помнить о них
позже.., разве только как о фрагментах сна.
более резким, более металлическим. Хлопнула дверь. Крик. Еще металлические
звуки.., а может, раскаты грома? "Верно, - согласился его еще грезящий
разум. - Покатаем кости!"
Луис открыл глаза и увидел потолок собственной спальни.
действительности, благословенной реальности, возвращению домой.
был он. Он остался сном, погребенным где-то в глубинах разума.
Маленькие, голые пятки Гаджа забарабанили в коридоре. Он и Элли захихикали.
Солнце уже встало. Он посмотрел на часы и увидел, что уже около восьми.
Речел дала ему выспаться... Возможно, намеренно.
радуясь, что может понежиться в солнечных лучах, косо льющихся из окна;
насладиться реальностью окружающего мира. Пылинки танцевали в потоках света.
завопил. Хотя немного не так... Гадж мог произносить только отдельные слова:
биб, кратт и элли-бин - но текст выглядел предельно понятным: Элли должна
остаться. Увы, общественное образование ждало ее. Снова послышался голос
Речел.
были собраны в хвост; сегодня она надела красное платье.
помчалась вниз по лестнице.
отца. Он вслед за Элли отправился вниз по лестнице, так быстро, как только
мог, завывая:
своих детских легких. Луис заметил сынишку в подгузниках и ластиковых
штанишках, проскочившего через лестничную площадку мимо двери спальни
родителей.
сказать жене, что не хочет яичницы; ему бы тарелочку овсянки.., но слова
застряли у него в горле.
Луиса подскочило к горлу, словно безумный чертик выскочил из коробки. Глаза
выпучились, зубы прикусили бесчувственный язык, и тогда Луис сбросил одеяло.
Нога, лежавшая на кровати, оказалась точно такой же. Широкая грязная полоса
на простынях.
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Маккефри Энн
Корнев Павел
Прозоров Александр
Суворов Виктор