кричали, вынимая из потаенных мест оружие. Проститутка стиснула руки до
белизны. Две женщины забились в истерике.
легионер, ни горожанин - не двигался. Делизийцы изумленно взирали на
покорное поведение джелийцев. Джехан заметила, что вражеский командир
нахмурился, и почувствовала удовлетворение: этому мозгляку нипочем не
добиться такой дисциплины, и он это знает. Он рявкнул что-то своим
солдатам, а тем пришлось прикрикнуть отдельно на каждого горожанина. У
одного даже хватило наглости огрызнуться - в Джеле это могло стоить ему
жизни. Они напоминали стаю кридогов. Собрались вместе для того, чтобы
обманывать и наживаться друг на друге. Зверью неведома дисциплина.
половина комнаты тоже успокоилась.
чем не бывало:
вы закрываете свои дома, сохраняя в них тепло или прохладу. Целый год,
пока вы здесь, воздух останется таким же теплым, как сейчас. Не будет ни
жарче, ни холоднее.
умение сражаться в суровых условиях - один из обязательных этапов
подготовки легионера! Горожанин этого не выдержит, на такое способен
только ратник. Неужели геды и впрямь хотят уничтожить различия между
легионерами и горожанами?
раз за все время - и спросила:
дымчатый. Как вам удалось изменить свет? Он ведь не солнечный, это...
искусственный свет, свет, горящий под стеклянным куполом так же, как тот
свет, что горит в залах?
подозревают, что их просто водят за нос. Но женщина-стеклодув настаивала
на своем. С убежденностью и силой, которой Джехан в ней не ожидала.
но не небо. А настоящее небо - там, над Эр-Фроу? - обратилась она к геду.
Джелийцы, верные приказу Дахара, не издавали ни звука.
горожан. Джехан с презрением отметила, что он никого не наказал. Эйрис
повторила:
тридцать шесть часов света, а потом тридцать шесть часов темноты?
людей во время Последнего света после короткой передышки Легкого сна, о
леденящей тьме Третьеночи, когда все уже выспались, а до рассвета еще
далеко. Горожане беспрестанно трясутся и проклинают темноту, больным
становится хуже, а детей, которых матери-легионеры приносят в эти часы,
очень трудно выходить. "Время Смерти" - так его называют жрецы-легионеры.
Третьедень есть Третьедень! А купол твой не может быть стеклянным, нет
такого мастера, который смог бы накрыть стеклом целый город.
столов словно растворились в воздухе, и снизу поднялись другие. Теперь на
них лежали квадратики серой ткани с металлическим отливом. Гед взял со
стола один из квадратиков, ткань провисла мягкими складками.
Мы называем его "вроф".
слегка провел по ней пальцами, и вдруг мягкая ткань превратились в твердый
квадрат. Жесткий, негнущийся, с легким мерцанием вокруг... Джехан замерла.
Гед держал кусок Стены. Он снова провел пальцами по коробочке, и в руке у
него оказался лоскут серой ткани.
наоборот!.. Детский страх перед всем магическим и сверхъестественным
овладел ее душой. В мозгу пронеслось: "Беги, прячься или духи Острова
Мертвых настигнут тебя!" Мгновением позже девушку охватил ужас перед
чудовищной властью гедов. Никто до сих пор не задумывался, какой громадной
мощью они обладают...
ее застыло изумление, как у новобранца, который идет в бой, повинуясь не
трезвому расчету, а животному страху, и стремясь уничтожить его причину.
Толстуха ударила геда и отлетела назад так же, как раньше это произошло с
Джехан. Делизийка тяжело повалилось на пол, глаза ее дико вращались, а
лицо перекосилось от боли. Ей показалась, что она со всего размаху
налетела на скалу. Женщина, скорчившись, лежала между столами.
оторвала взгляд от стонущей толстухи и пристально посмотрела на командира.
- Этот непрозрачный жесткий вроф, - он запнулся на неизвестном слове, - из
которого сделан купол. Он и вокруг тебя, потому мы не можем тебя тронуть.
Такой же вроф я почувствовал, когда дотронулся до неба.
не таким, как ваш, - ответил гед.
озираясь. Ни гед, ни делизийский командир не сказали, что ей теперь
делать, и она забилась в дальний угол, съежилась и закрыла глаза, чтобы не
видеть того, что смущает разум.
голосом. Вежливость забыта, подумала Джехан. Или Дахар больше не владел
своим голосом. Она почувствовала, что у нее дрожат колени, и вплотную
сдвинула ноги, пока никто не заметил ее слабости.
заставляют делать, что положено, а "энергия" - способность без устали
тренироваться много часов.
начать снова: - Скажи нам, что это значит.
оглядел его, делизийку-стеклодува, потом остальных. Толстуха в углу
обхватила колени руками и сжалась в комок. Глаза пострадавшей были
по-прежнему закрыты. Остальные со страхом смотрели на геда. Постепенно
испуг на некоторых лицах сменился обидой. Только огромный белый дикарь
оставался безразличным ко всему и неподвижным, словно высеченным из камня.
Гед снова обратил лицо к Дахару и начал вещать о силе и энергии, о
каких-то штучках в воздухе, которые никому не дано разглядеть, но из
которых получается разный воздух для разных звезд; о воздухе гедов, и о
воздухе людей, и о воздухе гедов внутри врофа. Дахар жадно ловил каждое
слово, его некрасивое лицо стало настороженным, как морда кридога,
завидевшего огонь. Он весь подался вперед и вырос в глазах Джехан, ибо,
несмотря ни на что, оказывал чудищу почтительное уважение. А гед продолжал
заунывно бормотать, он все говорил и говорил.
есть воздух. Но, может быть, потом, когда они приступят к изучению оружия,
станет интереснее? А до тех пор...
расслабилась, тревога покинула ее, уступив место вялости. Джехан
почувствовала нежность к рыжеволосой девушке. И делизийцы, и джелийцы
убрали оружие и прислонились к стенам. Только Дахар, которого положение
обязывало соблюдать приличия, изображал заинтересованность. Дахар и
делизийка-стеклодув. Она сидела с широко раскрытыми глазами, на виске у
нее пульсировала голубая жилка. Джехан нахмурилась и пожала плечами. Она
давно уже поняла, что эта женщина - сумасшедшая. Потом ее взгляд
остановился на трехглазом чудище, чей мир вращался вокруг другой звезды.
Она позволила волнам его речи катиться мимо сознания и запаслась
терпением.
комнате. В одной руке она держала стеклянный цилиндрик, в другой - белую
тряпочку. В углу лениво растянулся на подушках Келовар. Его обнаженное
тело блестело - он только что вернулся из бани, расположенной позади зала,
и смотрел на Эйрис из-под полуприкрытых век. Они уже пробыли в Эр-Фроу
пять циклов, хотя, сказать по правде, это были всего только дни.