чувствуешь рядом родного человека, делает сон крепче, целительным для души
и тела. Пол лежал, прислонясь к матери, и спал, и поправлялся, а мать,
спавшая всегда плохо, скоро тоже засыпала глубоким сном, который,
казалось, помогал ей верить, что все обойдется.
едят из кормушек косматые лошадки, раскидывая сено на истоптанном желтом
снегу, как бредут толпой углекопы, возвращаясь по домам, - небольшими
группками медленно тянулись по белому полю маленькие, черные фигурки.
Потом над снегом сгущался синий туман и наступал вечер.
окну, на миг припадают к нему, будто ласточки, и вот уже их нет, и по
стеклу сползает капля воды. Снежинки выносятся из-за угла дома, мчатся
мимо точно голуби. Вдалеке, по ту сторону долины, по необъятной белизне
боязливо ползет маленький черный поезд.
что-то внести в хозяйство. Летом Энни, Пол и Артур спозаранку отправлялись
по грибы - в мокрой траве, из которой вспархивали жаворонки, они
выискивали белокожие, чудесно обнаженные грибы, что затаились в зелени. И
если удавалось набрать полфунта, были безмерно счастливы: радостно что-то
найти, радостно принять что-то из рук самой Природы, радостно пополнить
семейный карман.
ежевику. Ведь для воскресных пудингов миссис Морел приходилось покупать
фрукты и ягоды, притом ежевику она любила. И пока не сойдет ежевика. Пол и
Артур по субботам и воскресеньям отправлялись на поиски, обшаривали
заросли кустарника, лес, заброшенные карьеры. В этом шахтерском краю
ежевика встречалась все реже. Но Пол где только не рыскал. Он любил
бродить среди кустов и деревьев. Да еще терпеть не мог возвращаться домой,
к матери, с пустыми руками. Он чувствовал, она бы огорчилась, и ему бы
легче умереть, чем разочаровать ее.
мальчики появлялись на пороге. - Где вы пропадали?
холмы. И вот глянь, мам!
ей веточку, самую лучшую, какую сумел найти.
женщина, принимающая дар любви.
только бы не сдаться, не прийти домой с пустыми руками. Пока он был
мальчишкой, мать не понимала этого. Она была из тех женщин, которые ждут,
чтобы дети их подросли. И всех больше мысли ее занимал старший сын.
времени, она сделала своим собеседником Пола. Сам того не сознавая. Пол
ревновал мать к брату, а Уильям ревновал ее к Полу. И однако, были они
добрыми друзьями.
совершеннее, хотя, пожалуй, не такая пылкая, как со старшим. Было так
заведено, что в пятницу вечером Пол заходил за деньгами отца. Весь
заработок каждого забоя углекопам всех пяти шахт платили по пятницам, но
не каждому в отдельности. Всю сумму вручали старшему штейгеру, который был
подрядчиком, и уже он делил деньги либо в пивной, либо у себя дома. Уроки
в школе по пятницам кончались рано, чтобы дети могли зайти за деньгами. И
каждый из детей Морела - Уильям, потом Энни, потом Пол, - пока сами не
начали работать, ходили по пятницам за деньгами отца. Пол обычно
отправлялся в половине четвертого, с коленкоровым мешочком в кармане. В
этот час по всем дорожкам к конторам тянулись вереницы женщин, девушек,
детей и мужчин.
кирпича, чуть ли не особняки, стояли на хорошо ухоженных участках в конце
Гринхиллской дороги. Приемная была большая, длинная, стены голые, пол
выложен синим кирпичом. Вдоль стен сплошь скамьи. Тут же сидели углекопы в
грязной шахтерской одежде. Приходили они загодя. Женщины и дети обычно
слонялись по усыпанным красным гравием дорожкам. Пол всегда приглядывался
к полоскам травы вдоль дорожек и к поросшему травой склону, там попадались
крохотные анютины глазки и незабудки. Из приемной слышался гул множества
голосов. На женщинах были праздничные шляпки. Девушки громко болтали. Тут
и там носились собачонки. Зеленый кустарник вокруг безмолвствовал.
черед шахты Бретти, с толпой входил и Пол. Комната-касса была совсем
маленькая. Барьер разделял ее пополам. За барьером стояли двое - мистер
Брейтуэйт и его конторщик, мистер Уинтерботем. Мистер Брейтуэйт крупный, с
негустой белой бородой, наружностью походил на сурового патриарха. Он
всегда обертывал шею огромным шелковым шарфом, и в открытом камине до
самого лета, до жары, пылал яркий огонь. Окна были закрыты наглухо. Зимой,
после уличной свежести, здешний воздух обжигал входящим глотки. Мистер
Уинтерботем был невысокий, полный и совершенно лысый. Он отпускал шутки,
отнюдь не остроумные, а его начальник, точно и впрямь патриарх, изрекал
наставления углекопам.
дома и переоделись, и женщины, и двое-трое ребятишек, и тут же чей-нибудь
пес. Пол был совсем небольшого росточка, и его неизбежно оттесняли к
камину, где его обдавало нестерпимым жаром. Он знал, в каком порядке шли
имена углекопов - по номерам забоев.
выступал вперед, получал деньги и отходил в сторону.
сердито на него взглядывал поверх очков.
Уинтерботем, вглядываясь в него из-за барьера. Народ хихикал, воображая
Джона Бауэра старшего.
насмешливый голос.
листок.
притиснули к камину. Ему жгло икры. И не было надежды протиснуться сквозь
людскую толщу.
ведомость, вот-вот ее перелистнет.
Спины взрослых заслоняли его. И вдруг на выручку пришел мистер
Уинтерботем.
Ткнул пальцем в сторону камина. Углекопы оглянулись, посторонились, и
мальчик оказался на виду.
откликаешься, когда тебя вызывают? - сказал мистер Брейтуэйт. Он со стуком
поставил мешочек с пятью фунтами серебра, потом уважительным, изящным
движением достал столбик золотых - десять фунтов и поставил рядом с
серебром. Блестящая золотая струйка растеклась по листу бумаги. Кассир
отсчитал деньги, мальчик передвинул всю кучку к мистеру Уинтерботему,
который вычитал арендную плату за квартиру да еще за инструменты. Опять
предстояло мученье.
Уинтерботему серебряную мелочь и полсоверена.
там денег.
мешочек и выскользнул из комнаты. В такие минуты он терпел муки ада.
дороге. Стена парка поросла зелеными мхами. Во фруктовом саду под яблонями
что-то клевали белые и золотистые куры. Вереницей тянулись к дому
Мацумото Сэйте
Круз Андрей
Маккэфри Энн
Акунин Борис
Василенко Иван
Шилова Юлия