Чтение 17–й страницы книги ~Веселенькая справедливость~

"олигофрена" сосредоточенно возились у полуразобранного
мотоцикла. Рядом на куске брезента были разложены промасленные
детали и ветошь вперемешку с инструментам.

Разговор с первой же фразы зашел в тупик. На прямые
вопросы оба "олигофрена" отвечали односложно "да", "нет", "не
знаю", "не видел". Пожимали плечами, а то и вовсе
отмалчивались. Алексей терпеливо вслух анализировал вырванные у
них же случайные сведения, разматывал, ловил на нестыковках,
ставил в тупик, и чем дальше, тем все сильнее зрело в нем
ощущение, что "олигофрены" блефуют. Он уже начал жалеть, что
заговорил с обоими сразу. Таких легче колоть по одному с глазу
на глаз, на основе элементарного здравого смысла и банальной
ответственности, а в группе они мгновенно тупеют, утрачивая
даже это немногое.

Он терпеливо, буквально на пальцах объяснил "олигофренам",
что для следствия любая, даже маленькая зацепка может оказать
неоценимую услугу. Как-то сориентировать розыск, чтобы
установить местонахождение трупа Суходеева и напасть на след
возможного убийцы.

Про труп и убийцу Алексей упомянул не без умысла, зная,
что это поможет обоим приятелям избавиться от обета молчания
перед Суходеевым, если таковой имел место в действительности. И
не ошибся. "Олигофрены" переглянулись, как бы испрашивая один у
другого согласия, наконец, кадыкастый парень с крашеными,
пегими волосами буркнул, глядя в сторону:

-- Был у него мотоцикл.

-- Какой?

-- "Восход".

-- Номерной знак помнишь?

-- Без номеров, так ездил.

-- С рук купил?

-- Зачем? Новый... два месяца всего.

-- Отец подарил?

-- Сам.

-- На какие деньги?

-- Ну, были у него... Откуда я знаю?

-- Полторы тысячи? А может, за этот должок с ним
кто-нибудь посчитался? А?

-- Не-а,-- мотнул головой парень.

-- Почему "не-а"?

-- Так... знаю.

-- Ты же сам сказал: откуда я знаю... только что.

-- Да ладно, скажи ему,-- подал голос другой, тоже глядя в
сторону.-- Чего теперь?

-- Сам скажи.

-- Так он что? Украл эти деньги? Или кого-то ограбил? --
наводящими вопросами, мягко Алексей старался подтолкнуть
начавшийся разговор в нужную сторону, "дожать" потихоньку
"олигофренов".

-- Ну, украл.

-- У кого?

-- У своего пахана.

-- Снял со сберкнижки,-- буркнул другой.

-- И что деньги ему выдали? По чужой книжке? -- изумился
Алексей.

-- Ну. Он шесть раз ходил снимать, и ниче ни разу. Даже
паспорт не спросили.

-- Отец знает? У Суходеева?

-- Мы-то откуда... Он нам не докладывает.

-- Это понятно. А Суходеев... Воха, ничего не говорил?

-- Не-а.

-- И про мотоцикл отец тоже не знает?

-- Наверно. Он дома мотоцикл не держал. Так, заедет
иногда, будто на чужом. А оставлял у ребят, у кого когда.

-- рели не ошибаюсь, мотоциклы продаются по записи? ^
очередь лет эдак на десять.--

-- Блат у гнилого. Сестра зятя... Золовка, что ли?
Замдиректора в торге.

-- Все равно сверху дал. Хоть и родня.

"Пожалуй, по факту мошенничества со сберкнижкой придется
возбудить уголовное дело. Если Суходеев жив еще," -- подумал
Алексей.

-- Десятого мая куда мог ваш Воха поехать на своем новом
мотоцикле? Как думаете? Если бы вам пришлось искать его?

-- Без понятия,-- отозвался один.

Второй "олигофрен" глядел в сторону. Алексей однако
почувстовал в его молчании некоторое смятение, что ли, как у
застигнутых врасплох. Но о причине оставалось пока только
гадать.

-- Возможные места или излюбленные маршруты у "него были?

"Олигофрены" замкнулись намертво. Алексей сменил тему:

-- У него подруга есть?

-- Постоянная? Не-а, не было.

-- Есть тут одна телка. Так... общак.

-- Одна на всех?

-- Ну. Она часто с ним.

-- Как фамилия?

-- Черанева Танька.

-- Ладно, орлы. Вот вам две повестки на завтра в
прокуратуру. Кой-какие из ваших показаний придется оформить
официально. За вашей подписью. Явка обязательна, так что не
опаздывайте. Ну, пока.

Алексей решил, что поодиночке с глазу на глаз он заставит
хотя бы одного из "олигофренов" выложить все до конца.
официальная обстановка тоже иной раз неплохо действует.

Возле суходеевского дома, когда он вернулся к воротам,
стоял тяжелый "КРАЗ" с прицепом, груженный бревнами. Алексея
обдало запахом разогретого масла и солярки, свежеспиленной
древесиной. Двое мужчин, орудуя вагой и крючьями, скатывали
вниз с возу еловые, один к одному, бревна.

"Да у него никак пунктик на заготовке древесины," --
подумал Алексей, стараясь угадать по повадке в одном из
работников хозяина.

-- Суходеев? Геннадий Яковлевич?

Дюжий, медлительный мужчина в промасленной спецовке едва
покосился на него и продолжал крючком дергать бревна.

-- Ну, я Суходеев,-- наконец обронил он.

Алексей представился, и по тому, как хозяин и шофер
"КРАЗа" на мгновение замешкались, догадался, что дровишки эти,
похоже, незаконные, и рейс скорее всего тоже -- левый.
Некоторое время он с улыбкой наблюдал за суетливыми действиями
обоих, потам решил, что хозяина следует успокоить.

-- Я к вам по поводу сына. Поговорить надо.

Тот не без облегчения кивнул. Потом неторопливо спустился
с воза.

-- Нашли, что ли?

-- Идем.

Суходеев задумчиво почесал в затылке. Алексей обратил
внимание, что на левой руке у него недостает трех пальцев.

-- Слушай? Надо бы отпустить человека,-- он кивнул на
шофера. -- Поговори с дуськой вначале, пока управлюсь, она
знает.

-- Да. Так даже лучше,-- согласился Алексей.

Вслед за Суходеевым он двинулся через двор, тоже
захламленный, заваленный старой обувью, какими-то мешками,
ящиками и прочей рухлядью, которая, похоже копилась тут
поколениями. Вышли на огороды и межой, ярко-желтой от
одуванчика, направились к притулившейся на задах бане.
Суходеев, не заходя в предбанник, торкнул культяпистой рукой в
низкую дверь.

-- Евдокия, тут человек пришел. Из прокуратуры. Поговори с
ним, пока разгружаемся.

В бане двигали тазами, плескалась вода. Женский певучий
голос со смехом откликнулся:

-- Так что? Штаны пусть снимает да заходит, чего не
поговорить? Место есть.

В закопченном окошке светлым пятном помаячило лицо.
Алексей придержал хозяина за руку.

-- Геннадий Яковлевич, и в самом деле, лучше обождать.
Пусть домоется.

-- Ее не переждешь,-- хмуро обронил тот и повернул назад.
Алексей опустился перед дверью на широкий, щелястый чурбак.

-- Борисенкова? Евдокия Семеновна? Я правильно называю?..
Заявительница?

Из-за двери послышался смешок.

-- Розыском, Евдокия Семеновна, теперь занимаюсь я. Моя
фамилия Валяев. Из прокуратуры района.

-- Слышь, миленький? -- дверь скрипнула и в образовавшуюся
щель пошел изнутри ядреный банный дух.-- Венички висят, вона на
перекладинке... Не подашь ли?