Чтение 17–й страницы книги ~История одной судьбы~

Анна догадалась - пришел о чем-то просить.
- Отдыхаете?
- Да не так чтобы очень. Убралась вот. Собиралась в Кузовлево...
- А что в Кузовлеве?
- Есть одна думка о чистых парах...
В Кузовлеве находилась вторая полеводческая бригада.
- На лошади поедете?
- Конечно.
- А может, на машине?
Наверняка Поспелов с просьбой, даже машину предложил!
- Незачем машину гонять, - отказалась Анна. - Четыре километра всего.
- А как настроение, Анна Андреевна?
Он никак не решался высказаться.
- Ничего настроение. А у вас что ко мне?
Поспелов мялся, запинался.
- Как у нас с семенами, Анна Андреевна? Хватит?
- Сами знаете, Василий Кузьмич. Просить ни у кого не придется. - Ее
чем-то встревожил вопрос. - А в чем дело, Василий Кузьмич?
Поспелов потупился.
- Из району звонили, - выдавил он из себя. - По поводу закупа.
- Ну и что?
- Не выполняет район.
- Чего?
- План.
- Ну, а мы при чем?
- Мы ни при чем.
- Ну и все.
- Да не все.
- Что не все?
- Да ведь звонят же!
- А чего звонят?
- Не понимаете?
- Ну и пусть звонят.
- Поддержать просят.
- Так ведь мы свое продали.
- Просят.
- Так у нас только что на семена.
- Вот и просят, весной, говорят, отдадут.
Вот она - беда! Это была старая песня. Осенью вымести все до зерна, а
весной протягивать руку. Дать - дадут, конечно, пустыми поля не оставят. Но
что дадут и как будут давать...
У Анны такое ощущение, как если бы пришли к ней за Женечкой: отдай,
мол, потом вернем.
- Не дадим, - сказала Анна. - Даже не думайте.
Поспелов покряхтел.
- Приказывают.
- Ну и пусть приказывают.
- Придется, Анна Андреевна...
Она встала прямо перед Поспеловым.
- Не дам!
- То есть как не дам? - Поспелов вспылил. - А кто вы есть? Правление
постановит, и все.
- Не постановит.
- Очень даже постановит. В правлении коммунисты, вызовут в порядке
партийной дисциплины и постановят.
- Да вы думаете, что говорите? - рассердилась Анна. - А весной
милостыню собирать?
Поспелов встал.
- А ежели государство просит?
Но Анна уже не могла сдерживаться.
- Государство свое получило, теперь пусть о нас подумает.
Поспелов махнул на нее рукой, пошел к выходу.
- Сдадим, Анна Андреевна.
Она все-таки успела крикнуть вслед:
- Через мой труп!
Но она понимала, что райкому Поспелов не посмеет отказать. Не хватит
характера.
В Кузовлево Анна решила не идти. Важнее было найти Челушкина. Он шестой
год работал в колхозе кладовщиком. Богато ли, бедно ли жили в колхозе, со
склада у него не пропало ни зернышка. Ни одна ревизия - а ревизии,
случалось, налетали вовсе неожиданно - не могла уличить его ни в малейшей
недобросовестности.
Анна нашла его у конторы.
Он стоял, попыхивая папироской. Правый рукав у него, как всегда, был
аккуратно приколот к гимнастерке английской булавкой. С войны Челушкин
вернулся без руки, но не захотел садиться государству на шею, пошел в
правление колхоза и попросил дать работу по силам.
- Ты чего, Гриша?
- Василий Кузьмич вызвал, жду.
- Ключи от амбара с собой, Гриша?
- При мне, Анна Андреевна.
Уж если идти наперекор, медлить нельзя.
- Дай-ка их, Гриша.
- А что, Анна Андреевна? Проверить что хотите?
- Да вроде и проверить.
- Возьмите...
Сбить замок без нее не посмеют, в этом Анна была уверена.
Она вся жила будущей весной, она не могла отдать ее на произвол
обстоятельствам.
Вечером ее вызвали в контору.
- Василий Кузьмич зовет!
Она знала: говорить с ней один на один он больше не станет.
В коридоре собралось почти все правление. Рядом с Поспеловым сидел
Кучеров. Был Донцов, рядовой колхозник, - он отказывался от любых должностей
- очень всеми уважаемый человек. Был Челушкин, хоть он и не член правления.
Была Мосолкина, заведующая молочнотоварной фермой, - после своего избрания
она не проронила на заседаниях правления еще ни слова. Был счетовод
Малинин...
- Садитесь, товарищ Гончарова, - пригласил Поспелов.
Он был строг, важен, официален, от давешней нерешительности не осталось
следа.
- Вы что ж это самоуправничаете, товарищ Гончарова?
- Я не самоуправничаю, Василий Кузьмич.
- Ключи забрали... - Он не знал, что еще сказать. - Вот правление
обсудило вопрос. Решили поддержать. Сдать дополнительно...
Он не сказал, что сдать и сколько, все-таки ему тоже было не по себе.
- Товарищи, это же невозможно, - сказала Анна. - Вы сами понимаете.
- Мы не можем подвести район, - сказал Поспелов.
- Можем, - сказала Анна. - Это неправильная постановка вопроса. Надо
хоть немного, да заглянуть вперед. Мы разоружаем себя...
- А мы и боремся за разоружение, - пошутил Кучеров.
- Не за такое, когда обстоятельства могут подмять нас, - быстро
возразила Анна. - Товарищи, ведь я тоже была на войне. Я видела, что значит
остаться без оружия...
- Ну, это неподходящее сравнение, - заметил Донцов. - Наоборот, мы, так
сказать, подкрепим атаку...
- Или поможем прикрыть плохую работу.
- Вы это в районе скажите.
- И скажу.
- Короче, короче, - сказал Поспелов. - Райком предлагает сдать еще
четыреста центнеров. Весной районные организации все равно будут обращаться
в область за семенным материалом, нам возместят в первую очередь...
- Товарищи, мы же разденем колхоз! - опять вступилась за семена Анна.
- Так как, товарищи, - оборвал ее Поспелов, - возражениев нет?
- Нет, есть! - сказала Анна. - Переносите вопрос на общее собрание.
- Да ты в уме, Анна Андреевна? - рассердился Поспелов. - На что еще
общее собрание?
- И пусть из райкома приедут. Там мы откровенно поговорим...
Гончарова сбила настроение, люди колебались, во всяком случае, никто не
хотел взять на себя ответственность за продажу семян.
- А ведь правда, - подлил масла в огонь Донцов. - Почему не поговорить
с людьми?
- Ну, ладно, - сказал Поспелов. - Утро вечера мудренее. Позвоню утром в
район, посоветуюсь.

XVIII

В окно неистово застучали - стекло задребезжало, вот-вот выскочит.
Алексей отдернул занавеску.
- Тебя, - позвал он жену.
Под окном стояла Аленка, младшая дочь Поспелова.
Анна распахнула окно.
- Что тебе, Аленушка?
- Папка наказал... Собираться... В район поедете. Заедет за вами...
Она выполнила поручение - и только пятки засверкали.
- Ну чего там? - недовольно спросил Алексей.
- В район с Василием Кузьмичом еду.
- Цапаешься ты все...
Должно быть, Алексей что-то слышал о вчерашней стычке. Он не любил